Волки Лозарга - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нельзя ли и мне побыть с ним до отъезда? – взмолилась Гортензия.
– Боюсь, не получится. За вами приедет не фиакр, а карета принца Талейрана. Ведь вы отправляетесь к герцогине де Дино…
– К герцогине? Разве к ней отвезли моего сына?
Делакруа хитро улыбнулся.
– Ничего лучшего нам найти не удалось. А что, вы недовольны?
– Нет. Просто как-то не по себе. Такая важная дама, такой знатный вельможа…
– О, вы увидите, они милейшие люди! Да и чье покровительство может быть надежней? Никто не удивится, увидев, как к моему дому подъезжает, а потом отъезжает их экипаж. Случается, принц или герцогиня оказывают мне честь, бывая здесь… Так что соглашайтесь, раз уж вам предлагают!
– Простите меня, я такая неблагодарная.
Во всяком случае, отложить приезд экипажа было уже никак нельзя. Гортензия только крепче сжала руку Жана.
– Так мало времени, а потом…
– Мужайся! Я обещал тебе вернуть нашего сына и выполнил обещание. А теперь обещаю, что мы встретимся…
– Когда? Спустя сто лет?
– И это уже не так плохо, – ободряюще улыбнулся он, и Гортензия почувствовала, как от его улыбки у нее прибавляется сил. – Уверен, что в планы Провидения не входит сто лет держать нас вдали друг от друга. Но даже если… разлука будет долгой, знай: я никого, кроме тебя, не полюблю. Верь мне, я уношу с собой частичку тебя.
Золоченые часы пробили десять, и в комнату без стука, решительно распахнув дверь, вошла герцогиня де Дино в белом муслиновом платье. Дружеский кивок в сторону Делакруа, любопытный взгляд, сменившийся улыбкой, по адресу Жана, – и вот уже она обращается к Гортензии, присевшей в реверансе, как старая знакомая, расставшаяся с ней только вчера:
– Скорее, милая! Я тут всего на несколько минут. У меня кое-кто с нетерпением ждет вас… До свидания, господа. Мой дорогой Эжен, приходите сегодня вечером или завтра на улицу Сен-Флорантен. Талейран будет рад видеть вас перед отъездом в Балансе.
– Обязательно приду, госпожа герцогиня.
С очаровательной грацией она протянула ему руку для поцелуя.
– Вот таким я вас люблю: любезным и послушным! – весело сказала она. И добавила, обращаясь к Жану: – Сударь, мне хотелось бы узнать вас поближе, но, боюсь, у нас совсем нет времени. Желаю вам много счастья…
– И я столько же счастья желаю вашей милости, поскольку вам угодно позаботиться о моем…
– Гм! Оказывается, в Оверни тоже не простаки! – удивилась она, протягивая руку и ему.
Для Гортензии и Жана наступил самый горестный момент. Им не хотелось выставлять свои чувства напоказ перед этой важной дамой, к тому же не лишенной любопытства. И ведь они уже попрощались раньше…
Гортензия обратила на Жана взгляд, полный любви, и тоже протянула ему руку. Он чуть коснулся ее губами.
– В добрый путь, друг мой! – прошептала она. – Я дам вам знать о себе и сообщу, где меня найти… И… передайте привет госпоже де Комбер. Все-таки, несмотря ни на что, я ее очень люблю.
Как ни храбрилась Гортензия, но слезы все же подступили к глазам. Она быстро отвернулась, поцеловала художника в щеку и скрылась за зеленой дверью.
Часть II
Ветер революции
Глава VI
Домик в Сен-Манде
От набережной Вольтера до площади Людовика XV, при въезде на которую высился особняк Талейрана, путь был недолог, но госпожа де Дино все-таки успела кое о чем рассказать Гортензии. Оборвав на полуслове поток ее благодарностей, она заявила:
– Вы мне ничего не должны. Наоборот, помогать друг другу – долг всех порядочных людей, недовольных проклятым режимом. Так что благодарить вам надо лишь Провидение. Если бы главный камергер не покинул на несколько дней Балансе из-за визита Неаполитанского короля, я не смогла бы вам помочь. Впрочем, завтра мы уезжаем. Кстати, я даже не спросила, не хотите ли вы поехать с нами. Графиня Морозини убеждена, что вы ни за что не согласитесь…
– Она права, ваша светлость. В Париже у меня есть два важных дела. Я должна раскрыть тайну смерти родителей и получить обратно отнятое у меня состояние. Очень трудно будет сделать это, живя в замке, который даже неизвестно где находится.
– В Берри. Не скрою, то, что вы задумали, кажется мне почти немыслимым. Вам надо прятаться, чтобы не попасть в лапы маркиза, вашего дяди, и с двором у вас отношения сложные. Может быть, все-таки лучше уехать отсюда подальше?
– Маркиз не останется в Париже навсегда. Ему нужно возвращаться в Лозарг. Что касается второй опасности, то достаточно лишь отыскать для меня укромное место, чтобы все решили, будто я уехала. Там можно переждать. С тех пор как я здесь, только и слышно, что грядут события.
– Мы все их готовим, – со значением произнесла герцогиня.
Сразу по прибытии Гортензия отправилась в комнату, отведенную ей госпожой де Дино, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Герцогиня собиралась представить ее хозяину дома.
– Обычно он встает около двенадцати. В этот час здесь всегда толпа, – сказала она между прочим, словно речь шла об обычных вещах, хотя Гортензии показалось удивительным, что простой смертный, пусть даже главный камергер установил у себя дома поистине королевские обычаи.
– Только не волнуйтесь, здесь вы не увидите никого из придворных. Мы принимаем только политических деятелей и иностранцев.
Сочтя в порядке вещей, что ее должны представить человеку, приютившему ее под своей крышей, Гортензия оставила свои умозаключения при себе, однако ей предстояло удивляться еще не раз.
Ровно в полдень она прошла через площадку к двери напротив и последовала за герцогиней в большую гостиную, обставленную с большой роскошью, типичной для былых времен. Гостиная была цвета слоновой кости с золотом, с потолка свисали огромные хрустальные люстры. Присутствующие здесь элегантно одетые пожилые дамы в шляпах с цветами и перьями болтали вполголоса с мужчинами всех возрастов и рангов. Один из них стоял у небольшого столика с кожаным саквояжем. Он, по всей видимости, был врачом. Позади него три лакея в серых с золотом ливреях держали таз с водой и полотенце.
Госпожа де Дино едва успела поздороваться и ответить на приветствия дам. Распахнулись двустворчатые двери спальни, и показалась широкая роскошная кровать с желто-золотым покрывалом, а перед кроватью – престранное трио. Два лакея в черном не то чтобы поддерживали, но, казалось, несли на себе какой-то тряпичный тюк, увенчанный колпаком и завернутый в серый шелковый халат. Присмотревшись, можно было различить морщинистое бледное лицо. Синеватые щеки ввалились, проступали очертания костей. Если бы не седые волосы, спутанными буклями обрамлявшие лицо, можно было бы подумать, что это череп мертвеца. Взгляд блеклых голубых глаз казался колючим, а морщины вокруг рта придавали лицу презрительное выражение.
