Литературная Газета 6571 ( № 41 2016) - Литературка Литературная Газета

Чисто медицинский «трёп»

Однако не стоит забывать, что люди в белых халатах, как и представители других профессий, широко используют сленг, отнюдь не из желания оригинально выразиться. Жаргонные обороты служат для упрощения сложных медицинских терминов и названий лекарств. Проще говоря, медицинский сленг помогает сэкономить время и максимально конкретизирует команду к действию. Поэтому и появляются весьма специфичные словесные обороты типа «дернуть на пищевод» (провести чреспищеводную электрокардио­стимуляцию), «трёп» (трепетание предсердий), «поставить подклюку» (произвести пункцию подключичной вены), «назначить химию» (провести химиотерапию).

Согласитесь, доктору гораздо проще и быстрее произнести фразу: «Клиент замерцал, кинул давление, мы его стукнули и на трубу посадили», чем выговорить: «У пациента развился пароксизм тахисистолической мерцательной аритмии, сопровождающийся нестабильностью гемодинамики, что послужило показанием для проведения электроимпульсной терапии с последующей интубацией и переводом на ИВЛ». Однако сей факт совсем не озна­чает, что кассирша из продуктового магазина обязательно должна в случайном разговоре с приятельницей-поварихой употреблять подобные сленговые выражения, наслушавшись их от любимых героев из свежей серии «Доктора Хауса»…

Более того, злоупотребление жаргонными сленговыми выражениями в разговорной речи, даже в устах профессионального медика, потенциальным пациентом может восприниматься крайне негативно. Интересный пример приводит в этом отношении И.С. Сук в своей книге «Врач как личность». Нередко можно слышать, как о больном говорят: «диабетик», «язвенник», «гастритик», «ревматик». Эти неологизмы, сведя всё к узкому кругу типичных проявлений болезни, отодвигают на задний план индивидуальность больного, вызывая у него отрицательные эмоции и психологическое отстранение от нормального контакта с врачом.

Медицина представляет ог­ромный интерес для самых различных слоёв общества, и это не может не отразиться и на языковой культуре. Однако следует понимать, что жаргон далеко не всегда «обогащает» русский язык, скорее наоборот – обедняет. Поэтому российским врачам лучше всё же говорить по-русски правильно, ибо такой вот «аикнутый» «трёп» активно перенимают их пациенты и с волнением наблюдают учёные-­лингвисты, озабоченные сохранением чистоты великого и могучего русского языка…

Учёная степень – удовольствие дорогое

Учёная степень – удовольствие дорогоеВыпуск 2 (21)

Спецпроекты ЛГ / Словесник / ПЕРЕЗРЕВШАЯ ПРОБЛЕМА

Теги: наука , образование

Об устарелой градации научных изданий

В конце 70-х Высшая аттестационная комиссия внесла в процедуру защиты кандидатских и докторских диссертаций два новшества, безусловно положительно сказавшихся на качестве работ соискателей. Первое и важнейшее из них – это создание специализированных диссертационных советов. До этого работу могли оценивать не только профильные специалисты, но и представители совершенно разных наук (плюс работники административно-хозяйственных служб). Я, например, кандидатскую диссертацию защищал в совете педагогического института, где на равных заседали и физики, и лирики и смысл моей работы (о русской орфографии XVII века) понимали три-четыре человека из 27, ну а голосовали все.

Другое изменение 70-х годов – требование к соискателям докторской степени публикации основных результатов диссертации в многотиражных журналах, которые тогда все выписывали и читали. В области филологических наук это были «Вопросы языкознания» и «Вопросы литературы», «Русский язык в школе» и «Литература в школе» и некоторые другие. Именно тогда появилось различие «ваковских» и «неваковских» изданий. И для того периода это тоже было правильно.

Но времена изменились. Сегодня, во-первых, нет многотиражных журналов, а во-вторых, любой малотиражный имеет версию в интернете. Градация «ваковский» – «неваковский» в плане доступности информации смысл утратила.

Несмотря на не раз звучащую критику, градация не только сохраняется, но распространена теперь и на кандидатские диссертации. Что же из этого вышло? «Ваковские» журналы сделали из своего статуса бизнес. Ассистент без учёной степени, получающий зарплату около 10 тысяч рублей, вынужден тратить иной раз половину этой суммы, чтобы обеспечить себе одну публикацию, а требуется не одна!

