Виражи чужого мира - Вера Чиркова

А потом, подойдя к двери и взявшись за щеколду, вдруг поняла — вот оно! Вот волшебное средство, которое позволило мне выспаться беззаботно, как в далеком детстве! Грубо выкованная железка, которая превратила маленькую каюту из камеры в убежище только тем, что была прибита не на наружной стороне двери, а на внутренней.

В узком коридорчике, ведущем к умывальне, было тихо и пусто, но в самой умывальне, судя по брызгам вокруг медного тазика, заменяющего тут раковину, и влажному полотенцу, уже до меня кто-то побывал.

А значит, и в столовой тоже, как-то сразу забеспокоился мой напуганный кратковременной голодовкой организм. И потому умывалась и одевалась я с авральной скоростью. Переодевшись и порадовавшись, как точно угадала с размерами мужской одежды Гайтола, шагнула к двери… и вдруг до меня дошла простая, как пенек, истина. Все эти вещи выбраны не наспех и не случайно, а загодя готовились именно для меня.

И тогда, значит, все, что случилось, не просто череда совпадений и разочарований, а сложная цепочка тщательно спланированных и подготовленных событий, имеющих какую-то определенную цель. И сказать, что она мне не нравится заранее, это значит не сказать почти ничего.

Потому что она мне не просто не нравится, она мне отвратительна.

Я застыла в дверном проеме, раздираемая двумя противоположными желаниями — вернуться в каюту, запереть дверь и тайком всплакнуть над своей судьбой, ну а после попытаться хорошенько все обмозговать. Второй вариант был проще — сначала пойти позавтракать, потом осмотреться, а уже потом начинать думать, вот только в душе так и кипели обида и злость на манипуляторов в черных костюмах, и встречаться сейчас с кем-то из них очень не хотелось.

После непродолжительной и непростой внутренней борьбы победил, правда, с небольшим перевесом, второй вариант. И в этом была полностью заслуга моего папы, который всегда говорил, что злость уму не приятель.

А быть дурочкой мне никогда не нравилось. Вот и взяла себя в руки, нацепила на лицо ангельское выражение и потопала в столовую.

Тут тоже никого не было, но три пустые кружки красноречиво говорили, что кто-то уже завтракал. Я по-шпионски оглянулась на дверь, схватила кружку и понюхала. Не то чтобы нюх у меня особый — чего нет, того нет. Мне просто безумно хотелось знать, чем завтракали мои спутники. И что они предложат мне. Пока я сделала несколько шагов от каюты до столовой, в моей голове возникло удручающее подозрение, что до сих пор я действовала как-то не очень разумно. Слишком подчинялась эмоциям и интуиции и даже не задумалась о составлении долговременного плана действий.

Конечно, какой мог быть особый план, если меня все время незаметно подталкивали в нужном направлении? Но теперь-то я уже обо всем догадалась? Значит, пора мне заняться именно планированием собственного будущего. Но так, чтоб никто из кукловодов ни о чем не догадался. Придется для начала немного поизображать из себя покорившуюся судьбе тихоню. Конечно, не так-то это легко, когда в душе просто кипит обида, однако, думаю, долго играть эту роль мне не придется. Как только маги заметят перемену в моем поведении, я смогу по их реакции сообразить, какие нужно предпринять дальнейшие действия.

— Таресса… — раздался за спиной голос Гайтолы, — ты уже проснулась? Хочешь позавтракать?

— А где тут моют посуду? — скромно опустив глаза, робко поинтересовалась я. — Вот хочу помыть себе кружку.

— Вот тут, на полке, чистая посуда. — Она прямо-таки ринулась за чашкой. — Вот кипяток, вот отвар, молоко… У нас кофе есть, хочешь?

— Да, — обрадовалась я и сразу вспомнила, что тихони так нахально себя не ведут. — Ой, а он у вас, наверное, дорогой… Нет, я тогда лучше отвар.

— Мы его не любим, — тоже поторопилась брякнуть Гайтола и тут же поправилась: — Просто нам привычнее наши напитки. Сколько тебе класть?

Я взглянула на серебряную баночку в ее руке и засомневалась: а действительно ли там кофе? Пробовать резко расхотелось.

— Таресса, — вмиг сообразила она, — мы не носим сюда никаких вещей из вашего мира, но когда-то принесли зернышко кофе и посадили. Однако пьют его только вызванные.

— Можно я сама насыплю? — робко прошептала я, хотя больше не сомневалась в ее словах.

Интересовало меня другое: случайно она проговорилась, что принадлежит к клану… нет, ковену магов, или нарочно? Ох, что-то я туплю, такие опытные партизаны никогда не оговорят себя нечаянно. А вот спрашивать я ничего не буду, тихони вопросов не задают.

— Конечно, вот, — она сунула мне в руки баночку и схватилась за чайник, — сколько кипятка налить? Ты не волнуйся, он горячий, это специальный чайник.

— Спасибо, — робко пробормотала я и насыпала в кружку ложечку дивно пахнущего свежемолотого кофе, — половину, если можно.

— Пожалуйста. — Женщина с готовностью налила полкружки кипятка, отодвинула мою руку и провела ладонью над напитком.

Здорово, хотела сказать я, увидев, как под ее рукой вспухает шапка закипающего кофе, но вспомнила свой новый имидж и тихо повторила, как попугай:

— Спасибо.

— Вот булочки, мед, творог, молоко… Еще чего-нибудь хочешь?

— Нет, спасибо, этого достаточно, — тем же смиренным тоном повторила я, скромно присаживаясь на край скамьи.

Показалось мне или аборигенка и вправду вдруг тихо застонала, словно у нее что-то заболело? Наверное, все же показалось, потому что рванула она прочь очень даже шустро. Люди, у которых что-то болит, так не бегают. Если это, конечно, не желудок.

Я уже заканчивала завтракать, когда в столовую вошел Терезис. Кивнул мне приветливо, сел напротив, налил себе отвар и разбавил кипятком. Положил пару ложек меда и, помешивая, некоторое время внимательно меня изучал. А я топила взгляд в остатках кофе и делала вид, что ничего не замечаю. Хотя на самом деле рассмотрела его испанское лицо во всех подробностях. И то, что от царапин на нем не осталось и следа, и то, что слегка вьющиеся волосы не стянуты больше в куцый хвостик, а свободно обрамляют посвежевшие щеки, и то, что по возрасту он старше меня не более чем на пять лет. Эргу Дэсгарду на вид можно было дать все тридцать или даже тридцать пять. А кстати, интересно, что это он не показывается?

Но виду, что меня это интересует, я теперь ни за что не подам. Все, партизаны, кончилось время, когда Томочка была простой наивной попаданкой. Теперь я — Мата Хари и постараюсь не осрамить это славное имя.

— Ты хорошо выспалась? — наконец придумал вопрос маг, и я, не поднимая глаз, вежливо кивнула.

— Спасибо, хорошо.

Больше он ничего не спросил, и все время, пока я доедала булочку и допивала кофе, нехотя глотал свой напиток и молча сопел.