Мент. Ликвидация (СИ) - Дашко Дмитрий

— Передать по цепочке — приготовиться, — приказал я.

Глава 23

Ставка была на то, что банда, отягощенная убитыми, ранеными и самое ценное — хабаром, не станет действовать по правилам военной науки и пойдет без авангарда.

Иначе передовой дозор наткнулся бы на засаду и тогда основные силы ушли от столкновения. Тогда… как в дурацкой присказке: на колу мочало, начинай сначала.

Вялая перестрелка быстро закончилась. Обозники и охрана сдаются, Алмаз празднует победу и, не верит своему счастью, в его сети приплыл улов невиданных размеров.

На его месте мне бы точно крышу от радости снесло, на что собственно и сделана ставка.

Криков и конского ржания не слышно — отсюда до Весёлой горы пара вёрст, если по прямой. Лесная дорога извилиста, и потому тянется дольше.

Ага, тихо — значит, расстрелов и разборок нет, за судьбу людей из обоза можно не переживать. Алмаз, конечно, не подарок, но кровожаден в меру. Хотя эксцесса исполнителя ещё никто не отменял.

Минут через двадцать бухают взрывы гранат и строчит пулемёт: в дело вступили сорвиголовы Конокрада, причём основательно. Если Яшка не изведёт сегодня алмазовских подчистую, его не спасёт и награбленное добро. Потому невидимый пулемётчик не знает жалости, меняя ленту за лентой. Хорошо, хоть у них всего один «максим».

Алмазовские огрызаются, пальба идёт такая, что уши закладывает, но пулемёт и внезапное нападение — факторы, супротив которых не попрёшь.

На душе становится тепло. Вне зависимости от успеха операции, одно доброе дело, к тому же чужими руками, сделано: бандиты постреляли друг дружку. Всегда бы так, глядишь, и в милиции стало меньше нужды.

Но это так, утрирую. Злодеи, как сорняки, прорастают даже после тщательной прополки.

Интенсивность канонады снижается, замолкает пулемёт — видимо, в нём больше нет нужды, слышны лишь одиночные винтовочные и револьверные выстрелы. Парни Конокрада добивают алмазовскую шайку.

Работа сделана, но только наполовину. Дальше уже наш черёд неприятно огорошить граждан бандитов.

У бойцов строгий приказ — патронов не жалеть. Чем больше бандитских трупов останется лежать на лесной дороге — тем меньше хлопот в будущем. И плевать, что это чьи-то мужья и отцы, они сами выбрали такой путь.

Напряжение достигает высшей точки, когда до нас доносятся первые отзвуки приближения большого обоза. Алмазовские перегружать подводы «Главплатины» не стали, реквизировав вместе с грузом.

Ну, а теперь всё добро перешло по наследству Яшке.

Засевший на дереве с биноклем чоновец тихо сообщает, что банда движется в нашу сторону. Сколько их — точно сказать не может, видит с дюжину верховых, ещё часть едет на телегах. С десяток шагает рядом с подводами. Кроме груза точно везут убитых или раненых, своих Конокрад на месте побоища не оставит — в банде не поймут.

Будем считать, что на нас надвигается полусотня, не меньше.

Чтобы скрыть лёгкий мандраж (куда ж без него), начинаю отдавать деловитым голосом распоряжения, уточняю готовность пулемётной команды. Оба «льюиса» будут солировать в сегодняшнем выступлении, молюсь, чтобы с ними ничего не произошло: например, заклинило в неподходящий момент.

Банда выныривает из поворота. Одеты кто во что горазд: многие в красноармейских гимнастёрках и фуражках, издали их можно принять за солдат. Двое в гимназических тужурках, хотя каждому лет двадцать — не меньше. Не удивлюсь, если натянули на себя то, что сняли с других. Тут и с трупов сапоги снимают, не гнушаясь.

Но большинство в крестьянской одежде — при всём желании не отличить от обычного деревенского мужика. Собственно, так оно и есть, костяк шайки из них и состоит. С утра пашет в поле, а вечером берёт обрез и выходит на большую дорогу. Или сбивается в такую вот волчью стаю.