Некоторые «ваковские» журналы установили… план по ссылкам на литературу! Например, требуют, чтобы в статье были ссылки не меньше чем на 10 источников. А это зачем? Для обеспечения ещё одной «инновационной» благоглупости – поднятия индекса цитирования.

Конечно, в каких-то случаях этот индекс может представлять определённый интерес, но беда в том, что сегодня он стал обязательным (!) показателем уровня учёного. Я в связи с этим всегда привожу такой пример, хорошо понятный коллегам-филологам. Кто из языковедов при жизни Н.Я. Марра не цитировал его работ и кто их цитирует теперь? И обратный случай: кто из филологов при жизни М.М. Бахтина цитировал этого профессора из Саранска и кто его не цитирует теперь?

Без «ваковских» статей не допускается к защите даже соискатель, опубликовавший такие трудоёмкие работы, как словарь, учебное пособие или монография. Словом, деление научных изданий на «ваковские» и «неваковские» сегодня не только устарело, но и просто вредно. По сути, это не что иное, как попытка задержать процедуру защиты. Диссертаций у нас защищается слишком много? Но ведь беда не в этом, а в том, что много слабых работ. Вот об уровне принимаемых к защите исследований и надо думать в первую очередь.

Борис Осипов,  профессор Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского

КСТАТИ

Не так давно глава Минобрнауки Ольга Васильева уволила автора идеи о лишении учёной степени только через суд. Внутренняя проверка показала, что этот сотрудник ведомства, не посоветовавшись с руководством, внёс поправки в проект «Положения о присуждении учёных степеней», согласно которым подавать заявление о лишении степени из-за некорректных заимствований в диссертации можно только при наличии решения суда. Если бы эти поправки вошли в силу, общественный контроль за плагиатом стал бы невозможен, ведь подавать иск по факту нарушения авторских прав может либо потерпевший, либо правообладатель, а отнюдь не общественность.

„Для общей пользы“

„Для общей пользы“Выпуск 2 (21)

Спецпроекты ЛГ / Словесник / Времён связующая нить

Шемшученко Владимир

Экскурсию ведёт директор Всероссийского музея А.С. Пушкина Сергей Некрасов

Фото: Фёдор Евгеньев

Теги: Сергей Некрасов , Царскосельский лицей , интервью , история

Эти слова была начертаны на медалях Царскосельского лицея

19 октября 1811 года указом императора Александра I в Царском Селе был открыт Императорский лицей как высшее учебное заведение для подготовки дворянских детей к государственной службе.

Накануне 205-й годовщины со дня открытия Лицея на вопросы «ЛГ» ответил директор Всероссийского музея А.С. Пушкина Сергей Некрасов.

– Если обратиться к девизу пушкинского лицейского курса, вынесенному в заголовок, то, безусловно, следует начать с хранителей и собирателей всех свидетельств как о самом лицее, так и о лицеистах…

– Всероссийский музей Пушкина – это собрание лучших, самых интересных и ценных музеев, посвящённых А.С. Пушкину. Эти музеи расположены в тех исторических местах, где он жил, где был счастлив и где в 1837 году произошла страшная трагедия. И потому эти три мемориальных пушкинских объекта в Северной столице: Царскосельский лицей, где он учился, музей-дача в Царском Селе, где Пушкин провёл первое счастливое лето своей семейной жизни и где, собственно, начиналась пушкинская семья, и, наконец, дом на Мойке, 12, откуда он ушёл в бессмертие, – бесценны для нас. Эти мемориальные места, каждое по-своему, рассказывают о жизни Пушкина.

Если Лицей – это рождение, становление Пушкинской музы, которая явилась ему «в углах лицейских переходов», если Дача Китаевой – это начало семейной жизни Пушкина, которая «воскресила» его к какой-то новой счастливой жизни (недаром именно тогда он написал «Сказку о царе Салтане), то, конечно, Мойка, 12 – это последние месяцы жизни.

…И вот 19 октября 1836 года Пушкин отправляется с Мойки, 12 на Екатерининский канал, в дом своего соученика М.Л. Яковлева, у которого собирались лицеисты и который был своеобразным лицейским старостой и архивариусом (у него хранились протоколы всех лицейских встреч). У него же хранились очень ценные реликвии, вещи (тогда ещё они были просто предметами быта) и рукописи Пушкина, которые впоследствии стали основой первого Пушкинского музея, открывшегося при Императорском Александровском лицее 19 октября 1879 года. И, конечно же, тот день, 19 октября 1836 года, был для Пушкина совершенно необычным: в этот день исполнилось 25 лет Лицею.