Прячьтесь! Будет ограбление! - Стас Иванов

  Самодовольство мигом исчезло с лица Шутова, а искривленные в улыбке губы медленно распрямились. Почесав затылок, он предложил:

  – Запихнем их... по частям?

  Слегка прибалдев от хода мыслей друга, Глебов просто махнул на него рукой:

  – Да делайте что хотите...

  Интенсивная тряска головой помогла, и полиэтиленовый пакет в конце концов слетел с головы Давыдова. Со злобным прищуром он обвел взглядом комнату и немедленно узнал в ней жилище своих «исполнителей». Повернулся в сторону – и, не будь он прикован к стулу, немедленно бы рухнул с него, ибо по соседству сидел и мычал какой-то индивид, закутанный по самый подбородок в одеяло. Словно гигантский младенец в пеленках. Правда, сходство со спиногрызом портили пара деталей – кожаная маска и повязка на глазах.

  Решив даже не пытаться искать разумного объяснения столь импозантному виду товарища по несчастью, Давыдов вывернул голову и обнаружил, что из стула торчит краешек шляпки гвоздя. Развернув корпус, он завел стяжку под гвоздь и рванул руки вверх. Порвать стяжку сразу не удалось, но, прикинул Давыдов, чтобы освободиться, должно хватить и получаса...

Глава 29

  Приехав по указанному в паспорте Давыдова адресу, троица с облегчением выдохнула. К счастью, его дом – шестиэтажная сталинка – выходил парадными в безлюдный дворик школы и был обычным домом, а не какой-нибудь огороженной забором новостройкой с консьержем и видеонаблюдением.

  Поднявшись вместе с Покровским на четвертый этаж, Глебов забрался на плечи друга и заглянул в телекоммуникационный щиток. Куча проводов тянулась по стояку, но лишь пара – антенный и телефонный – заходили в квартиру Давыдова. Значит, сигнализации нет.

  – Как думаешь, он живет один? – спросил Гоша, опуская друга на пол.

  – Какая нормальная женщина согласится жить с таким говнюком? К тому же я не видел у него обручального кольца. – Глебов вставил ключ в скважину замка и провернул его. Слегка приоткрыв дверь, он прислушался, не доносятся ли из квартиры подозрительные звуки. Ничего не услышав, осторожно проскользнул в темную прихожую и, включив экранчик мобильного, обвел телефоном вокруг: у стены на коврике в ряд стояла куча мужской обуви, но ни одной пары женской. – Отлично, никого. Пошли за трупами.

  Спустившись, парни одним за другим подняли и занесли в квартиру два тела. Одного положили в комнате, другого – в прихожей коридора. Забрав простыни, они перевернули голых покойников лицами в пол и приступили к предпоследней фазе своего плана.

  Взяв у Гоши полиэтиленовый пакет, Глебов запустил внутрь него руку.

  – Стой! – шепотом одернул его Шутов, протягивая перчатку. – Не забывай про отпечатки!

  – А, ну да. – Натянув на ладонь перчатку, Глебов вынул из пакета пистолет и, поколебавшись, всадил в спину покойника четыре пули. После перешел в комнату и полностью расстрелял обойму, изрешетив второй труп.

  Пока Шутов поливал покойников морсом, Сергей бросил пистолет в услужливо раскрытый Гошей пакет, который тот немедленно завязал на узел. После достал фотоаппарат и тщательно все сфотографировал – номер квартиры, первого покойника, второго, сделал панорамный снимок.

  – Готово, – допив остатки морса, сказал Шутов. – Операцию «компромат» можно считать успешной. В трупах теперь по паре пуль из пистолета Давыдова, а пистолет с его отпечатками у нас. Осталось привезти сюда Давыдова, показать ему нашу, точнее как бы его, работу и отвезти трупы обратно в морг. Теперь если он попробует сунуться к нам, мы можем пригрозить ему, что сообщим в полицию, где он якобы спрятал тела и пушку. А начнет зарываться, подкинем полицаям фотки мертвяков и пушку. Трупы-то они не найдут, зато точно смогут запереть Давыдова за хранение оружия. Идеальная подстава... – Шутов вздернул подбородок и серьезным тоном заметил: – Ха! Мне кажется, я гений.

  – Прикольно ты придумал, – согласился Гоша.

  Шутов гордо выпятил грудь.

  – Еще бы. В фильмах проворачивают еще и не такие комбинации. И я их все видел и помню.

  – Эй, гений. – Глебов осторожно потыкал носком кроссовка в босую пятку трупа. – а тебя не смущает, что трупы того... голые?

  – Хочешь их одеть?

  – Не-не-не, – энергично замотал головой Глебов. – Мне даже находиться здесь противно, а прикасаться к ним...

