Смерть и жизнь больших американских городов - Джейн Джекобс

Изолированная уличная округа с чёткими границами, безусловно, встречается в наших городах очень часто. Как правило, она ассоциируется с длинным кварталом (и, следовательно, с разреженной уличной сетью), потому что длинные кварталы почти всегда физически тяготеют к самоизоляции. Отчётливо выделенная уличная округа — совершенно не то, к чему надо стремиться; как правило, это признак неудачи. Описывая проблемы одной из частей манхэттенского Уэстсайда, состоящей из длинных, однообразных, изолированных кварталов профессор Нью-йоркского университета Дэн У. Додсон из Центра изучения человеческих взаимоотношений замечает: «Каждая улица выглядит как особый мир с особой культурой. Многие из проинтервьюированных не имели никакого понятия об участках, соседних с их улицей».

Подытоживая свои суждения об упадке этой территории профессор Додсон пишет: «Нынешнее состояние округи показывает, что её жители потеряли способность к коллективным действиям, — иначе они давно уже надавили бы на городские власти и социальные учреждения с тем, чтобы они занялись хотя бы некоторыми из здешних проблем». Два отмеченных Додсоном обстоятельства — уличная изоляция и пассивность — это две стороны одной медали.

Итак, успешная уличная округа — не изолированная единица. Успех предопределяет физическая, социальная и экономическая непрерывность — в миниатюре, конечно, но только в том смысле, в каком миниатюрны волокна, сплетённые в канат.

Там, где улицам наших больших городов свойственна достаточная для обеспечения непрерывности публичной уличной жизни плотность коммерции, бодрой жизненной энергии, деятельной заинтересованности, мы, американцы, обычно неплохо справляемся с задачей уличного самоуправления. Этот положительный факт чаще всего отмечают в районах, населённых бедными или вышедшими из бедности людьми. Но уличную округу, хорошо исполняющую свои повседневные функции, нередко можно увидеть и в зажиточных районах, пользующихся постоянной популярностью, а не преходящей модной славой, — в таких, например, как манхэттенский Истсайд от Пятидесятых до Восьмидесятых улиц или как окрестности Риттенхаус-сквер в Филадельфии.

Безусловно, нам не хватает улиц, приспособленных к жизни крупного города. Слишком часто те или иные городские зоны поражены Великим Несчастьем Скуки. Тем не менее очень многие наши улицы исправно делают своё скромное дело, внушают при этом людям чувство верности и если гибнут, то либо из-за вторжения слишком масштабных для них общегородских проблем, либо из-за длительного пренебрежения теми их нуждами, что способен удовлетворить лишь город в целом, либо из-за осознанной градостроительной политики, которой жители округи бессильны воспрепятствовать.

И здесь мы подходим к третьему типу городской округи, полезному в плане самоуправления, — к району. Тут, я считаю, мы, как правило, наиболее слабы и наши неудачи наиболее катастрофичны. У нас есть масса городских подразделений, называющих себя районами. Но лишь немногие из них действуют.

Главная функция успешного городского района — посредничать между совершенно необходимой, но политически слабой по ироде своей уличной округой и могущественным по природе своей городом в целом.

Высшие руководители больших городов много о чем не имеют представления. Это неизбежно, потому что большой город слишком велик и сложен, чтобы его можно было с какой угодно точки (пусть даже высокой) исчерпывающе оглядеть в подробностях и чтобы его мог оглядеть один человек; между тем в подробностях обычно вся суть. Группа жителей Восточного Гарлема, готовясь к встрече с мэром Нью-Йорка и членами его команды, составила перечень бедствий, причинённых району решениями, принятыми наверху (большей частью, конечно, принятых с наилучшими намерениями). К перечню был добавлен следующий комментарий: «Нам постоянно бросается в глаза, что те из нас, кто живёт и работает в Восточном Гарлеме, кто ежедневно с ним соприкасается, воспринимают его совершенно иначе, чем <… > те, кто лишь проезжает через него по пути на службу, или читает о нем в ежедневных газетах, или — что, по нашему мнению, случается слишком часто — принимает решения, касающиеся его, сидя за письменным столом в центре Нью-Йорка». Почти в точности то же самое я слыхала и в Бостоне, и в Чикаго, и в Цинциннати, и в Сент-Луисе. Эта жалоба звучит и отдаётся эхом во всех наших крупных городах.

