В присутствии Бога (100 писем о молитве) - Анри Каффарель

68. «В проломе»

В самый разгар дневного зноя, сидя у входа в свой шатер, патриарх поднял глаза и увидел троих ангелов, посланцев Ягве. Он встал, простерся перед ними, и предложил им свое гостеприимство. И Ягве повторяет Свое обетование дать ему потомство и открывает ему, что идет вершить суд над Содомом и Гоморрой. И тогда Авраам предстает перед Богом заступником преступных городов, и его молитва, первая, которую мы читаем в Библии (Быт 18) есть ходатайство в пользу виновных, ходатайство доверчивое, настойчивое, дерзновенное. Таким образом, Авраам открывает длинный ряд ходатаев, которые на протяжении веков сменяют друг друга в Израиле. Веков через шесть это будет Моисей — можно сказать, образец ходатая. Когда, выведенный из терпения неверностью Своего народа, Ягве объявляет ему: «Итак, оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя» (Исх 32,10), то мы понимаем с первых же слов, что Моисей не тот, кто легко позволил бы Богу поступать по собственной прихоти. Не отказывается он также и от солидарности со своим народом, хотя бы даже ради более славного поприща. Он — предводитель этого народа, поставленный Богом, и он будет его заступником, ходатаем даже перед Самим Господом. Судьи, цари, пророки вслед за Авраамом и Моисеем вступаются в свою очередь за этот «народ жестоковыйный», и многократно добиваются для него милосердия. Но горе тем векам, в которые Бог не находит заступника: «Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел» (Иез 22,30). Взгляните на эту характеристику или, скорее, на портрет заступника: это человек, который возводит укрепления, чтобы защищать своих братьев, и стоит в проломе, через который может придти кара. Но, по существу, все эти ходатаи нашей Библии суть только образы, наброски великого, единственного Ходатая: Иисуса Христа. Вот Он, Тот Человек, Которого ищет Бог: Стоящий в проломе, с простертыми руками, Он противостоит грядущей каре. Более успешно, чем Авраам, Он вступается за преступный мир, и поскольку Он солидаризировался с человеческой природой вплоть до того, что нерасторжимо соединился с нею в Воплощении, — Et Verbum caro factum est — «И Слово стало плотию» (Ин 1,14), — отныне человеческая природа примирена с Отцом. Раз и навсегда Христос принес Себя в жертву, раз и навсегда Он установил мост между человечеством и Божеством. В этом смысле Его миссия Ходатая завершена. Но равным образом верно и то, что Он желает присутствовать в каждом отрезке времени и пространства, чтобы вплоть до скончания века продолжать на земле Свое заступничество. И в совершении этого Он рассчитывает на нас, Своих учеников. Нам теперь, в свою очередь, надлежит стать в проломе, бодрствовать на посту, вступаться за все бесчисленные человеческие толпы, но прежде всего и в особенности за тот участок земли и отрезок времени, за тот кусочек человечества, где мы призваны воплощать Христа и следовать Его ходатайствованию. Много раз за время моей священнической жизни у меня бывало чувство, что я разгадал стратегию Господню. Она заключается в том, чтобы воздвигнуть молитвенную душу в лоне грешной семьи или среди обитателей отошедшего от Христа селения. И Он благословляет то место, ту общину людей, где у Него есть любимое дитя, будь то юный калека, смиренная крестьянка, бедный сельский кюре, пламенеющий молитвой… Молитва этих заступников составляет одно целое с молитвой Самого Христа, иначе она ничего бы не стоила, иначе ее и не было бы. Молитва Христа, производимая в них Духом Христовым, Тем Духом, одно из собственных имен Которого есть Параклет — Утешитель: Защитник, Заступник, Ходатай. И, несомненно, Дух Святой вступается за тех, в ком Он пребывает, но в то же время в них и через них Он ходатайствует за все человечество. То, что все ходатаи, побуждаемые Духом, испрашивают на своем убогом человеческом языке на земле, Христос прославленный, Сидящий одесную Отца, переводит на язык небесный: ибо Он, Господь Воскресший, есть «ходатай за нас пред Отцем», и «всегда жив, чтобы ходатайствовать за нас», утверждают св. Иоанн и св. Павел (1 Ин 2,1; Евр 7,25). «Ходатайствовать» — это одно из величайших слов молитвенного словаря, функция поистине весьма высокая. Она свидетельствует одновременно и о великой любви Божией, и о великой любви человеков.

