(Не)любимый муж (СИ) - Соловьева Анастасия

— Неудачно упал с велосипеда на стекло. Это давно было, ещё в начальных классах.

— А я не умею кататься не велосипеде. Хотела научиться, но как-то не сложилось.

— Почему?

Мы лежим на кровати в шикарном номере люкс, за окном барабанит дождь, а мягкое сияние настенного светильника идеально дополняет романтическую атмосферу. Хочется быть ленивой и беззаботной, обнимать Яра после жадного секса в коридоре и болтать о всяких глупостях. Но вместо этого я снова прокручиваю в голове недавний разговор с мамой. Не нравятся мне её слова, её наигранный смех и постоянное упоминание Витюши. Никогда он мною не интересовался, а тут вдруг воспылал отеческой заботой, с зятем познакомиться хочет. Неужели всё дело в богатстве Ярослава? Ну да, он бизнесмен, достигший успеха, но Витюше-то какая разница? Отчим тоже обеспеченный, у него есть связи, друзья, шикарная жизнь.

— Майя, ты меня слышишь?

— А? Что? Ты о чём-то спрашивал?

— Да. Но это уже не важно, — Яр гладит мои волосы, касается пальцами шеи и плеча. По коже бегут мурашки, я вздрагиваю и улыбаюсь. Всё ещё не привыкла к реакции своего тела, каждый раз удивляюсь, что у меня так быстро получается вновь захотеть Яра. Иногда хватает нескольких минут на восстановление.

— Извини, я устала сегодня. Хочу спать.

Над головой раздаётся тяжёлый вздох, тёплое дыхание ласкает щеку. Яр отстраняется, и я испытываю острый приступ страха. Вот сейчас он уйдёт в ванную, а когда вернётся — ляжет ко мне спиной и заснёт, даже не поцеловав перед сном. Я недавно призналась ему, что после секса нуждаюсь в обнимашках, в тепле и заботе. Он понял, больше никогда не отворачивался от меня.

Но сейчас я вру, и Ярослав это чувствует. Он имеет право вести себя отчуждённо, но я безумно боюсь остаться наедине со своими невесёлыми мыслями. В груди нещадно жжёт, паника накатывает удушающими волнами. Я тянусь к Яру, нахожу его губы и прижимаюсь к ним, без слов умоляя помочь мне, приласкать, утешить.

Он мягко отвечает на поцелуй, не углубляя его, а лишь касаясь моих губ своими, наслаждаясь нашей близостью, в которой нет сексуального подтекста, только странное восторженно-щекочущее чувство в груди и в солнечном сплетении.

— Мне звонила мама.

Прервав поцелуй, Яр снова обнимает меня за талию, а я опираюсь подбородком о его грудь и смотрю на чувственные губы, которых только что касалась. В глаза заглянуть пока не решаюсь, быстро пересказываю суть телефонного разговора с мамой.

— И почему ты так встревожена?

— Отчиму всегда было на меня наплевать. А тут вдруг переживать начал, встретиться хочет. С чего бы вдруг?

— Кем он работает?

Перед Яром не нужно долго распинаться, объяснять суть своих переживаний — он сразу зрит в корень. За это я его очень уважаю.

— Точно не знаю. Отчим занимает руководящую должность в строительной фирме своего двоюродного брата.

— Успешная фирма?

— Вроде да. У Виктора есть квартира в центре города, большой двухэтажный дом, дорогая техника, машина тоже классная. Ну, мне так кажется. Он обеспеченный человек, вряд ли ты его интересуешь из-за денег. Я зря распереживалась…

Чувствую себя мерзко из-за того, что подозреваю Витюшу в меркантильности. Очень хочу ошибаться.

— Майя, если твой отчим обеспеченный, почему ты жила в общаге, работала официанткой в сомнительном заведении и говорила, что у тебя нет денег? — голос Яра становится сухим, недоверчивым. Я вижу, как кривятся его красивые губы, как напрягается челюсть.

— Виктор решил, что с восемнадцати лет я должна сама себя обеспечивать. Это касается и жилья, и пропитания, и всего прочего.

— Виктор решил? А твоя мама его поддержала? — гневно вопрошает Яр.

— Да, конечно, — хочу, чтобы голос звучал беззаботно, но он срывается на последнем звуке.

Яр целует меня в макушку, обнимает так крепко, что дышать становится невозможно. Я делаю вдох, а из губ вырывается жалобный всхлип. Чёрт, напрасно затронула эту тему. Слишком она болезненная, дерёт что-то внутри, корёжит и печёт даже спустя два года.

