Беседы с Vеликими - Игорь Свинаренко

– Удастся как-то России помириться с Украиной или это нереально?

– Пока Украина радуется свободе. Это страшнейшая ошибка большевиков – идея дружбы народов! Какое у нас сегодня главное расхождение с Зюгановым? Они признали Бога, признали наконец частную собственность, отказались от диктатуры пролетариата. Но последнее, что они никак не хотят признать, – это крах идеи дружбы народов. Ради дружбы народов они готовы отказаться от всего, что может быть очень важным для страны! Дружба народов – это хорошо, никто не отрицает, но нельзя на ней строить государство! Наделали национальных клеток в 1922 году, в СССР, и мы потеряли ровно 14 клеток. Все союзные республики отошли! Это беда всех коммунистов, самая большая мина, которую они заложили в 1922-м. До сих пор у нас внутринациональное деление по титульным нациям: Татария, Башкирия, Чувашия и так далее.

– Надо было нарезать на квадраты. Как в Африке. Границы проводили прямыми линиями.

– Нужно было в 1917-м на территории империи создать Российскую республику – и все, и никаких национальных регионов! Да их и не было раньше! Это самая большая ошибка большевиков, а они этого до сих пор не признают.

– Да, но большевиков уж нет, поезд ушел. Что делать сегодня?

– Для начала надо сделать так, чтоб не было этих партий – носителей ошибочной модели устройства государства.

– Ну, я бы запретил, конечно, КПРФ с удовольствием. Каждому по его вере. Вызвать коммунистов в конституционный суд – можно не в Нюрнберг, в Москву – и провести с ними беседу. При вашей власти была многопартийность? Нет. Ну, значит, она вам не нужна. И закрыть их. Более того, еще спросить: а что вы делали с оппозицией? Треть на Запад, треть в тюрьму, треть в психушки. Ну вот рассчитайтесь на первый-второй-третий, и мы вас точно так же в тех же направлениям расфасуем. Справедливо было бы! Но – как это сделать реально? Практически?

– Все можно сделать. У нас есть закон о политических партиях, где запрещено…

– А, экстремизм запрещен?

– Нет, об экстремизме – это отдельный закон. Я про закон «О политических партиях». Там сказано, что партия не может иметь название с национальной окраской, религиозной или социальной. Нельзя, чтобы была русская партия, или исламская, или коммунистическая, – они нарушили закон! После вступления в силу этого закона они должны были сменить название. Они не меняют. Теперь по второму закону – «Об экстремизме». У коммунистов в программе до сих пор написано: «Построение коммунистического общества». Такое общество не прописано в нашей Конституции. Таким образом, они хотят построить общество, которое противоречит нашей Конституции.

– Так их, значит, можно легко придавить не только по понятиям, но и по закону?

– По всем позициям можно! Но власть этого не делает. Закрывает глаза на наличие левых сил. А мы все время их критикуем, на всех дебатах спорим.

– А вот еще одна тема, которую мы с вами обсуждали не раз и еще Кадыров ее поднял, когда мы с ним беседовали: многоженство. Он эту идею активно продвигает хотя бы потому, что после всех этих войн там женщин значительно больше, чем мужчин. Как вы думаете, удастся ему продавить эту идею или нет?

– У них это было всегда. Но конечно, хотелось, чтоб это было легально, потому что вторая и третья жены тоже хотят иметь свидетельства о браке. Но есть большая разница между нами. По мусульманским обычаям, когда у одного мужчины несколько жен, они все под одной крышей живут. У нас, в христианском мире, это никогда не было нормой, за исключением небольшого периода после Тридцатилетней войны (1618–1648) в Германии, когда церковные иерархи специальным эдиктом разрешили многоженство, чтобы быстро восполнить огромные потери населения. В США есть церковь мормонов, практикующая полигамию. Зато у нас есть устоявшаяся практика: много детей рождаются вне брака, где-то 300 тысяч в год, – поэтому мы считаем необходимым разрешить регистрацию второго брака, не расторгая первый. Сегодня по нормам Семейного права можно вступать в любое количество браков – но прежде надо обязательно расторгнуть предыдущий. Это приводит к тому, что очень много теневого сектора в семейных отношениях… Я уверен, что этот вопрос будет решен. Но у нас не будет никогда, чтоб две или три жены жили под одной крышей. Каждая жена будет жить отдельно. Правда, пока это запрещено в правовом отношении, да и общественное мнение здесь трудно переубедить. Женщина не хочет, чтоб была легально вторая жена у ее мужа, а тем более третья и так далее. Отстает у нас в этом смысле общественное мнение… Но проблема в том, что по жизни у людей все равно получается несколько браков, семьи распадаются, люди разводятся. Реально люди вынуждены семейную жизнь строить несколько раз.

– Да, и уводить ее в теневой сектор.