В моё время было принято винить советскую власть, дескать, именно она толкнула тяжкими поборами людей на скользкий путь преступления, но, поварившись в этом котле, понимаю — ерунда всё это. Нормальные люди остаются нормальными, а вот всякие ублюдки отправляются грабить и убивать. Тем более с приходом НЭП деревня получила серьёзную передышку.

Не там виноватых ищете, господа историки.

Я стал высматривать среди надвигающихся, словно псы-рыцари на войско Александра Невского, бандитов Яшку Конокрада. У меня имелось и словесное описание его портрета и даже потрескавшаяся фотокарточка двухлетней давности, но время меняет человека.

Когда впервые услышал о нём, представлял человека цыганской внешности: однако со снимка на меня смотрело вполне интеллигентное, я бы даже сказал — чеховское лицо. Поговаривали, что Яшка — внебрачный отпрыск одного из дворян. Что-то в этих слухах было.

Показалось или нет, но я его нашёл. Он ехал на коне, о чём-то переговариваясь с возницей повозки. Судя по улыбке, над чем-то шутил.

Что же, голубчик. Сейчас у тебя раз и навсегда испортится настроение.

В операции, подобной этой, самое главное — выбрать самый нужный момент для начала. Поспешишь или промедлишь, и долгие труды уйдут насмарку.

Я почувствовал нужный момент уколом в сердце.

- Огонь!

Оба «льюиса» застрекотали, превращая в кровавую кашу людей и коней. «Швейные машинки» работали методично и практически в унисон. Бандиты валились с лошадей на землю, то тут, то там раздавались дикие истеричные крики и слышался предсмертный хрип.

Воздух наполнился пряным пороховым дымом, щекотавшим ноздри. Уши словно забило ватой.

Какой-то тип в солдатской шинели спрыгнул с подводы, потеряв ориентацию ринулся в мою сторону, не выпуская обреза.

Я вскинул револьвер, прицелился и нажал на спуск. Бандит запнулся, выронил обрез. Весь как-то обмяк, лицо его в один миг посерело, в глазах застыло немое удивление. Он покачнулся и упал, и тут же сверху его привалило крупом подстреленной из пулемёта лошади.

Ещё один, мне почему-то бросились в глаза его густые, как у Брежнева, брови, сидя на телеге, полез к «максиму», прячась за его щитком. Он оказался в «мёртвой зоне» для работающих «льюисов», зато я видел пулемётчика как на ладони.

Первый мой выстрел только сбил с него фуражку, на которой остались следы от звёздочки. Дезертир или демобилизованный красноармеец… И такие пополняли собой банды.

Судя по тому, как ловко возился с пулемётом, заправляя ленту — человек служивый, с опытом. Вот какого, спрашивается хрена, тебя занесло на тёмную сторону?!

Жизнь настолько прижала? Да не поверю! Просто попробовал раз, а потом понравилось.

Он будто услышал невысказанный вопрос, опасно высунулся из-за щитка и получил от меня пулю. Она вошла у него между глаз, превратив переносицу в мешанину из крови и костей. Собаке собачья смерть, и пусть валят на все четыре стороны те. Кто считают иначе.

Я мог собой гордиться: момент был выбран настолько удачно, что исход схватки решили самые первые секунды. Мы не давали противнику возможности огрызаться, уничтожали его без жалости и раздумий.

За короткое время банда Конокрада перестала существовать. Осталась только горстка израненных и напуганных людей, которые уцелели лишь чудом. Они с надеждой тянули вверх окровавленные руки, их лица побелели от страха.

По моему приказу бойцы высыпали из укрытия и устремились к обозу. То тут, то там замелькали их гимнастёрки и шинели.

В плен взяли только троих, из них двое лежачих. У бойцов руки чесались пристрелить эту мразоту и не возиться с допросами и лечением. Да и я сам ловил у себя такое желание.

Но… накрыв банды, не мешало бы побольше узнать об их связях в городе. Ведь там были и есть те, кто работал на них, делился информацией и помогал устраивать налёты.

Мне показали тело убитого Конокрада. Пулемётная очередь чуть ли не развалила его надвое. В этом куске мяса было невозможно узнать «интеллигента» с фотокарточки.

Подошёл Лодыгин с отчётом.

- У меня трое раненых. Одного убило.

Он снял с себя будёновку, я последовал его примеру.