  – Тогда не будем заморачиваться с одеждой, – кивнул Шутов. – Сами подумайте, парни, Давыдов ведь владелец гейского журнальчика. А значит, подумают полицаи, он и сам из гомодрилов. А эти двое – его трахари. Во, отличная версия! Давыдов якобы хотел утроить оргию, но что-то пошло не так и он решил завалить своих любовников. Все логично!

  – Какая-то у тебя извращенная логика, Антоша, – мрачно заметил Глебов. – Но такая версия даже может прокатить. Как ни странно...

  – М-м-м-м! – победоносно промычал Давыдов, когда после получаса неимоверных усилий и содранной кожи стяжка наконец лопнула. Схватившись за край ленты скотча и заранее поморщившись, он одним рывком отодрал ее ото рта. – Ну уроды... завалю...

  Синявкин, меж тем, тоже не сидел без дела. Давно почувствовав, что древний и хлипкий деревянный стул под ним может развалиться, он изо всех сил напрягал мышцы рук и ног, пытаясь разломать несчастный предмет мебели и даже добился кое-каких успехов. Стул ходил ходуном, скрипел и шатался на подгибающихся ножках, однако пока не спешил разваливаться. Но, чувствовал Синявкин, стоит приложить еще немного усилий, и ножки и спинка обязательно отделяться от сиденья. Тогда-то и получится высвободить свои конечности.

  Дотянувшись до стола, Давыдов схватил ножницы и разрезал стяжки на ногах. Поднимаясь, сказал товарищу по несчастью:

  – Потерпи, братан. Сейчас я тебе помогу.

  Схватившись за низа маски, Давыдов рывком содрал ее с головы пленника. Нетрудно представить его удивление, когда на него уставились красные от бешенства глаза Аркадия – зверски зарезанного у себя в душе, но почему-то живого и здорового. Впрочем, не меньше Давыдова был удивлен и сам Синявкин.

  По инерции оторвав от лица Аркадия полоску скотча, Давыдов вынул из его ушей наушники, и лишь затем к нему вернулся дар речи.

  – Ты?! – воскликнул писклявым голосом Константин. – Ты... почему здесь?!

  – Освободи меня! Быстро! – взревел, задергавшись, Синявкин. – Промотавшись, он привык к свету и только тогда заметил на лице товарища множество кровоподтеков. – Ну у тебя и рожа. Кто это тебя так отделал?

  – Ты все равно не поверишь, – мрачно буркнул Давыдов.

   – Давай развязывай меня.

  – Да-да, Аркаша. Сейчас. Только найду ножик.

  Видя, что Давыдов уходит из комнаты, Аркадий забился еще сильней.

  – Эй, куда собрался?! Освободи меня!

  Пройдя на кухню, Давыдов выдвинул все ящики единственной стоявшей в ней тумбочке, достал нож. Покрутив его в руке, он бросил его обратно и взял нож побольше.

  Кусочки головоломки начали складываться в его голове в единое целое, и он понял, что же на самом деле произошло. Три урода решили провести его, Давыдова! Но сами того не подозревая навлекли на себя еще больше неприятностей. Пока что Синявкин жив... пока. Но скоро он точно станет трупом. Грех не воспользоваться прекрасной возможностью прирезать его, пока он не способен оказать сопротивления. После останется лишь порезать себя и, изображая жертву, начать ломиться в двери к соседям, призывая их на помощь.

  Отлично! Труп есть, свидетель, он же жертва есть – мусоркам придется только правильно оформить бумажки, и дело можно считать закрытым. Тупоголовым ментам ни в жизнь не разобраться в хитросплетениях событий последних пары дней. А то, что будут пытаться нести в свое оправдание три придурка... да кто же им поверит?! Любой следак скептически воспримет все объяснения людей, пойманных с огнестрельным оружием и с трупом в их квартире.

  Давыдов прекрасно понимал образ мыслей законников и мог предсказать их действия наперед, благо опыт имелся. И он прекрасно знал, что сумеет отмазаться. Скользкий, как уж, он был неплохим актером.

  Определившись с дальнейшими действиями, Давыдов направился обратно в комнату. Из которой вдруг донесся треск дерева.

  Переступив через порог, Давыдов в сердцах выругался – Синявкин таки разломал стул. Разведя в стороны руки, он скинул обернутое вокруг себя одеяло и предстал во всей красе – в плавках, со множеством ран и примотанными к конечностям ножкам и остаткам спинки стула.

  Три идиота, произнес про себя Давыдов, ну кто же привязывает пленников к деревянным стульям? К батарее их надо вязать, только к батарее...

  – Презервативы штопанные, – пропыхтел Синявкин, схватил со стола ножницы и принялся резать скотч. – Костя, что ты здесь делал?