– А скажите, Владимир Вольфович, вот вы ругали власти за то, что Стабфонд копится, а надо б его было тратить на развитие российской экономики. И теперь Кудрин говорит: вот видите, как я был прав; если бы я эти деньги вложил в строительство дорог и заводов, то как бы мы сейчас выпутывались из кризиса? Вот что вы можете ответить ему на это?

– Мы остаемся при том же мнении: нужно было все вкладывать в развитие собственной экономики. Ведь сегодня в чем проблема? Безработица и рост цен. Но за эти годы мы построили бы сотни новых заводов, это были бы миллионы рабочих мест, и были бы хорошие дороги, и хорошее сельское хозяйство, изобилие продовольствия – и никакого роста цен! Люди не потеряли бы работу. Неправильная у Кудрина позиция, деньги вообще нельзя замораживать. Любое замораживание денег – это диверсия! А если мы все развиваем, если у человека свой дом и даже, может быть, свое хозяйство, какой кризис до него дойдет? Если везде дешевые товары, цены не повышаются, потому что товаров много? Да нас кризис вообще никак бы не коснулся, если бы мы все деньги бросали на развитие своей страны. Наш кризис от того, что мы неправильно оперируем деньгами, поэтому абсолютно не прав Кудрин.

– Вы еще предлагали ограничить норму прибыли и забирать в бюджет то, что сверх 20 процентов. Эта идея все-таки выглядит левой, нет?

– Нет, ничего левого тут нет, во всем мире так. Я никогда левых идей не придерживался. Не должно быть такого, чтоб монополист приходил на какой-то сегмент рынка и получал там бешеную прибыль. Пусть приходит – но мы у него 90 процентов сверхприбыли заберем в доход бюджета. Оставим ему 20 процентов прибыли. Что касается регулировки цен, так японский парламент устанавливает каждый год цены.

– На что?

– На основные продукты, на то, что депутаты считают нужным.

– Вы что, ездили проверяли?

– Ездить не надо, это все написано в прессе. Везде ведется регулирование цен. Или потолок устанавливают, или назначают торговую наценку не больше 10 процентов. Поэтому в других странах от производителя до прилавка накручивается не более 40 процентов на закупочную цену. А у нас продают в семь раз дороже – это чудовищно! А на самом деле ничего нового придумывать не надо, все уже придумано. Принять закон, установить норму прибыли, в том числе и в строительстве те же самые 20 процентов, – и сразу резко упадут цены на жилье. Я хотел привезти в Москву ростовских строителей – так их не пускают, потому что они строят дешевле.

– А как это укладывается в экономическую науку?

– Легко. Надо принять соответствующие законы. Но «Единая Россия» не хочет! У нее же большинство, так что мы ничего сделать не можем. Мы с трудом пробили в кодекс наказание за нецелевое использование бюджетных средств.

– Нецелевое – это когда украли?

– Нет. Это когда вместо того, чтобы, допустим, вложить деньги в строительство лечебного корпуса, строят квартиры сотрудникам. Или на деньги, выделенные на приобретение оборудования, строят баню или стадион. Приняли мы такой закон недавно. Сколько лет нельзя было привлечь виновных к ответственности!

– Значит, по чайной ложке только. А всерьез развернуться с вашими идеями вам не дают.

– У нас же монополия одной партии. Ни в одной европейской стране партия не может получить больше 40 процентов. Вот и нам нужен такой закон.

– Но чекисты же не отдадут большинство, наверно, никогда?

– Тогда никогда не будет развития страны.

– Последний вопрос у меня такой. Сейчас многие говорят о том, что после кризиса, который продлится неизвестно еще сколько, мир станет другим, неузнаваемым. Как это будет выглядеть, по-вашему?

– Резких изменений не будет. Какие-то государства ослабнут, даже объявят себя банкротами. Но никакого резкого перепада, передела границ, создания чего-то архинового не будет. Если удастся добиться создания новой международной валюты – изменения будут более резкие. А сейчас пока все останется как было, просто кишиневские варианты будут чаще иметь место. В каких-то странах произойдет смена политических элит – но резких изменений не будет. Разве что в перспективе может Евросоюз распасться. Германия, Франция и Италия вполне могут устать – отказаться от евро и вернуться к национальной валюте. Может, НАТО как-то трансформируется. Но ничего абсолютно нового не будет. В Китае начнутся волнения, их подавят, снова начнутся, снова подавят. Индия и Пакистан – их отношения обострятся вплоть до маленькой войны, а потом все успокоится. То же самое касается Израиля и Палестины. Ирану будут угрожать, может быть, отбомбят какие-то объекты. Но чтобы совсем новая конструкция возникла – такого в ближайшие годы не будет. Никакого нового вида топлива ждать не надо, так и останутся нефтепродукты, только атомных станций станет больше. К нам потянутся бывшие республики, которые окажутся совсем в плачевном положении.