Черный трибунал - Виктор Доценко

— Константин Иванович! — Сорвавшись со своего места, Савелий побежал на кухню. — Быстрей сюда!..

— Что случилось? — поспешил к нему навстречу встревоженный Богомолов.

— Товарищ генерал, по телевидению, в «Дорожном патруле», только что передали об аварии и гибели людей, которых я видел незадолго до нашей встречи…

— Вот как? — спокойно вздохнул генерал. — Бывает… Но почему это на тебя так подействовало? Ты был знаком с кем-то из погибших?

— Не совсем… — протянул Савелий и подробно рассказал о том, чему ему пришлось быть очевидцем…

Черная «ауди» с буквами «ОО» на номере, свидетельствующими о принадлежности машины к Лубянке, медленно пробиралась по загруженной автомобилями Тверской: не помогали ни проблесковый маячок на крыше, ни прокладывающая путь «Волга» сопровождения. Что поделать: время вечернее, а Тверская одна из самых загруженных в часы пик московских улиц.

— Так, говоришь, он тебе знакомым показался? — пытливо глядя на Савелия, спросил Богомолов.

— Где-то я его видел, голову даю на отсечение! Но вот где, не могу вспомнить. Думаю, что и лыжная шапочка, и убогий наряд, и особенно накладная борода — обычный камуфляж.

— Но камуфляж очень грамотный, — справедливо оценил генерал ФСБ, глядя в затылок водителя, и тут же пояснил свою мысль:

— Если даже ты этого человека не узнал. А фоторобот мог бы составить?

— Попробую. Константин Иванович, никак не могу в толк взять, что это за аэрозоль у него был, которым он на руль попшикал?

— Я уже распорядился, чтобы патологоанатомы с трупом по полной программе поработали. Эксперты проверят салон и особенно руль на химические реактивы, кроме того — кожу, — отозвался Богомолов. — Кстати, первые результаты будут через полчаса. Теперь самое главное — чтобы почтовый ящик до нас не трогали. Иначе трудновато будет…

— А кто погибший? Бандит?

— Да. Типичный «отморозок», из новых, из молодых, да ранних. Так называемый чистильщик из темниковской оргпреступной группировки. Чистильщик — это у бандитов что-то вроде контрразведчика. Как армейский СМЕРШ во время войны. Грамотные стали, сволочи…

К счастью, письма из почтового ящика извлечь не успели. И уже к часу ночи, просветив все изъятые конверты специальной аппаратурой, эфэсбэшники обнаружили искомый.

Как и предполагал Константин Иванович, работал профессирнал. И адрес на конверте, и само письмо были набраны на компьютере и отпечатаны на струйном принтере, что исключало графологическую экспертизу. Отсутствие отпечатков пальцев, естественно, исключало экспертизу дактилоскопическую.

В письме, адресованном некоему Михаилу Антоновичу Козинцу (по данным лубянской картотеки, одному из лидеров темниковской оргпреступной группировки), сообщалось следующее:

«Именем закона гр. Динин Георгий Николаевич за совершение многочисленных тяжких преступлений против честных россиян — убийства, разбои, грабежи, вымогательство в особо крупных размерах — приговаривается к высшей мере социальной защиты — физической ликвидации.

Тр. Динин четырежды привлекался к судебной ответственности, однако после запугивания потерпевших, свидетелей обвинения и народных заседателей всякий раз уходил от ответственности.

Так как правосудие не способно защитить граждан от бандитизма, мы вынуждены сами обезопасить наших соотечественников.

Точно так же мы будем поступать и впредь.

Кдвумчасам ночи подоспели ипервые результаты экспертов-криминалистов.

И патологоанатомы, внимательно изучившие кровь, плазму и кожу рук погибшего, и химики, исследовавшие поверхность руля, были едины во мнении: гражданин Георгий Динин погиб в результате отравления каким-то неизвестным синтетическим ядом.

— Все понятно, — помрачнев, резюмировал Богомолов, — этот неизвестный, которого ты никак не можешь вспомнить, опрыскал руль ядовитым аэрозолем, кожа рук мгновенно впитала отраву… Умер за рулем на скорости, и машина, потеряв управление, врезалась в уличный столб. Знаешь, какая у нас в России самая большая беда? — неожиданно спросил генерал.

— Знаю. Дураки и дороги, — улыбнулся Бешеный.

— Увы, не только. Самое большое наше несчастье в том, что мы избегаем называть вещи своими именами. Говорим одно, подразумеваем другое.

— То есть? — не понял Говорков.

— Не надо красивых фраз. Не надо говорить о конспиративной организации, которая вершит самосуд. Все гораздо проще, и этому есть другое определение.

