Закон вечности - Нодар Думбадзе

- Сказал однажды...

- Когда?

- Тебе сколько лет?

- За сорок.

- А мне тогда было тридцать, и чуть не угодил я знаешь куда...

- Теперь другие времена, дядя Георгий!

- Вот и пусть скажут другие... Я свое прожил.

- А говорил, хочется еще пожить.

- Ох и быстры вы на слово, молодежь! Только вот с делами не любите спешить!.. А ты часом не из райкома, сынок?

Бачана рассмеялся.

- Нет, дядя Георгий, я писатель, редактор газеты.

- Редактор? Возьми и напиши в своей газете обо всем этом!

- И напишу!

- Вряд ли...

- Почему? Так и напишу: вот, мол, как думает Георгий Тушмалишвили.

- Хочешь все свалить на меня? - насторожился старик.

- Да нет же! Напишу, что я частично разделяю твои мысли.

- Только частично?

- Да.

- Значит, ты не во всем согласен со мной?

- Нет.

- А наполовину?

- Наполовину, пожалуй!

- Ну и пиши наполовину!

- Обязательно!

- Поживем - увидим, - проговорил с сомнением Георгий и обратился к Марии: - Напишет?

- Напишет! - рассмеялась Мария.

- А вы друг другу кто? - спросил вдруг Георгий.

Мария, не ожидавшая такого вопроса, смутилась, пожала плечами и вопросительно взглянула на Бачану.

- Мы, дядя Георгий, очень любим друг друга и поднялись сюда, чтобы обвенчаться. Да вот священника здесь нет, кто нас обвенчает? - ответил со смехом Бачана.

- Зачем вам священник? Если вы любите друг друга, обвенчать вас могу и я, - сказал Георгий, вставая. - Ну-ка встаньте оба! Как твое имя?

- Бачана.

- Твое я знаю - Мария.

Георгий воздел руки к небу, в правой он держал стакан с вином.

- Дети мои, Мария и Бачана! Пусть утренняя роса будет вам благовонным миром, высокое солнце - венцом, эта древняя церковь и родная земля свидетелями вашей любви. Я, Георгий Тушмалишвили, благословляю вас, как всевышний благословил Ноя и детей его. Размножайтесь! И пусть ваше потомство восславит нашу страну! Пусть любовь будет вечной спутницей вашей жизни! Будьте верны друг другу, поддерживайте друг друга в трудах и хлопотах! Аминь... И не забудьте пригласить меня на свадьбу!

Георгий опорожнил стакан до дна, вытер рукавом губы, подошел к Марии и Бачане и по очереди громко расцеловал обоих.

- Пусть теперь похвалится любой священник, что он благословляет и венчает людей лучше Георгия Тушмалишвили! - добавил Георгий со смехом и ударил себя в грудь.

- Спасибо тебе, дядя Георгий! - поблагодарил старика Бачана. Мария стояла, опустив голову, и молчала.

- А дети у вас будут красивые! Рожайте их побольше! - Георгий взял сумку.

- Уходишь, дядя Георгий? - спросил с сожалением Бачана.

- Надо идти, иначе скотина заберется в колхозный сад, сторож съест меня! Прощайте, дети! Будете еще раз здесь, поищите меня, я буду где-нибудь поблизости...

- До свидания, дядя Георгий! Дай бог здоровья каждому, будь он мужчина или женщина, кто здесь, в этой пустыне, сочувствует и поддерживает тебя! - Бачана и Георгий крепко пожали друг другу руки, и старик ушел. Пройдя несколько шагов, он вдруг обернулся и обиженно крикнул:

- А ты, Мария, сердишься, что ли, на меня? Или я плохо тебя обвенчал?

Мария сорвалась с места, подбежала к Георгию, обняла его и стала осыпать поцелуями заросшее щетиной лицо старика. Потом так же быстро повернулась и побежала к церкви.

Проводив взглядом удалявшегося Георгия, Бачана пошел вслед за Марией.

Мария стояла на коленях у столика. Перед иконой богоматери горели три свечи.

Бачана долго прислушивался к шепоту женщины. Он не слышал слов, но понял, что Мария молилась. Потом он тихо положил рядом с измятой трешкой десять рублей и на цыпочках вышел из церкви.

17

Когда Бачана вошел в купе, там уже сидели два пассажира и увлеченно беседовали о чем-то. Один из них был явно из провинции, другой, помоложе, городской. Бачана поздоровался с ними, закинул сумку на багажник, сел и углубился в газету. Он читал, но невольно прислушивался к беседе соседей.

Провинциал говорил громко:

- Нет, уважаемый Роланд, человек с ружьем и плачущая мать нас не устраивают! Нам нужно нечто такое, чтобы человек, если даже у него вместо сердца камень, взглянул бы на памятник и заплакал!

- В таком случае ищите Леонардо да Винчи или Микеланджело, уважаемый Хута! - ответил молодой.

- Никакой он не Микеланджело, этот человек, который в Марнеули поставил памятник "Вырастут еще герои". А каков памятник, а? Когда я увидел двух голых детишек с огромным мечом на руках, поверите, аж слеза меня прошибла! Сделайте для нас что-нибудь такое, и вы станете нашим Леонардо да Винчи!

