Конец эпохи - Юрий Ра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При таком раскладе было уже как-то неудобно вспоминать про сокращенный рабочий день несовершеннолетних работников. Павка Корчагин, Аркадий Гайдар и прочие реальные и выдуманные персонажи начали бы во сне приходить, гремя цепями. Обустройство спортбазы организовывали по минимуму, чтоб успеть к первому октября показать хоть что-то. Выделенная Тульским Оружейным Заводом бригада отделочников работала под моим присмотром хоть и не без перекуров, зато без обычной для их профессии сиесты. Порой дядьки шли на саботаж по причине отсутствия каких-то стройматериалов или инструментов. Хрен вы у меня сорветесь! Нет краски, начинаем штукатурить соседнюю комнату. И мне плевать, что ты маляр — в наряде у меня нет маляров, тут написано отделочник пять штук. Понял меня, ты отделочник, так что не выделывайся! Нет, мы не красим по старым обоям, тебе зарплаты не хватит за свой счет покупать краску после того, как ты сдерешь всё, что накосячил. Я много на себя беру? А ты новенький, видимо. Я не дитё лопоухое, а инструктор обкома ВЛКСМ, просто кушал мало в детстве. Мастерок в зубы и бегом! Куда, говоришь, его засунуть надо? А если гирькой в лобик тебе? Найти общий язык со строителями — первейшее дело в комсомольской работе.
Что меня потрясало, снабжение. Материалы Сиенко выцарапывал со страшной силой и в полном объеме. Хотя подозреваю, что хватило их по одной причине — тотальный контроль за процессом со стороны меня любимого. Я не появлялся на объекте, я чуть не жил на нем. Строители метали в меня молнии из глаз, молотки не метали, и то хорошо. Сбой с поставками стройматериалов случился только один раз, зато капитальный. Нам не выделили панели для отделки спортивного зала. Октябрь на носу, а он сиротливо стоит, обитый начерно фанерой. Уже бы и закончить, и бригаду отпустить, а тут такая беда. «Мужчины, я принял решение. Сегодня красим стены белой краской и шабаш. Завтра не приходите, отдыхайте. Наряд я закрою завтрашним днем. И без меня сегодня никто не уходит!» Народ пожал плечами, похмыкал и приступил к делу. А я побежал организовывать культурно-массовое мероприятие в соответствии со своим пониманием нужд трудящихся.
— Ну что, товарищи! Спасибо вам всем за ударную работу. Надеюсь, не сильно вам кровь испортил за этот месяц.
— Спасибо не булькает!
— Комсомол, ты еще не умеешь кровь пить по-настоящему!
— Мужчины, в соседнем кабинете ждет отходная, милости прошу! Там и набулькаетесь. — Жестом хлебосольного хозяина зову их в уже просохшую тренерскую. Никаких обоев, я распорядился все стены загнать под краску. А комсомолом меня бригада прозвала чуть не сразу.
— Ну ничего себе подгон!
— Вот это мы понимаем, провожаешь с уважением, начальник.
— Нет, мужчины, начальник кончился с закрытием наряда. Сейчас просто Жорж.
— Жорж, а почему ты нас мужчинами зовешь, а не мужиками?
— Так я ваших мастей не знаю. Вон у Сергеича пальцы синие, вдруг он черной масти? А ты из дворян, а Иван Иваныч из казаков? А я вас огульно в мужики запишу… непорядок.
— Соображаешь, Жорж. Сам из каких?
— Из казаков Оренбургских.
— Ну в дворяне меня зря записал, а Сергеич по малолетству баловался, сейчас наш человек. Но всё равно, правильно ты рассуждаешь.
— Насчет дворян, Виктор Палыч, ты точно знаешь происхождение всех своих дедов-бабок? Счастливчик. Мне свою родословную выцарапывать приходится, боятся родители всё говорить. Времена не те пока.
— А потом другие будут?
— А потом все эти графы да баре станут сказками типа Ивана-Царевича. За Ивана-Царевича и нынче из партии не попрут.
— За Иванушку-Дурачка тоже!
— За это и выпьем, за равенство! Жорж?
— Я по сухенькому. А то водка у вас горькая.
— Жорж, вот ты со всем уважением к пролетариату, мы тоже к тебе с уважением. Это правильно, вырастешь, не забывай проблем простого народа.
— Сергеич, рано пока про «ты меня уважаешь», тверезые все. А про народ — я же такой же народ, просто косорукий. Поэтому больше языком чем руками.
— Да, Жорка, если что надо, обращайся!
— Прямо сейчас можно? Комнату мне дали в общежитии. Хочу нанять рукастых людей освежить, выровнять и покрасить.
— О! Тема! Сейчас подпишемся. В какой цвет хочешь покрасить?
— А в такой же — в белый.
— Как в больнице?
— Как в Третьяковке.
— Материалы твои?
— Ваши!
— Уважил, земляк! Заметано!
Одна из причин, по которой мне захотелось освежить комнату, постучалась ко мне позавчера вечером. Когда я открыл дверь, причина сначала попыталась сфокусировать взгляд, а потом спросила: «А где все?» Посетитель был чуть выше среднего, зато очень широк в плечах и очень нетрезв. Моей фразы «Нет никого» оказалось достаточно, чтоб сплеча вмазать мне в лицо — небыстро ударил, не боксер. Откидываю голову назад, с правой в челюсть ответка! Как же больно, словно по косяку попал, а не по лицу! Отшаг и прямой удар правой ногой в его живот. Не знаю, как моя жертва себя почувствовала, а я отлетел на середину комнаты! Не пляшут мои семьдесят кг против его центнера с гаком. Под сорокаградусным обезболивающим дядька вообще не замечает, что я по нему попадаю! Проходит в комнату и получает сверху стулом по башке. Так задумывалось, во всяком случае, а вышло чуть иначе. Гость перехватил стул одной рукой и потянул на себя. Ну и я за стулом, куда же мне без мебели. Стул он бросил, зачем ему красивому еще и стул? И снова кулаком как из пушки. Ну нет, братец! Отшагиваю вбок от удара, перехватываю его руку и тяну вперед, подсечка. Большой шкаф и падает громко! Потому как врезается прямо в шкаф классический неодушевленный. Фанерный шкаф ойкнул, а пьяный снова не заметил удара и развернулся ко мне. Всё, я так не играю! Убегать из своей комнаты пришлось босиком, решил не тратить время
