Как футбол объясняет мир: Невероятная теория глобализации - Франклин Фоер

В США проделки Берлускони вряд ли сошли бы ему с рук, но в Италии избиратели не видят ничего предосудительного в конфликте его личных интересов с интересами общественными. Коррупция распространена слишком широко, чтобы приклеивать ее ярлык одному-единственному человеку. Хулители Берлускони выглядят лицемерами. Им не нужна объективная картина ситуации, сложившейся в стране. Они идеализируют то время, когда партии социалистов и христианских демократов контролировали по одному государственному телеканалу каждая. Ни та ни другая сторона политического спектра не желает разобраться, нужны ли вообще государственные контракты — главный источник коррупции.

Поскольку никто не заинтересован в реформе, едва ли имеет смысл винить во всем одного лишь Берлускони. В отличие от старых олигархов, привыкших действовать закулисно, он, по крайней мере, осуществляет свои манипуляции у всех на виду. В 2003 году, когда он вынудил парламент принять закон, предоставляющий ему иммунитет от судебного преследования, итальянцы имели возможность наблюдать за ходом этой процедуры по телевизору и читать о ней в газетах. Лишь немногие вышли тогда на улицы с протестами.

Дождливым вечером я встретился с Томмазо Пеллиццари, молодым репортером из газеты «Corriere della Sera» и страстным поклонником заклятого соперника «Милана» из одного с ним города — клуба «Интер». Я решил побеседовать с ним, потому что он является одним из самых яростных противников клуба Берлускони. В 2001 году он опубликовал книгу, названную им «Нет — "Милану"» в подражание памфлету Наоми Кляйн «Люди против брендов»,[18] направленному против глобализации. Она содержит умную, ироничную и в высшей степени жесткую критику всего, что связано с «Миланом». В ней приведен перечень десяти самых ненавистных автору игроков «Милана» за всю его историю и десяти самых любимых — только потому, что они подтверждают его тезис о неполноценности этого клуба.

В последней главе Пеллиццари неожиданно выражает Берлускони благодарность за то, что тот владеет клубом. Болельщиков «Интера» это должно было возмутить до глубины души. За счет богатства Берлускони их непримиримый враг располагает неограниченными финансовыми возможностями. Но моральный статус любимого клуба заботит Пеллиццари не меньше, чем его положение в турнирной таблице. Он утверждает, что благодаря связи Берлускони с «Миланом» итальянцы больше не могут игнорировать порочность этого клуба, который приобрел ореол одиозности. Пеллиццари видит в этом «эффект бумеранга». Итальянцы ополчились против «Милана», поскольку видят в нем символ коррупции и консервативного режима.

Откровенно говоря, я не вижу сколько-нибудь заметных признаков того, что «Милан» был настигнут бумерангом. Наблюдается как раз противоположное. Звездные игроки и трофеи создали «Милану» славу, которая в скором времени может затмить славу «Ювентуса». Однако в определенных интеллектуальных кругах к этому клубу стали относиться с пренебрежением, как и надеялся Томмазо. Чтобы доказать это, он привел меня в богемный театральный клуб «Комуна Байрес». Уже после возвращения Берлускони к власти в 2001 году члены клуба завязали тесные отношения с «Интером». Они устраивали совместные литературные чтения. На них иностранные игроки «Интера» (из Колумбии, Турции и так далее) выступали вместе с писателями из своих стран. После этих мероприятий игроки, тренеры и чиновники «Интера» ужинали вместе со своими болелыциками-интеллектуалами за длинным столом в подвальном помещении театра. В Италии подобные вечера могут организовывать только левые, воспитанные на социалистических теориях Антонио Грамши.

В тот вечер, когда мы посетили «Комуна Байрес», там проходили чтения в честь аргентинца Хавьера Дзанетти, капитана «Интера». Казалось, все члены клуба были знакомы с Томмазо. Съемочная группа телевизионного кабельного канала «Интера» остановила его, чтобы взять короткое интервью. Красивые женщины целовали его в обе щеки. Когда мы раздевались в гардеробе, Томмазо шепнул мне: «Должен вас предупредить. Эти люди — настоящие коммунисты. И это не преувеличение. Самые настоящие коммунисты». Мы вышли из комнаты, и он легонько толкнул меня локтем, кивнув на большую фотографию Че Гевары, пристально смотревшего на нас с деревянной балки.

