ЛюМеН⧸Зная начало (СИ) - Ежов Константин Владимирович

— Вот это ты зря. Уже ведь столкнулась с началом его разрушения и всё не понимаешь. Отсутствие спасателей — это первая ласточка. Да, перестрелка ещё идёт и активно, но проблемы уже видны. По инерции, ещё несколько дней всё будет идти нормально, а потом всё начнётся рушиться и уничтожать это будет не враг, а те самые граждане, которые ещё сегодня ни о чём таком не помышляли. Начнутся сначала просто драки за товары, потом столкновения и наконец грабежи. После, кто-то догадается, что города не самое лучшее место для жизни и начнутся столкновения за распределительные центры и так дальше вниз. Это будет длится далеко не один день и всё это время кэтианцы будут умирать от боли и рук других кэтианцев…, и, наконец, от голода. Прочность твоего мире большая, как в этой курортной платформе, он сразу и так просто не сдастся, но это всё равно произойдёт. И как сказал Каэл, девяносто семь процентов всех сегодня живущих, умрёт в процессе, — ответил он ей.

— И ты вот так, спокойно говоришь о смерти десятков миллиардов кэтианцев?! — воскликнула Великая Праматерь Тау.

— Если быть точным, больше двух сотен, — поправил он её.

— Что? — сбилась она с мысли.

— Я говорю, умрёт больше двух сотен миллиардов, — повторил Кил.

— Вот именно! И всё это из-за этого ублюдка, как ты там его назвал?! — почти плюнула свои слова Великая праматерь Тау ему в лицо.

— Каэл, — тут же ответил он, совершенно не отреагировав на её крик.

— Да какая разница! Кто ему давал право решать за них их судьбу?! — уже просто кричала на Кила она.

— Он сам. Ты забываешь, он не ведает жалости и сомнений. Возможно, концептуально, он знает, что это такое, но принимать решение подобные сведения не мешают, просто учитываются. Я не знаю, как он просчитывал информацию о конце кэтианцев через какие-то двести тысяч лет, окончательном и бесповоротном, просто не представляю основы подобных расчётов, но он верит в их истинность. Ты можешь кричать, гневаться, но его поступка уже не изменить. С его точки зрения, он нам дал всем шанс на бессмертие, как вида. Смерть — это не конец, а лишь начало, и не только с точки зрения реинкарнации, — спокойно ответил он.

— Какие-то двести тысяч лет?! — буквально взорвалась Великая Праматерь Тау, хотя казалось, что закипать дальше уже некуда.

— Да, в нынешнем состоянии дожить до того момента тебе не поможет даже твой костюм. Мутации убьют тебя раньше. Никто из ныне живущих, естественно, кроме Пилота и активированных им Спектраторов, в том числе и меня, не сможет этого сделать. Да, наша итерация, в отличие от обычных котят, может исправлять и ошибки в собственном геноме, и мы не зависим от качества генетики матери. Нам не обязательно умирать, и мы напрямую от Синергии с другими Спектраторами не зависим и для нас действительно смерти нет, однако это никого и никогда из нас не останавливало, если было нужно умереть, дабы Кэтиа жила, потому что всегда были такие же, как мы, кто был способен вернуть к жизни любого котёнка. Как понимаешь, ему вовсе не улыбается увидеть собственными глазами, что он там просчитал, — довёл он до её сведения.

— Вы бессмертные?! — видимо, только этот факт в его речи привлёк её внимание.

— По факту да. А теперь оцени моё решение уйти из жизни без возврата и как я воспринял поступок этого Каэла, вернувшего к жизни? — обратился он к ней.

— А-а-а. Ну…, я даже не знаю, — растерянно выдала Великая Праматерь Тау, хотя только что полыхала, словно проснувшийся вулкан.

— Мы всегда рациональны и не поступаем на волне эмоций как вы и Пилот таков. Да, я совершенно не могу оценить его расчёты на далёкое будущее, но он хорошо увидел, что мы, все кто из прежнего мира, и вы, из этого, не сможем ужиться в принципе. Вы не хотите перемен, вообще. Мы не хотим жить так, как у вас заведено. А это конфликт, а решение у конфликтов лишь одно, победитель уничтожает проигравшего полностью, — ответил он.

— С каких это пирогов?! Всегда можно договориться! — яростно возразила она.

