Заговор - Александр Мокроусов

стареющие резко и очень некрасиво, в шестьдесят лет превращающиеся в сморщенную и обвисшую копию себя же тридцатилетней давности.

Григория и Зиму сблизил один случай, произошедший летом 2002 года. Тогда, еще под эгидой безопасников, Григорий и Антон приехали в одну из станиц краснодарского края для разборки ЧП с участием казаков. Дело было в следующем: десяток казаков, большая часть которых была сезонными рабочими, съехавшимися на Кубань за заработками, жили в станице в бараке. На лето часть из них разъехалось калымить по побережью. В бараке, или как его называли сами жильцы, в казарме, остались лишь двое мужиков, даже вернее парней лет двадцати-двадцати двух. Вот на них та и пожаловались жители станицы, мол, воруют. То курицу, то индюка, то поросенка уведут. Поймать — ни разу не поймали, иначе быть бы им битыми по непреложным сельским законам. Однако подозрение было твердое. Так получилось, что родственник одного из депутатов законодательного собрания жил в этой станице, он та и пожаловался на казаков депутату-родственнику. Тот, в свою очередь, попенял друзьям в Управлении, и Григорию «поставили на вид лично разобраться и устранить». Вот он и приехал, вместе со своим замом, в станицу для разбора.

В станице, в едва восстановленном коровнике, который гордо именовался казармой, приезжих встретил, несмотря на сантиметровые щели в стенах, стойкий сивушный запах. Два тела, чуть прикрытые грязными спортивными кофтами, в унисон храпели на панцирных кроватях.

Вид «казаков», смрад самогонного перегара и блевотины, громогласный храп взбесили Григория. Но больше всего его взбесили кители спящих алкашей, валяющиеся тут же возле кроватей. На обоих гордо висели есаульские погоны. По сути, эти пацаны, судя по погонам, были такими же майорами, как и Григорий! Он грубо растолкал ближайшее тело и потребовал встать, но вполне предсказуемо был послан даже не проснувшимся «есаулом». Зима поднял с грязного пола полупустую полуторалитровку минералки и вылил на голову ближайшего казака. Тот встрепенулся, с матом поднялся на ноги и обвел гостей мутным взглядом. Потом так же нетвердо прошел в угол барака, вытащил из какой-то кучи хлама настоящую шашку, достаточно широкую, с малым прогибом, давно не чищенную и оттого как будто матовую. Пошатываясь тело прошло назад, к койке, но неожиданно остановилось. Мужик обвел мутным взглядом помещение, остановился на Григории, что-то прошамкал и неожиданно резко рванул к нему, одновременно занося шашку над головой.

Опешивший Григорий даже не сделал шага в сторону, казак уже был в полуметре от него и шашка уже опускалась на голову Титова, когда Зима в стремительном прыжке сбил казака с ног. Казак упал головой на табуретку, шашка отлетела в сторону. Под щекой казака начало разливаться красное пятно. Второй казак все так же пьяно храпел в своей койке.

— Жмур, — сказал Зима, наклонившись и пощупав сонную артерию, — вот так угомонили чертей.

Григорий растерялся. Он впервые сам увидел убийство, пусть и не преднамеренное, но все же.

— Так, шеф, картина такая: мы приехали, тут трупак, второе тело спит на нарах. Согласен? — Все еще сидя на корточках и глядя снизу вверх в глаза Григория спросил Зимин.

— Согласен. Но это значит, что ты теперь до конца жизни мой. Согласен? — Школа, которую прошел Титов научила его не выдавать свои эмоции, а они буквально бушевали в нем.

— Согласен. Я о себе иллюзий не питаю, мне без сильного шефа в жизни нормального места не занять, а ты, Гриша, мужик сильный и пробивной, хоть сейчас и сидишь в жопе, поэтому согласен, ты идешь вверх, я тебе где нужно подсоблю, ты мне за это со своего стола икорку будешь передавать.

— Ну, тогда Зима, запомни правила. Назовешь меня еще раз Гришей — пойдешь в свободное плавание. Усомнишься в моей правоте — пойдешь в свободное плавание. Предашь — ляжешь рядом вот с ним. Запомни, я знаю как надо, я всегда знаю, как надо.

Вызванные менты быстро оформили спящего казака за убийство товарища. А Григорий Титов и Зима стали не друзьями, нет, их отношения вернее характеризовались схемой хозяин — пес. Причем обоих эти роли вполне устраивали. Хозяин заботился и уважал пса, пес уважал и заботился о хозяине.

К 2004 казачество на Кубани стало значимой силой. Особенно влиятельны казаки были в сельской местности, во многих хуторах и станицах главами администраций избирались представители казачества. Краевое, да и федеральное руководство, особенно оценили силу влияния казачества на население после выборов 14 марта 2004 года. Из шести кандидатов тогда казаки на общекубанском сходе решили поддержать не действующего президента, а бывшего военного, генерал-лейтенанта, кандидата от одной из фракций Государственной Думы. Разумеется, в целом по стране в выборах победил действующий президент. Но вот по югу этот генерал, в том числе благодаря агитации казаков, набрал лидирующее количество голосов. Последствиями этого стали значительные кадровые перестановки в крае, вплоть до смены губернатора, разумеется не сразу после выборов, а через полгода, но все же именно то, как кубанцы проголосовали в марте, стало главной причиной ухода на пенсию старого губернатора и прихода нового, молодого москвича. И в задачи этого нового губернатора в том числе входило приручить казачество, сделать его управляемым, чтобы подобные случаи больше на выборах не повторялись.

Разумеется, не только центральная власть почувствовала рост силы и влияния казачества. Краснодарские руководители движения на сходках уже не ставили вопросы в ключе «просить» у власти. Все чаще на сходках звучали требования, что нужно казачеству, и в какие сроки власть должна то или иное исполнить.

Григорий Титов, сам того не желая, стал связующим звеном между казачеством и администрацией края. Выходец из казаческой среды, сын героя-ветерана боевых действий, он пользовался неограниченным доверием казаков. В то же время он был хоть и опальный, но все же свой для администрации. Поэтому, номинально являясь заместителем департамента по работе с казачеством администрации краснодарского края, Титов фактически был главным куратором движения. Именно ему, а не главе департамента, принадлежало последнее слово в спорных вопросах. И именно он отстаивал точку зрения казаков в администрации и точку зрения администрации на казацком сходе.

А летом 2004, в июле, когда на улице держались стабильные плюс сорок, когда марево поднимающегося над асфальтом горячего воздуха искажало реальность и придавало расплывчатость контурам объектов, в один из таких полудней Семену Титову стало особенно плохо. Неотложка отвезла его в Первую Клиническую больницу. К вечеру в палате встретились Григорий и его мать, Клавдия. Обоим врачи уже сказали всего одно слово, «прощайтесь».

Вот тогда то, стоя в душном коридоре больницы, смотря на рыдающую мать,