- Не знаю... Мой эскиз вы смотрели, и, кажется, он понравился вам, не так ли? - сказал обиженно молодой.

- Да, я одобрил эскиз на худсовете потому, что вы до этого обещали переделать его. Иначе вам не заплатили бы... Данное слово надо держать!.. А ружье и слезы нам не нужны!..

- Колокола на высохших деревьях не нужны! Обнаженный юноша, оседлавший льва, не нужен! Раненый орел не нужен! Солдат, сапогом раздавливающий змею, не нужен! Что же вам, в конце концов, нужно? - Роланд развел руками. - Как же мне раскрыть тему Отечественной войны и погибших воинов?!

- Сколько тебе было лет во время войны? - спросил Хута.

- Нисколько! Меня вообще тогда не было! - ответил Роланд.

- Вот это ты и изобрази!

- Что? - не понял Роланд.

- А вот это самое, что ты вообще не знаешь, что такое война!

- Как же это?

- Как!.. Недавно внучек мой, маленький Хута, нашел где-то мою фронтовую каску и туда... понимаешь: одним словом, справил малую нужду, сукин сын! Я сперва отодрал его за уши, а потом стыдно мне стало... Поверишь, всю ночь не спал!..

- Ну, знаете, на свете не существует таких памятников... И вообще, был случай, чтобы к вам пришел скульптор и стал вас учить возделывать кукурузу?!

- Такого случая еще не было, но если найдется скульптор, понимающий толк в кукурузных делах, почему бы и не поучиться у него?.. А вы как думаете, уважаемый? - обратился вдруг Хута к Бачане.

Бачана отложил газету.

- Извините, не знаю, о чем речь, - солгал Бачана. Он понял, что ни одна из спорящих сторон не сдаст своих позиций, и поэтому решил не вмешиваться.

- Дело в том, что... - начал Роланд, - я получил от них заказ... От колхоза то есть... Колхоз села Сакициао... А уважаемый Хута Шелия председатель колхоза... Я должен был создать мемориал на тему Великой Отечественной войны... Теперь, когда работа уже начата и деньги истрачены, они потребовали новый вариант! А как? Каким образом? На ассигнованные ими деньги лучшего не сотворишь! Пусть дадут деньги - я им Эйфелеву башню сооружу! В конце концов, все ведь упирается в деньги! Ради денег Леонардо да Винчи работал с Чезаре Борджиа - с самым грязным в мире человеком, который даже собственную мать и сестру...

- Стоп! Ни слова больше! - Хута хватил рукой об столик.

- В чем дело? - спросил изумленный Роланд.

- Нельзя произносить подобные слова! - ответил уже спокойнее Шелия.

- Какие слова?

- Такие!.. Нельзя, говоря об Отечественной войне, не то что вслух, но даже про себя думать о грязи и пакости!

- Да что я такого сказал? - покраснел Роланд.

- Я не могу повторить тех слов и тебе не советую! - Хута достал сигарету и закурил.

- Извините, пожалуйста! - Роланд встал и вышел из купе.

- Уважаемый Хута, - обратился Бачана к председателю, - а в самом деле, как ему быть, если на мемориал ассигновано мало средств?

- Ваше имя и фамилия, уважаемый?

- Бачана Рамишвили.

- Так вот, уважаемый Бачана, что значит - мало средств? Мы не требовали от него сооружения чего-то гигантского... Мы хотели иметь пусть небольшой, но хороший мемориал. Мал золотник, да дорог!..

- А если у него не получается? Закажите другому! - посоветовал Бачана.

- Да? А что я скажу народу? Ведь деньги-то истрачены!.. Вот везу теперь его в село, пусть сам выкручивается как знает! Я заставлю его сделать то, что нам хочется! А нет, так затащу его на чайную плантацию, и будет он у меня работать как миленький, пока не рассчитается сполна за полученные деньги! Гм, видал я таких. Да я, если хотите знать, сумел справиться даже с сыном Тараси Дараселия, а ведь он был орешек дай бог!.. - Хута Шелия сам улыбнулся сказанному и угостил Бачану сигаретой. Тот взял сигарету, но курить не стал.

- А какой бы вам хотелось иметь мемориал? - спросил он.

- Такой, чтобы человек, проходя мимо памятника, не стал бы спрашивать, что это такое, а просто остановился бы перед ним и задумался. Вот такой мы хотим иметь мемориал!

- Да, задача действительно трудная! - усмехнулся Бачана.

- Не спорю. Знаете, что было легко? Построили мы недавно животноводческую ферму. Пригласил я художника, попросил его оформить помещение. И знаете, что он наделал? Украсил все стены коровами, свиньями, козами и поросятами! "Что это такое?" - спросил я его. "Впервые вижу председателя колхоза, не узнающего представителей домашних животных!" ответил он. "Сукин ты сын, говорю, мало разве животных в помещении, так ты еще и на стенах их намалевал?!" - "А что же рисовать?" - спрашивает он. "Ты сперва сотри, говорю, то, что нарисовал, а потом мы решим, как быть дальше!"