— Чтобы договориться, обе стороны должны познать горечь поражения. В нашем случае нам это не нужно, мы думаем иначе, а вам…, вы пока не готовы. Победа любой ценой, не правда ли? — скептически отозвался Кил на её эмоциональный всплеск.

— Что значит не готовы?! — она явно была несогласна с его словами.

— Взгляни ещё раз, как гибнет ваш мир. Так что, напомнить, кто именно решил, что может отомстить, а кто, что у него есть шанс одним ударом всё закончить? У нас нет возможности решить конфликт силой принципиально, теперь и вам будет не до этого. Да, есть период неустойчивости, но Каэл решил и его, активировав новых старых Спектраторов не из вашего мира. Да, он избавил меня от искушения решить вопрос кардинально, у нас по-прежнему синергия недостаточна, да и сами мы не можем реинкарнировать самих себя, а потому гибель каждого невосполнима и ещё сильнее снижает возможности по синергии. Но и вам придётся несладко, если попытаетесь нас стереть, а уже скоро будет и не до этого. И только от нас двоих зависит, сможем ли мы воспользоваться шансом, который нам дал Пилот и какой станет Кэтиа, что будет после, — ответил он всё так же спокойно.

— Но миллиарды всё равно умрут? — задала она новый вопрос.

— Да, миллиарды умрут. Все умрут, а те, кто выживет, будет уже другим, — ответил он.

Полгода спустя.

— Я говорила тебе, что пора выбираться из этого города, — прокричала сквозь грохот ожесточённой перестрелки на улице одна из двух кэтианок сейчас прячущихся за ящиками внутри бывшего торгового центра.

— Кофеева, кому мы где нужны! Мы чужие на Кэтиа, а когда все против всех никто непонято кого брать себе в прайд не будет, разве что на пушечное мясо, — отреагировала вторая и потом вдруг застонала.

— Будто мы уже им не были. Вспомни десантную операцию. Однако же выжили, а сейчас ты ранена, лечить тебя негде, пошло воспаление и сколько ты ещё протянешь, совершенно непонятно. Я, конечно, слышала байки про Первых, будто у вас супервыносливость, но списать то, что ты до сих пор сознание не потеряла от боли, не могу. Пойми, надо принимать решение, пока ты ещё ходить можешь. Там, может, подлатают, или хотя бы антибиотиков дадут, чтобы хоть как-то само всё заросло, — ворчливо заметила первая.

— Ну, сходи, запишись к охотникам за нами. Не заметила, как они радостно разбираются, кто возьмёт главный приз и нас пристрелит?! — вспылила её собеседница.

— Командир, я пока из ума не выжила и там грохочет нечто посерьёзней стрелковки. Судя по скорости огня, даже убедительней тяжёлой пехоты. Боюсь им резко стало не до нас и надо воспользоваться случаем и уносить наши задницы и не попасть под раздачу их противникам, — воскликнула Кофеева, пытаясь перекричать грохот выстрелов скорострельного орудия, доносящегося с улицы.

— Вот и беги. Я не могу, устала, что-то, — откликнулась вторая.

— Рис, ты мне это брось. Хватит косить под лузера! Сжала булки покрепче и вперёд! — возмущённо потребовала первая у неё.

— Как же ты меня достала. Неужели не понятно, что я не жилец и мы выясняем только одно, когда именно сдохну! — вспылила Миулова.

— Заткнулась! Да ради того, чтобы сохранить такие сиськи, нужно бороться до конца, ведь почти ни у кого таких нет, а сохранение генетики — это святое! Взялась за меня и вперёд, — потребовали от неё Кофеева.

— Нахрен пошла! Я сама. Кстати, как тебя все-таки зовут, а то как-то рядовой второго класса уже смысла не имеет, да и слишком безличностно, а мы давно уже не в армии? — устало отмахнулась от неё Рис.

— Вот, другое дело, а то подыхать собралась. Тогда выжила, а тут, в перестрелки с охотниками испугалась! Это, Чико, — довольно заявила её спутница, а потом всё-таки представилась.

— Та милая мелкая змейка, почти червяк? — удивлённо уточнила Миулова.

— Не смешно. Полное имя Чиколука, но мама меня так звала, — ответила та.

— А зачем ты мне это всё рассказываешь? — осторожно приспросилась Рис.