— Какое?

— Заговор. Да, Савелий, это заговор против суда и следствия. Против государственности и законов!.. А это уже никак и ничем оправдать нельзя! Даже самыми высокими порывами…

— На все сто согласен с вами, Константин Иванович, и предлагаю как можно быстрее подключиться к делу! — Тон Савелия был сухим и деловитым…

Глава седьмая

Встреча в Ялте

Главное в жизни — не светиться, не выставлять свое богатство напоказ.

Эту простенькую, но справедливую истину бывший подполковник Советской Армии Александр Фридрихович Миллер усвоил еще со времен курсантской юности и штабистской зрелости. Практик до мозга костей, он всегда считал, что в жизни куда важнее «быть», чем «казаться».

Те, кому надо, всегда узнают, что представляет собой тот или иной человек. А те, кому не надо…

Тем и знать не положено.

Именно потому, организуя рабочую встречу с компаньонами по криминальному бизнесу. Немец меньше всего желал привлекать к себе внимание.

Длинные кавалькады бандитских лимузинов, зрелище, весьма обычное на подмосковных шоссе в середине девяностых, вызывали у Александра Фридриховича лишь брезгливую улыбку. А шумные воровские сходки в пятизвездочных отелях где-нибудь на Кипре или на Лазурном берегу заставляли его сомневаться, все ли в порядке с мозгами у этих «новых русских воров»?

Встречу, назначенную на четырнадцатое октября, по предложению Миллера было решено провести скромно, в провинциальной и тихой Ялте.

В этом был свой резон.

С одной стороны, Украина все-таки не Россия, а стало быть, Крым вне зоны досягаемости российских силовых структур. К тому же появление нескольких десятков человек вполне оправдывается курортным статусом города. В самой Ялте и особенно рядом с ней масса мест, где под предлогом юбилея или любого иного праздника можно собрать человек двадцать.

С другой стороны, Крым не суровое Заполярье, не безжизненная промышленная зона Урала. Дивные горные ландшафты. Черное море, на которое можно смотреть часами, обилие увеселительных заведений…

День двенадцатого октября, понедельник, начался у Александра Фридриховича, как обычно: ровно в восемь утра он появился в приемной своего офиса, привычно кивнул секретарше и направился в свой кабинет.

Кабинет Александра Фридриховича выглядел холодным и безжизненным, даже несмотря на дорогую стильную мебель, изящные гравюры на стенах и роскошный ковер на полу. Мертвым и неуютным делали его и темно-серые стены, придававшие интерьеру вид официально-казенный, и компьютер с переплетением идущих от него кабелей, и тяжелый грубый сейф в углу, и огромный стол для совещаний, невольно воскрешающий в памяти документальные фильмы двадцатилетней давности о партийных лидерах высшего звена. Однако бывшему армейскому подполковнику очень нравилась атмосфера казенности: он находил ее строгой и дисциплинирующей.

Усевшись за рабочий стол, Миллер откинулся на спинку кресла, чуточку расслабил узел галстука. Взглянув в бизнес-блокнот, быстро прикинул, какие дела ему предстоит сделать до обеда и сколько времени для этого потребуется.

Первым делом Александр Фридрихович вызвал порученца и телохранителя Виталика. Вопросы хозяина звучали лаконично, он предпочитал телеграфный стиль общения с подчиненными. Потому ответы порученца звучали столь же кратко и деловито, как и вопросы.

Виталик смотрел на хозяина, встав по стойке «смирно» и выпучив по-лягушачьи глаза. Иногда лихорадочно приглаживал пятерней волосы.

— Билеты на самолет взял?

— Да.

— Места забронировал?

— Еще неделю назад.

— Как я велел?

— Да.

— Где?

— В санатории имени Кирова.

Еще в начале сентября, планируя крымскую встречу, предусмотрительный Миллер решил не селиться ни в престижной «Ореанде», ни в шумной «Ялте»: слишком людно, слишком суетно. Да кроме того, интуристовские гостиницы еще с советских времен плотно опекаются «конторой». А попадать в поле зрения СБУ (Службы безопасности Украины) в планы Александра Фридриховича не входило.

Что может быть спокойней скромного профсоюзного санатория! Сезон закончился, отдыхающих — раз-два и обчелся. Переночевать — в самый раз, а встретиться с нужными людьми можно и в загородном ресторане. Легкий кивок головы, и телохранитель Виталик бесшумно испарился из кабинета. А хозяин, нажав кнопку селектора внутренней связи, попросил секретаршу разыскать Вадима Алексеевича Шацкого, бывшего подполковника МВД, ответственного в «Центре социальной помощи офицерам „Защитник“ за внутреннюю безопасность.