69. С простертыми руками

Я только что перечитал в «Лице моего брата» индийского писателя Мукерджи страницу, которая прекрасно иллюстрирует силу молитвы. Вот ее содержание: Под конец своей жизни, чтобы успешнее искать Бога, один святой человек удалился в горную пещеру. Окрестные крестьяне не забывали приносить ему фрукты и сухари, а молодежь протестовала против такой благотворительности по отношению к человеку совершенно бесполезному. Но старики возражали этим молодым рационалистам: «Следует посылать дары святому человеку независимо от того, приносит он или нет своей жизнью пользу. Святость — жемчужина бытия!» Прошло двадцать лет, и вот однажды его нашли мертвым на пороге его пещеры. Шесть недель спустя, в деревне произошло страшное преступление. Вся округа была охвачена ужасом и отвращением. Старики предались посту и молитве. И вот внезапно один из них воскликнул: «Я понял, в чем тут дело!» И когда крестьяне сбежались к нему, он объяснил: «Правда, что святой человек, пока он жил в своей пещере, ни разу и пальцем не шевельнул, чтобы нам в чем-нибудь помочь, не позаботился ни о бедном, ни о больном. Но добродетель порождала добродетель, святая жизнь производила лучшую жизнь. Все у нас шло хорошо. Никто не лишил жизни своего ближнего за все время, пока жил святой. Вывод ясен: он никогда не работал для нас, но его присутствие, как присутствие льва, отгоняло от наших дверей волков несчастья». Этот рассказ вызывает в памяти одно место из Библии, в 17-й главе Исхода: «Пришли Амаликитяне, и воевали с Израильтянами в Рефидиме. И сделал Иисус, как сказал ему Моисей, и пошел сразиться с Амаликитянами; а Моисей и Аарон и Ор взошли на вершину холма. И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль; а когда опускал руки свои, одолевал Амалик. Но руки Моисеевы отяжелели, и тогда взяли камень и подложили под него, и он сел на нем. Аарон же и Ор поддерживали руки его, один с одной, а другой с другой стороны. И были руки его подняты до захождения солнца. И низложил Иисус Амалика и народ его острием меча» (Исх 17,8.10–13). Воины Амалика не понимали, что за сила противостоит их неистовым атакам. Войско евреев, плохо вооруженное и необученное, не могло бы само по себе так сопротивляться… Но они и не подозревали, что человек, едва различимый вдали, стоящий на вершине холма и вовсе безоружный, является причиной их поражения. В нем, поскольку он молится, присутствует Бог. И всемогущество Божие, истекающее из него, укрепляет сражающихся мужей, охраняет их, как невидимая и нерушимая стеОба эти рассказа приобретают полный смысл лишь в свете Евангелия. На другом холме, другой Человек простирает руки. Два гвоздя их поддерживают. И от Него Божественная Сила излучается на весь мир: ничто ни в пространстве и ни во времени не избегнет воздействия этой Силы. Она поддерживает в борьбе всех тех, кто открывается навстречу этой Силе и предается ей. В них Она действует могущественно, и через них Она держит на почтительном расстоянии демонов и их приспешников. Если молитва Моисея, как и молитва святого индуса, была действенна, то это потому, что с Голгофы к ним приходила Сила, которую они призывали, не зная Ее по имени. Если молитва христиан обладает могуществом, то потому, что истекает она из неисчерпаемого источника божественной Энергии, каково есть сердце Распятого, творящего великую Свою Сыновнюю молитву.

