Туристы. О путешествиях во времени. - Анна Белкина

бубух! - Риттенхоффер вместе с Алексом повалились на пыльный пол, подняв облака некой трухи или праха... Чаша покачнулась на своей круглой подставке...

- Ну, зачем... - плаксиво ныл поваленный "граф", отпихивая Алекса. - Вы сговорились придушить меня...

Чаша покачнулась, грозя свалиться... Скелет в углу, словно бы, улыбался зубастым ртом, и его эсэсовская каска бросала зловещие блики...

- Не падай! - Иванков рванул к ней, собираясь удержать на месте, но схватил так неуклюже, что сбил чашу с постамента совсем...

Чаша негромко лязгнула о камни пола и покатилась, звеня, прямо в сторону Риттенхоффера, который боролся с Алексом.

- Чёрт! - ругнулся Иванков, готовый уже расплакаться...

- Моя! - выкрикнул Риттенхоффер, и Иванков услышал его голос как будто бы сквозь пелену воды...

- Моя! - Риттенхоффер отпихнул Алекса и схватил чашу обеими руками. Его фонарик валялся на полу и светил в стенку.

Иванков зажмурился, приготовившись к тому, что их сейчас убьёт неизвестная ловушка...

- Моя, моя... - "пел" Риттенхоффер, разглядывая чашу, вытирая с неё пыль прямо своими руками.

- Гад... - сипел около скелета Алекс...

Но больше ничего не происходило. Ловушки не было: Иванков снова поддался панике, напугал и себя, и остальных.

- Вы все какие-то странные! - заявил Риттенхоффер, пытаясь запихнуть дорогую находку к себе за пазуху. - Я знал, что замок поможет мне стать богаче! Я продам её... или не продам...

- Ты отдашь её мне в счёт платы, - прокряхтел Алекс, поднимаясь из пыли веков на ноги. - Я и так уже неизвестно, сколько часов тут намотал, так ещё плюс вредность!

- Да, щас! - отмахнулся Риттенхоффер, подцепив свой фонарик свободной рукой. - Идёмте дальше!

- Чёрт, никогда больше не повезу его, пускай хоть лопнет! - гудел сам себе Алекс, счищая пыль со своих брюк. - Попадётся же такой дурак!

Иванков молчал, потому что был рад тому, что за чашей не крылась смерть... Он уже сделал шаг, собираясь идти дальше вслед за Риттенхоффером, как внезапно где-то за его спиной, там, где сидел убиенный немец, раздался странный шум, рёв, словно бы вспыхнула паяльная лампа...

- Чёрт... - прошептал Алекс над ухом переводчика.

- Бежим! - что было мочи завопил Иванков и припустил вперёд по неизвестному узкому коридору так быстро, как позволяли его ноги и лёгкие. Он понял, что в колодце заработала система подачи огня. Полыхнула гигантская горелка... сейчас она выбросит столб пламени, и они все превратятся в шашлык...

Иванков бежал без оглядки, изредка его ноги натыкались на что-то в темноте... За ним летел свет фонарей: Алекс и Иоганн Риттенхоффер тоже бежали, а за их спинами ревел огненный столб... и настигал...

Волосы Иванкова ерошил жаркий ветер, в коридоре становилось светлее и светлее - огонь приближался, ревя, сметая всё, что попадалось на пути, полируя камни, из которых был сложен коридор...

Огонь двигался куда быстрее людей, Иванков искал хоть какой-нибудь поворот, хоть щель, в которую можно забиться, чтобы пропустить мимо смертоносное пламя... Ничего не было - сейчас, огонь настигнет их и прожарит до готовности...

Лёгкие разрывались от одышки и жара, Иванков сделал ещё шаг, чувствуя, что не может дальше бежать. И вдруг его нога ушла куда-то вниз. В полу оказалась дыра, Иванков не заметил её и провалился. Дыра оказалась глубока - Иванков не чувствовал под собою ничего, кроме воздуха, и летел вниз. Он барахтался, пытаясь за что-нибудь схватиться рукой, но руки свистели в воздухе, ни за что не хватаясь. Сверху на голову Иванкову летело ещё двое: это Алекс и Риттенхоффер тоже упали в дыру и теперь падали, падали... Сверху неслось алое зарево и страшный шум: как раз над ними пролетала волна огня...