Районы должны способствовать как передаче ресурсов города нуждающимся в них уличным округам, так и претворению опыта реальной жизни в этих округах в планы и намерения города в целом. И они должны обеспечивать возможность цивилизованного использования территорий не только их жителями, но и другими людьми — рабочими, служащими, покупателями, посетителями — в рамках всего города.

Для выполнения этих функций эффективный район должен быть достаточно велик, чтобы с ним считались как с серьёзной силой в масштабах города. «Идеальная» округа из градостроительной теории на такую роль не подходит. Размер и сила района должны быть таковы, чтобы он мог отстаивать свои интересы перед городскими властями. Ничто меньшее пользы не приносит. Разумеется, борьба на городском уровне — не единственная функция района и не обязательно самая важная. Тем не менее это хороший функциональный принцип для определения размера района, потому что иногда району приходится заниматься именно такой борьбой, и ещё потому, что район, которому не хватало для такой борьбы — и победы в ней — силы и воли в условиях, когда его жители чувствуют угрозу, вряд ли найдёт в себе силу и волю для решения других серьёзных проблем.

Вернёмся ненадолго к уличной округе и к теме, которую я обещала развить: к умению эффективной уличной округи получить помощь, когда возникает слишком трудная для неё проблема.

Нет ничего более беспомощного, чем улица большого города, в одиночку пытающаяся бороться с проблемами, которые превышают её возможности. Посмотрим, к примеру, на то, что случилось в связи с торговлей наркотиками на одной из улиц в верхней (северной) части манхэттенского Уэстсайда в 1955 году. Жители этой улицы работали в разных местах по всему городу и имели друзей и знакомых как на своей улице, так и за её пределами. На самой улице шла довольно интенсивная публичная жизнь, особенно у крылечек домов, но на ней не было ни местных магазинчиков, ни постоянных публичных персонажей. Кроме того, она никак не была связана с районом, да и района как действующей единицы практически не было — одно название.

Когда в одной из квартир начали продавать героин, на эту улицу потянулись наркоманы — не жить на ней, но устанавливать связи. На покупку наркотиков им нужны были деньги. Результат — эпидемия грабежей. Людям стало страшно возвращаться домой с зарплатой по пятницам. Иногда по ночам жители просыпались от ужасающих криков. Они начали стесняться приглашать к себе друзей. Некоторые подростки, жившие на улице, были наркоманами, и другие начали следовать их примеру.

Обитатели улицы, в большинстве своём люди добропорядочные и законопослушные, делали что могли. Они много раз вызывали полицию. Некоторые по личной инициативе выяснили, что лучше всего обратиться в отдел по борьбе с наркотиками. Они рассказали сотрудникам отдела, где продают героин, кто, когда и в какие дни приходят новые партии.

И — ничего. Положение если и менялось, то к худшему. Так обычно и бывает, когда беспомощная маленькая улочка в одиночку борется с какой-либо из серьёзнейших проблем огромного города.

Не подкупили ли полицейских? Может быть. Но как, спрашивается, это проверить?

В отсутствие окрути на районном уровне, не зная людей, занимающихся этой проблемой в их части города, которые могли бы их поддержать, местные жители пошли так далеко, как сумели пойти. По-чему они не обратились хотя бы к своему депутату законодательного собрания или к какому-нибудь политику? Никто из них не знал ни самих этих людей (член законодательного собрания избирается примерно 115 000 жителями), ни кого-либо, кто их знал. Короче говоря, эта уличная округа не имела ровно никаких связей с районной округой, не говоря уже об эффективных связях с эффективной районной округой. Те её обитатели, что в принципе могли бы попытаться установить такую связь, уехали, посчитав, что положение улицы стало безнадёжным. В результате она глубоко ушла в пучину хаоса и варварства.

Пока развивались эти события, комиссаром нью-йоркской полиции был способный и энергичный человек, но до него никто не сумел добраться. Без хорошего притока «разведданных» с улиц и давления со стороны районов он тоже, видимо, стал в какой-то мере беспомощным. Из-за этого разрыва никакие добрые намерения наверху не дают значимых результатов внизу, и наоборот.

Иногда город является не потенциальным помощником улицы, а её антагонистом, и в этом случае она опять-таки, если только на ней не живёт кто-нибудь очень влиятельный, обычно беспомощна в одиночку. Недавно мы, обитатели Гудзон-стрит, столкнулись с подобной проблемой. Манхэттенские инженеры решили сузить наши тротуары на три метра в рамках бездумно-рутинной городской программы расширения проезжей части.