Как и в любом богемном театре, обстановка в «Комуна Байрес» была довольно обветшалой. В пустынной комнате не было ничего, кроме сцены и шатких деревянных скамеек. Дзанетти сидел перед микрофоном за столом, покрытым скатертью цветов «Интера», в окружении своих почитателей. Все они, как на подбор, были в крошечных очках. В ожидании начала вечера капитан команды нетерпеливо ерзал в кресле.

Роль ведущего исполнял директор театра — мужчина средних лет в льняной рубашке навыпуск. Он произнес вдохновенную здравицу в честь «Интера» и похвалил клуб за исповедуемые его игроками, менеджерами и болельщиками «антибуржуазные и антиамериканские взгляды». Он упомянул о том, что клуб много раз чуть-чуть не дотягивал до чемпионского титула. В отличие от американских капиталистов болельщики «Интера» знают, что «в жизни существуют более важные вещи, чем победа».

За ним к микрофону потянулась череда журналистов, писателей и поэтов. Все они отдавали дань «Интеру» и Дзанетти, и многие из них гнули ту же антикапиталистическую линию, что и ведущий. Директор вручил ему несколько картин, написанных специально для него.

В этих попытках навязать «Интеру» левую политическую ориентацию имеются определенные противоречия. Во-первых, клуб не имеет никакого отношения к антиглобалистскому движению. Им владеет нефтяной магнат. Хотя клуб пользуется симпатиями левых и центристов, управление «Интером» осуществляется в подлинно капиталистическим духе. Попытка привить клубу ростки космополитизма потерпела неудачу. Дело в том, что «Интер» представляет мелкую буржуазию северной Италии, которая больше всех в стране негодует против иммиграции. Среди его болельщиков бытуют расистские настроения.

Это далеко не единственный пример иррационализма и непоследовательности итальянских левых. Как ни в какой другой стране Западной Европы, политика в Италии отличается романтизмом. Если показательные процессы 1930-х годов в СССР, пакт о ненападении между Гитлером и Сталиным, подавление восстания в Венгрии и падение Берлинской стены отвратили подавляющую часть человечества от коммунизма, то итальянцы по-прежнему с энтузиазмом относятся к учению Карла Маркса. Они верили деятелям коммунистической партии и в 1990-е годы, хотя те продолжали провозглашать набившие оскомину лозунги о революции и диктатуре пролетариата. Левые составляют довольно большую часть электората. Коммунисты обычно получают около трети голосов.

Итальянские левые обладают еще одним серьезным недостатком — склонностью к снобизму. Они критиковали Берлускони и «Милан» гораздо жестче, чем Аньелли и «Ювентус», потому что считали Берлускони моральным отщепенцем. Как сказал мне один обозреватель, «он импортирует глупые американские шоу и фильмы, отпускает двусмысленные шутки и совершает нелепые поступки». Книга, посвященная истории становления его империи, получила название «Запах денег». Но, как иногда кажется, проблема заключается в том, что от Берлускони пахнет не просто деньгами, а новыми деньгами.

Левые не способны эффективно бороться с Берлускони. Итальянцы жаждут ярких зрелищ на политической арене, а его оппоненты — неприметные люди, как правило, с учеными степенями и хорошими манерами. (Так, главный враг Берлускони Романо Проди усиленно рекламирует свое увлечение велоспортом, неизмеримо менее популярным, нежели футбол.) Они продолжают уличать Берлускони в преступлениях, которые избиратели давно уже простили ему. Подобно интеллектуалам — друзьям «Интера», они оторваны от реальности, хорошо известной их потенциальным сторонникам.

За ужином мы с Томмазо сидели напротив Дзанетти. Тот был явно доволен оказанными ему почестями. «Откуда вы приехали?» — спросил он меня по-испански. Пока мы вели с ним легкую, непринужденную беседу, за столом разгорелась оживленная дискуссия по поводу достоинств прежних составов «Интера». Интеллектуалы наперебой расхваливали мастерство и эстетические вкусы футболистов — точно так же, как до этого превозносили Дзанетти. Аргентинец внимательно слушал и молча поглядывал на выступавших. Вначале он сделал несколько попыток вмешаться в разговор на правах лучшего среди присутствовавших специалиста по обсуждаемой теме, но так и не был услышан. Интеллектуалы, рассуждавшие о героях «Интера» прежнего, игнорировали героя «Интера» нынешнего, о котором они только что высказывались в столь возвышенных выражениях. Спустя несколько минут Дзанетти утратил всякий интерес к беседе и принялся быстро доедать свою пиццу. Затем он поднялся из-за стола, вежливо откланялся и ушел, забрав подаренные ему картины.