— Кроме дома и машины что-то ещё указывает на обеспеченность твоего отчима? Путешествия, рестораны, покупка новой техники, развитие собственного бизнеса?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, Виктор очень экономный. Дома убирается мама, готовит тоже она, по ресторанам они не ходят — отчим не любит пафосные заведения. На море они в последний раз были два года назад. Потом отчим стал много работать, ему не до путешествий.

— Что-то не сходится.

— Виктор — мудак, придерживающийся старых взглядов на жизнь. А ещё он скряга, любит копить деньги, а не тратить их. Я просто накрутила себя, не ожидала, что мама позвонит в пятницу вечером. Она ведь не разговаривает со мной, когда дома торчит отчим…

— А как давно твоя мама живёт с Виктором?

— Давно. Больше шести лет, — я целую Яра в упрямый подбородок, касаюсь щекой его плеча. — Он появился в нашей жизни вскоре после смерти отца. Папа умер от рака… Его долго лечили: курсы химиотерапии, консультации у разных врачей, период ремиссии, когда казалось, что всё наладится. Я плохо помню то время, всё словно в тумане, некоторые моменты отрывочны, скомканы. Папину улыбку помню, мамины рыдания за стеной, противный запах лекарств… Несколько лет отец боролся с болезнью, но проиграл. А через год мама встретила долбанного Витюшу. Продала отцовский дом, избавилась от всех его вещей, уволилась с любимой работы и переехала к малознакомому мужику. И меня за собой потащила.

— Мне очень жаль, Майя…

— Всё нормально, — я быстро смахиваю одинокую слезинку. — Уже много лет прошло, да и отца я плохо помню. Жаль только, что я от квартиры отказалась…

— В смысле?

— Он оставил мне жильё в наследство, а я переоформила его на маму. Поступила необдуманно, эмоционально… Безуспешно хотела достучаться до мамы. Я ведь была жутко на неё обижена за эту абсурдную идею с лишением денег. Вот и предложила переписать на неё квартиру. Пыталась доказать, что мне плевать на материальные блага. Пусть они с Витюшей подавятся своими принципами дурацкими, я со всем справлюсь одна. Без денег, без квартиры, без чужой помощи!

— И она согласилась? Серьёзно? Забрала жильё у родной дочери?

Яр меняет положение: садится, опираясь о спинку кровати, хмурится. Я примерно такую реакцию и ожидала, ведь прекрасно понимаю, что мама поступила ужасно.

— Витюша сказал, что это отличная идея, что так я быстрее повзрослею. А мама его всегда слушается, во всём. Она безумно любит отчима, пылинки с него сдувает… — я поглядываю на помрачневшего Яра, и дурные мысли снова отравляют разум. — Ты думаешь, отчим врёт о своём богатстве?

— Вполне вероятно. Но мне нужны доказательства. Я не хочу голословно обвинять твоего отчима, поэтому наведу о нём справки, — Яр притягивает меня к себе, смотрит серьёзно, хотя его голос звучит мягко: — Ты очень сильная девушка, Майя. Спасибо, что рассказала мне обо всём.

— Да не за что, — улыбаюсь, еле сдерживая подступающие слёзы. — Кому ещё такое рассказывать, как не собственному мужу?

— Тане, например?

Я мотаю головой, радуясь, что проницательный Яр решил сменить тему. Хватит на сегодня откровенных разговоров!

— Ты шутишь? Тане? Да ни за что на свете!

— Почему? Кажется, вы подружились, — посмеивается Яр.

— Когда кажется — креститься надо. Мы всего лишь смотрели вместе сериал. Отличный, кстати, рекомендую.

— На самом деле я знал, что вы подружитесь, — заявляет мой самоуверенный муж.

— Ты что, ясновидящий? — возмущённо вскрикиваю и хмурю брови.

— Вы просто очень похожи. И да, я хорошо разбираюсь в людях. Подловила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да ну тебя! — собираюсь шутливо толкнуть Яра в плечо, но он перехватывает мои руки, тянет их на себя и жадно приникает к моим губам.

Для приличия пытаюсь вырваться, но спустя несколько секунд сдаюсь на волю победителя. И углубляю поцелуй, желая в крепких объятиях Ярослава забыть обо всех печалях.

33

— Почему ты одетый? — я выхожу из ванной, закутанная в белое полотенце, и с удивлением обнаруживаю, что Яр застёгивает последние пуговицы на рубашке.