По ту сторону Рая (СИ) - Шагаева Наталья
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О Боже! Что случилось?! Я вызову скорую, — кидаюсь к сумке за телефоном, но Романов ловит меня за руку и дёргает на себя.
— Нет. Скорая не нужна! — смотрю на его рану на лице, на брызги крови на рубашке и становится плохо. Я не знаю, что случилось, но мне страшно, от того что Глеба могли убить или серьезно ранить. В такие моменты все проблемы и недопонимания вдруг становятся мелочью. Стираю с его щеки подтёки крови и вижу, как он бледнеет.
— Прости, не хотел тебя пугать. Просто… ты была рядом и мне… в общем не важно… Дай мне аптечку, — Глеб идёт в ванную, начиная на ходу снимать рубашку. А я иду за ним, забираю окровавленную рубашку и кидаю ее в ванную. Осматриваю его тело и ничего, кроме ссадины на плече, не нахожу. Пока Романов моет руки, я достаю коробку с медикаментами.
— Все, выйди! — приказывает Глеб, пытаясь забрать у меня коробку с медикаментами.
— Сядь! — на эмоциях командую я, вырывая коробку, — Я обработаю! — он усмехается, заглядывая мне в глаза, и садится на край ванны. И в этот момент Глеб кажется мне таким родным и любимым, что начинает разрываться сердце. Смачиваю тампон и начинаю аккуратно протирать его лицо от крови, стараясь не причинить боль.
— Нужно зашить, иначе останется некрасивый шрам, — говорю я.
— Похрену! Завтра будет мой доктор — разберемся, просто обработай и заклей пластырем! — голос командный, но очень уставший.
— Кто тебя так? — осторожно спрашиваю, смотря, как он сжимает края ванной.
— Бандитская пуля, — ухмыляется Романов. — Не переживай, тот, кто это сделал, уже живой труп. Осталось выяснить, кто заказчик, — сквозь зубы цедит он.
— Это покушение?! — в горле образуется ком и мне страшно за Глеба. Никогда и ни за кого так не волновалась, словно угрожали мне и хотели забрать мою жизнь.
— Все, не бери голову. Это урок мне. Я расслабился, потерял бдительность и забыл, что вокруг много падальщиков. У меня хорошая служба безопасности. Теперь пусть щемятся те, кто посмел напасть, — кусаю губы, не зная, что сказать. Его же могли убить! То есть где-то есть люди, которые и сейчас этого желают. Большие деньги, успех, власть несут за собой много врагов.
Беру антисептик начинаю обрабатывать рану и морщусь вместе с Романовым. Мне даже кажется, что я чувствую его боль.
— Прижимай сильнее, — Глеб ловит мою руку и сам вдавливает вату в рану. Я всхлипываю и заглядываю в его глаза, а там нет боли. — Все, давай пластырь, — закрываю рану, но руки трясутся ещё сильнее. Романов хватает меня за лицо и мягко улыбается. — Все хорошо. Это царапина. Ты умница. Спасибо, — прикасается к моим губам, нежно целует и отпускает.
— Есть что-нибудь выпить? Желательно, покрепче, — быстро киваю и выхожу из ванной. Иду в кухню, достаю коньяк, ставлю на стол и слышу, как Романов разговаривает по телефону. Он приказывает кому-то найти какую-то информацию, потом просит усилить охрану и пригнать машину, называя мой адрес.
Открываю холодильник, достаю лимон, сыр и понимаю, что у меня нечего есть.
— Может заказать еды, тебе нужны силы, — спрашиваю я, когда Романов проходит в кухню.
— Ничего не нужно, — он подходит к столу, берет бутылку и делает несколько жадных глотков, словно это вода.
— Выпей тоже, — предлагает он мне, наливая коньяк в бокал. — У тебя руки трясутся.
— Нет, спасибо, я не хочу, — отрицательно качаю головой. Я бы с удовольствием выпила, чтобы снять стресс, но мне нельзя. Слава богу, Романов не задаёт вопросов, берет бутылку, делает ещё пару глотков, открывает окно, прикуривает сигарету, глубоко затягивается и смотрит на меня. Скользит глазами по моему телу, ногам и обратно. А я облокачиваюсь на стену, осматриваю его подтянутое тело, пластырь на лице, губы, которые втягивают дым, и на меня накатывает тоска и безысходность. В памяти вспыхивает отчаянное лицо Оксаны, мальчишка, очень похожий на отца, и параллельно с ними — слова доктора о том, что я беременна. Выступают слезы, которые я не могу сдержать. Нет сил сопротивляться и нет сил терпеть такое отношение. Хочется пустить все по течению, отдать ему свою душу и позволить решать за меня. Закрыть глаза на все и опуститься вниз, так, как он хочет. Это все усталость, эмоции и страх за Глеба. Я быстро моргаю и утираю слезы, повторяя себе, что все пройдет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Глеб молча делает ещё несколько глотков, ставит бутылку на подоконник и курит, смотря, как я пытаюсь справиться с потоком слез. Мне бы уйти, но сил нет. Хочется сползти по стенке на пол и рыдать. Романов вышвыривает окурок в окно, закрывает его и идет на меня. Опирается на стену возле моей головы и смотрит на дорожки слез на моих щеках. От него пахнет спиртным, табаком и парфюмом, такой мужской запах, от которого кружится голова.
