Личное удовольствие - Лоуренс Сандерс

Я не могла избавиться от этих мыслей и весь день грызла медовое печенье. Я не подумала заранее о том, что приготовить сегодня на ужин, поэтому просто сварила большую порцию спагетти и достала из заморозки мясные шарики, а затем сделала какой-то примитивный овощной салат.

После ужина Честер опять убежал на улицу. Грег, как обычно, заперся в своей лаборатории, а я посмотрела двухчасовой фильм о путешествиях на Тибет. Интересно, живут ли там сейчас яки?

Честер, вернувшись домой, сразу отправился спать. Я убрала кухню и поднялась наверх, чтобы принять душ. Мне очень нравится эта процедура. Вытираясь полотенцем, я рассматривала себя в большое зеркало и удивлялась: неужели я смогла бы сделать то, что собиралась. Придирчивым взглядом я окинула свою фигуру. Вот здесь неплохо бы убрать. Например, на ляжках, на животе и, может быть, немножко с боков. Такие способы существуют. Врачи выкачивают жир из всех ваших отложений вакуумным способом — по телевизору как-то показывали передачу об этом.

Я как раз заканчивала маникюр, когда в спальню вошел Грег.

— Ты все запер? — спросила я.

— И двери, и окна — все безопасно.

Мы обменивались этими долбанными фразами перед каждой долбанной ночью.

Мне вдруг пришло в голову надеть то неглиже, которое я недавно купила у Лауры. Я вовсе не собиралась в нем спать, просто подумала, что, может быть, оно всколыхнет фантазию Грега, если вы понимаете, о чем я. Я подождала немного, надеясь, что он обратит на меня внимание, но Грег, даже не взглянув в мою сторону, направился в ванную, чтобы тоже принять душ. Вскоре он вернулся, облаченный в свою дурацкую пижаму. Не знаю почему, но когда мой муж надевает пижаму, штаны и куртку, мне кажется, что на нем официальный костюм.

Я встала как фотомодель.

— Тебе это нравится? — поинтересовалась я.

Грег уставился на прозрачное кружево.

— Очень здорово, — произнес он, направляясь к кровати и выключая свет.

— Предполагается, что это сексуально, — напомнила я своему мужу.

Грег снова посмотрел на меня.

— Очень привлекательно, — сказал он без всякого возбуждения, затем забрался в кровать и до подбородка накрыл себя простыней. Я обошла кровать и присела с его края.

— Ты знаешь, я чувствую желание заняться сексом, — объявила я ему. — Пожалуйста, не говори, что у тебя головная боль.

Это вызвало у него улыбку. Затем я выключила весь свет и, сняв свой наряд, скользнула к нему в постель. Я взяла его руку и опустила ее на свою грудь.

— Посмотри, какой большой я становлюсь.

— Я заметил.

— Это ведь здорово, не правда ли? Я имею в виду, у тебя нет никаких возражений?

Впервые за долгое время я услышала, как он смеется. Это не был в самом деле громкий смех, скорее всего, просто смешок, но все-таки хоть что-то.

— Ты очень горячая, — сказал он низким голосом.

— Намного горячее, чем ты думаешь! Ты помнишь, что должно следовать за этим?

Он опять засмеялся. На этот раз чуть громче и дольше.

— Это похоже на то, как ехать на велосипеде, — с улыбкой проговорил он. — Невозможно забыть.

— Почему бы тебе не снять свой официальный костюм? — предложила я. — И начать педалировать.

Он вылез из постели, разделся и снова лег, а я смотрела на него и думала о том, как хороша его фигура.

Я обняла его и сказала:

— Эй, что мы здесь имеем? Привет, привет, давно не виделись.

В течение некоторого времени он целовал меня. Вполне нормально, но ничего такого, о чем стоило бы написать в письме. Я скинула с нас простыню и, обняв руками его голову, начала легко толкать ее вниз к моему пупку и ниже. Мне очень хотелось, чтобы он начал делать кое-что языком.

— Попробуй это, — проговорила я. — Это намного вкуснее, чем спагетти или котлеты.

Затем я перестала проявлять инициативу. Он делал все, что должен был делать мужчина. Я имею в виду, он знал хорошо все движения и, если даже и не сходил с ума от страсти, все было технично и приятно. Он был очень методичен, совсем как если бы работал в своей лаборатории.

Тем не менее я завелась. Я не деревянная, знаете ли, и мне не хотелось быть неблагодарной, видя все его старания.

— Я не слишком тяжел для тебя? — прервал мои ощущения Грег.

Вы знаете, в этот момент мне стало его жаль. Я имею в виду, он действительно пытался, но когда дело доходило до того, чтобы сделать женщину счастливой, он был таким прозаичным.

28

Герман Тодд

Я не хотел рассказывать о своих проблемах Чесу: ему хватает и своих собственных. Если бы он узнал, что Марлен собирается со мной разводиться, он бы, конечно, ничего не сказал мне, а просто посмотрел на меня, и этот взгляд был бы красноречивее многих слов.

Это было забавное чувство, и не просто забавное, а какое-то странное. Я хочу сказать, что всегда был совершенно нормальным парнем по имени Герман. Я умел находить время для шуток и для веселых компаний. Но теперь, когда моя жизнь вдруг начала разваливаться, я не мог думать ни о чем, кроме того, что мне надо сдержаться и не расплакаться.

Должен сказать вам, что ненавижу затворничество. Если бы мне пришлось жить так, как живет Чес, то, скорее всего, я бы повесился. Я люблю ощущать себя частью шумной компании, где много красивых женщин, крепких напитков и веселья. И вдруг я почувствовал себя абсолютно одиноким, брошенным, и вокруг не было никого, с кем я мог бы поговорить. Не могу сказать, что мне нравилась ситуация, в которой я очутился. Я боялся, что в один прекрасный день могу сломаться. И очередная бутылка спиртного подведет черту под моим земным существованием.

Я действительно скатывался вниз со своей дражайшей задницей, когда вдруг мне в голову пришла блестящая мысль: а ведь есть человек, с которым я могу поговорить. Профессионал, который обязательно выслушает меня и, возможно, поможет мне со всем этим справиться. Я позвонил доктору Черри Ноубл.

— Вы звоните по поводу Чеса? — спросила она меня.

— Нет, — ответил я, — вопрос касается лично меня. Я нуждаюсь в помощи.

— Что ж, это хорошее начало, — одобрительно проговорила доктор Ноубл.

Итак, мы договорились о встрече. Я даже не спросил ее, сколько это будет стоить. В данный момент мне казалось, что любой ее гонорар значительно меньше, чем мои волнения.

Я боялся, что она предложит мне лечь на кушетку, и это представлялось мне страшно нелепым, но оказалось, что у нее в кабинете даже и не было кушетки. Она сидела за большим столом, за что я ей был очень благодарен, потому что если бы она села так, что мне были бы видны ее потрясающие ноги, то, возможно, я не смог бы говорить с ней о своих проблемах, а начал бы разглагольствовать совершенно о другом, что выглядело бы весьма странно. Я сидел в неудобном кресле лицом к ней.