70. Молиться значит сотрудничать

Читая ваше письмо, я сказал себе: «Почему бы не ответить на вопросы протестанта… с помощью протестанта?» И я достал со своей книжной полки томик, много раз мною перечитанный. Всякий раз, читая его, я черпал новый порыв к молитве. Эта книга — «Проблема молитвы» Фернана Менегоса. Разумеется, я далек от того, чтобы разделять все положения автора. Но какова его пламенная убежденность, какова вера в первостепенное значение молитвы! — То значение, которое, как вы пишете, ускользает от вас. Основная тема его книги восходит к самой чистой библейской традиции. Вот ее суть, выраженная в одном из многочисленных определений молитвы, которыми богата его книга: «Христианская молитва это крик сердца, которое, будучи охвачено благодатью Бога Всевышнего, знает теперь одну только высшую радость

— сотрудничать с Богом и видеть торжество божественного спасительного дела в человеческом обществе». Существует опасность принять это определение, не осознав всего его значения. Автор же использовал свои обширные познания, чтобы обосновать это определение на протяжении пятисот страниц своей книги. Прежде всего, он выступает против заблуждения, которое считает самым опасным и которое заключается в том, чтобы говорить о христианской молитве только с человеческой точки зрения, как если бы она была только простой человеческой деятельностью среди многих других; как если бы человек, предоставленный самому себе, был способен ее производить; как если бы Бог был равным партнером и собеседником, к которому обращаются с просьбами, но который остается вне нас, как и мы вне его, каждый со своей стороны, хотя бы мы и были с ним в наилучших отношениях. Фернан Менегос принуждает нас изменить нашу точку зрения. Чтобы понять молитву, — повторяет он нам на все лады, — нужно исходить не из человека, но из Бога. Из Бога, действующего в мире и в каждом из нас, из Бога, Который совершает Свое дело, дело спасения, то, которое св. ап. Павел в волнующем синтезе представляет нам в послании к Ефесянам: собирание в Своем воскресшем Сыне всех тех людей, которые через веру открываются Его благодати. Сей Бог, непрестанно прощающий, возрождающий и спасающий, предлагает верующим работать вместе с Ним. Молитва именно и есть сотрудничество с Богом. Прежде всего в том, чтобы в каждом из нас осуществилось дело Божие, чтобы святилось имя Его, чтобы наступило Царствие Его, чтобы осуществилась воля Его. Подобная молитва по сути своей бескорыстна, «она противопоставляет принципу, направленному на то, чтобы превратить Божество в слугу человека, противоположный принцип, превращающий человека в слугу, полностью зависящего от Бога. Эта молитва — “к обнаружению славы Господа неба и земли” и не просит для человека ничего, кроме того, чтобы способствовать сиянию этой славы». Но своей молитвой христианин помогает не только действию Бога в нем, но также — действию Бога Всевышнего и Всесвятого во всем мире. Молитва — больше, чем труд, она — духовная борьба. Христианин, однако, не остается без поддержки в этом труде и в этом сражении: Дух Христов одушевляет его, ведет, поддерживает, влечет. И когда Фернан Менегос вглядывается в будущее христианства и человечества, эрудит в нем обретает пафос пророков, чтобы возвестить нам, что если теология закоснеет в непризнании важности молитвы, если христиане замкнутся в эгоцентрической молитве, направленной на удовлетворение их собственных интересов — будь то материальных или духовных, — и, более того, если, под влиянием философских учений, враждебных молитве, они от нее откажутся, — наш век погрузится в духовную ночь, в ученое варварство. «Или христианство осуществит покорение мира через молитву, или оно погибнет». «В этом вопрос жизни и смерти для христианства». Зато, если подлинная христианская молитва, та, что исходит исключительно из славы Божией и дела Божия, будет вновь обретена христианами, тогда христианство познает новую чистоту и новый расцвет. Благодаря ей, человечество поднимется на новую ступень цивилизации. «Христианство побеждает… только в общинах, в которых продолжает распространять свое действие дерзновенный первохристианский дух евангельской молитвы». «Молитва — апостольский феномен по преимуществу». «Церковь молящаяся — единственная подлинно цивилизующая сила». «Ecclesia orans — Церковь молящаяся — является единственным источником подлинного, глубокого и длительного прогресса, прогресса, возрождающего вместе с индивидуальной личностью также и общество».