— Иногда, люди сами выдумывают себе сложности, причиняя тем самым боль. Стоит просто посмотреть на ситуацию под другим углом, принять реальность другого человека и сразу станет легче, — хрипло шепчет он и стирает тыльной стороной ладони слезы. А я молчу, потому что, наверное, не умею подстраиваться под ситуации. Либо я получаю все, либо ничего, полумер мне не нужно.
— Не станет… — отворачиваюсь, чтобы не смотреть в эти невыносимо темные глаза. Всхлипываю, когда он неожиданно подхватывает меня под бедра и поднимает на руки.
— Глеб…
— Замолчи! Хочу тебя безумно. Я очень голодный. Ты мне нужна сейчас, — рычит мне в губы и несёт в гостиную. И я замолкаю, потому что он мне сейчас не просто нужен, а необходим, как глоток кислорода. Говорят, перед смертью не надышишься, а я хочу попробовать впитать в себя моего хищника, чтобы помнить, какой он. Последний раз почувствовать себя в раю, потому что завтра я оборву нашу порочную, больную связь.
Романов садится вместе со мной на диван в полумрачной гостиной, лицом к лицу, и снимает с меня футболку, отшвыривая ее на пол.
— Моя красивая, — наклоняется, ведёт носом по шее, глубоко вдыхая, зарывается в волосы, сжимает их на затылке, притягивает к своим губам и жадно целует. Горячие губы жёстко лишают меня воли, забирая всю инициативу и мир вокруг плывет. — Ты занимаешь все мои мысли, въелась в меня и отравила жизнь, — со злостью рычит он, кусая губы. — Что ты хочешь? Быть на первом месте? — сильные руки сжимают бедра, оставляя синяки, а мне мало, я хочу сильнее. — Ты и так переворачиваешь мое сознание! Разве ты не чувствуешь? — не ждёт ответа, закрывая рот поцелуями. От Глеба исходит столько энергии, жажды, огня и я в нём горю. Выгибаюсь в сильных руках, ерзая на коленях Глеба, чувствуя, как твердеет его член. Горячие губы спускаются ниже, к груди и втягивают сосок, он прикусывает его и оттягивает зубами. А меня трясет от мощной волны возбуждения, и я громко стону, подставляя грудь, царапая его плечи. Трусь, как дикая кошка об член, и содрогаюсь от каждого его прикосновения к ноющим соскам. Наклоняюсь и кусаю Глеба за плечо. Его руки блуждают по моему телу, ласкают спину, очерчивают позвоночник. Низ живота болезненно тянет, между ног пульсирует, и я громко стону, разрывая тишину.
Сама нащупываю его ремень и расстегиваю дрожащими руками, потом ширинку, отодвигаю боксеры, выпуская наружу каменный член, и сжимаю. Романов втягивает воздух и резко перехватывает мою руку. Хнычу, когда он немного отстраняет меня от себя.
— На колени, Стефания! Я хочу твой вкусный рот, сейчас! — приказывает и я сползаю на пол между его расставленных ног. Я хочу это сделать, меня обжигают его слова о том, что он хочет мой рот. Это грязно, порочно, но обжигающе сладко.
— Давай, поиграй с ним пока сама, — снисходительно разрешает он, и я усмехаюсь от его дерзости и превосходства. От Глеба исходит аура власти и я кайфую от этого. Я, и правда, умалишённая. Мы стоим друг друга. Хочу сегодня сделать как ему хочется, хочу быть у его ног. Только сегодня и только для него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Облизываю губы, обхватываю член ладонью, любуясь налитой головкой, на которой выступает капелька влаги. Романов внимательно за мной наблюдает. Я ничего не сделала, а он уже прерывисто дышит. И я уже испытываю от этого удовольствие. Провожу языком по головке, слизывая капельку влаги, и втягиваю в рот. Глеб хрипло стонет, запрокидывая голову, а по моему телу идёт сладкая судорога. Я кайфую от его реакции. Выпускаю член, вновь прохожусь языком по всей длине, обвожу головку и втягиваю его в рот, вбирая глубже и глубже.