Переводчик Иванков упал на что-то мягкое, покатился кубарем и, наконец, вылетел под какой-то яркий свет. Свет ударил в привыкшие к темноте подземелий глаза, и переводчик зажмурился.

бух! - едва ли не на него повалился крепыш Алекс, а за Алексом прикатился и "колобок" Риттенхоффер. Генрих Дитрихович открыл глаза и увидел, что лежит на траве у подножия чего-то неодолимо высокого и каменного, а над ним расстилается синее небо, с которого светит полуденное солнце.

- Живы! - в каком-то порыве выдохнул Иванков, и вскочил на уставшие от непосильного бега ноги.

- Ну да, - фыркнул рядом с ним пилот Алекс и тоже поднялся на ноги, заглядывая куда-то вверх, на скалу, которая возвышаясь, довлела своей громадой. - А как нам достать мой вертолёт?

- Я богат! - шептал, сидя в траве, Иоганн Риттенхоффер и обнимал проклятую чашу, из-за которой все они едва не обуглились. Чаша сверкала на солнышке, демонстрируя роскошь золота и драгоценных камней, которые украшали её бока.

- Мне теперь не нужна и машина! - приговаривал Риттенхоффер. - Я продам эту чашу и куплю всё... Всё!

- Слушай, чашник! - рассердился пилот Алекс и схватил Риттенхоффера за воротник, заставив его выронить чашу из рук в невысокие травы. - Из-за тебя мы потеряли вертолёт! За ним нужно карабкаться во-он туда! - Алекс поднял Иоганна с земли и подтащил поближе к скале, показал пальцем вверх. - Ты геккон? Можешь взлезть туда без страховки??

Переводчику Иванкову вспомнился здоровяк Геннадий "Геккон" из охраны Теплицкого... Этот "Геккон" точно не "взлезет без страховки" - слишком уж он тяжёл и неповоротлив несмотря на силу богатыря... А Риттенхоффер - тот и подавно не взлезет, слабак несчастный...

- Ыыыы... - ныл Риттенхоффер, пытаясь высвободить свой воротник из цепких пальцев вертолётчика. - Задушишь!

- Давно пора тебя задушить, Бешеный Ганс! - рыкнул Алекс и выбросил потомка Траурихлигенов назад, в траву.

Тот проворно подполз к упавшей чаше и быстренько заграбастал её к себе за пазуху, чтобы не дай бог, не унёс Иванков.

А Генрих Дитрихович Иванков - тот просто глупо стоял на месте, осознавая, что они тут - в ловушке... Наверное, вылетели из замка через какую-нибудь отдушину и торчат где-то на "пятачке" посреди скалы, между небом и землёю, откуда спустится, разве что, настоящий геккон.

- Ну, умник, идеи будут? - надвигался Алекс на Иоганна Риттенхоффера.

- Нужно найти путь обратно, в замок! - пискнул Риттенхоффер, задом отползая подальше от тяжёлых башмаков лётчика.

- Да? - переспросил Алекс голосом, полным скептической иронии. - А как? Запрыгнем в чёртову отдушину?? А всё твоя жадность, кретин! "Моя, моя!"! Вот тебе и "твоя"! Совсем разум потерял! Как вылезем отсюда - я тебе таких лещей навешаю, что мамаша родная не узнает!!

Иоганн Риттенхоффер взирал на пилота снизу вверх большими, но оглупевшими глазами и не понимал, что он говорит. Потому что Алекс так кипятился, что не замечал, как заговорил по-русски.

- А что, дельная мысль, - сказал, осторожно приблизившись, Генрих Дитрихович. - Тут вполне может быть другая отдушина...