Всемирная литература. Искусство слова Древней Греции, Рима, Востока и Азии - Борис Мандель

Кроме того, у шумерских поэтов существовало нечто вроде элегии – неизвестный мученик жалуется на несправедливость людей и богов – эти отрывки были справедливо названы исследователями «первой книгой Иова». Это древнейший образец лирики, говорящий нам о напряженности социальной обстановки, вызывающей неверие в силы человека и пессимистические настроения.

3.2.2. Вавилонско-ассирийская литература

Шумерийская литература была воспринята семитическими народами, в первую очередь, аккадийцами. Имена богов и героев сохранялись, лишь иногда заменяясь соответствующими семитическими именами.

Сильнее всего был переработан миф о сотворении мира. В центре внимания оказался бог – покровитель Вавилона Мардук, победивший чудовище Тиамат и ставший верховным богом. Шумерский образец воспроизводят и мифы о нисхождении богини Иштар – богини плодородия (мифы об Инанне).

Покровитель Вавилона – бог Мардук

Существенной переработке подверглись мифы о Гильгамеше. Из разрозненных сказаний была создана единая поэма с довольно стройной композицией. Величайший герой совершает грандиозные подвиги, но не может сравниться с богами и добиться вечной жизни. Он правит в Уруке как своенравный деспот. Недовольные его произволом подданные обращаются с жалобой к богам, те, в противовес ему, создают полузверя – получеловека, могучего Энкиду, незнакомого с культурной жизнью, питающегося травой и живущего среди животных. Но Гильгамеш с помощью храмовой блудницы привлекает страшного монстра в Урук, очеловечивает и делает своим другом.

Позже, когда Энкиду умирает, на Гильгамеша нападает тоска, он недоволен смертью и хочет найти и открыть тайну бессмертия. Иногда он совсем близок к цели… Наконец, он добывает со дна моря траву бессмертия, но пока купается, чудесное растение похищают.

Иштар

В вавилонской поэме о Гильгамеше много вставных эпизодов – так, здесь фигурируют мифы об Иштар, губящей своих любовников, не имеющие прямого отношения к теме. Своеобразен и включенный в поэму эпизод беседы Гильгамеше о смысле жизни с волшебницей Сидури: герой стремится к невозможному, а чародейка советует довольствоваться малым, жить сегодняшним днем.

Подобные мотивы самоограничения звучат и в поэмах об Адапе и Этане. Последний хочет добраться до верхнего неба, чтобы добыть для жены траву, облегчающую роды, он взлетает вверх, обхватив за шею орла, но, взглянув вниз и потеряв из виду землю, пугается и падает вниз, разбивается насмерть.

Очень ярким произведением является «Разговор господина со своим рабом», в котором вельможа, впавший в немилость у царя, советуется со своим рабом. Он пытается перебрать все способы, чтобы выйти из создавшегося положения, а мудрый и лукавый раб сначала поддакивает, потом разрушает иллюзии господина. Наконец, хозяин хочет найти утешение в молитве, но раб снова разочаровывает его, доказывая бессмысленность религиозных культов. Это еще не атеизм, но уже будущий скептицизм Эпикура.

До нас дошли басни и изречения, любовные песни и религиозная лирика, где неумеренные восхваления богов переплетаются с мифологическими намеками. Причем, поэты используют порой весьма сложные поэтические приемы вплоть до применения рифмы и акростиха.

Известны также и заклинания против злых демонов, например, против свирепой Лилит, преследующей детей.

К особому роду литературы можно отнести вопросы к оракулам о грядущих событиях и тексты сожжения (в них содержалось перечисление грехов, которых молящийся не совершал).

О том, что в вавилонской литературе существовали зачатки драмы, свидетельствуют диалоги, включенные в тексты эпических произведений, или как самостоятельные тексты.

До нас дошли тексты, рассказывающие о настоящих мистериях, разыгрываемых в храмах, подобных египетским религиозным драмам в честь Осириса. В основном, изображались истязания и убийство Бела – Мардука.

В Вавилоне создавалась литература на шумерийских образцах, переводившихся на свой язык и дополнявшаяся новыми элементами. Ассирийские же авторы, в основном, пользовались вавилонскими образцами. Это было удобно еще и в силу близости ассирийского диалекта вавилонскому. Но и самостоятельное творчество ассирийцев нам известно. Царские летописи – вот сфера, где были необходимы новые приемы. Поначалу это были сухие повествования, явно перегруженные статистическими данными и прославлениями царей и их походов и подвигов. Позднее, летописи Саргона, Синахериба и Ашшурбанипала превращаются практически в художественные произведения.

К концу существования Ассирийской державы на ее территории распространяется арамейский язык. Древнейшим произведением на этом языке считается повесть об Ахикаре, действие которой развивается при царском дворе. По сути, это сборник поучений. Арамейский оригинал обнаружен в Египте, а затем становятся известны версии этой повести на арабском и древнерусском языках.

Литература народов Месопотамии оказала значительное влияние на творчество хеттов и евреев, а через них и на европейскую литературу. Вера в зависимость судьбы от звезд, под которыми человек родился, пришла из Вавилона. Образ свирепой Лилит переходит в Библию, в древнерусские апокрифы, в «Вавилонскую ночь» Гете и «Дочь Лилит» Анатоля Франса.

3.2.3. Хеттская, урартская и финикийская литература

Хеттские цари

Хетты, обитавшие в Малой Азии и создавшие во II тысячелетии до н.э. могущественную рабовладельческую державу, представляли собой конгломерат различных племен, говорящих на разных языках. С достижениями народов Месопотамии, с клинописью, хетты познакомились достаточно рано. Местное письмо, хеттские иероглифы использовались мало, в основном на окраинах государства. Вавилонская поэзия (эпос о Гильгамеше) была хорошо знакома хеттам.

Но кроме заимствований в обнаруженных источниках мы встретим и самостоятельные сюжеты. Любопытна в этом отношении поэма о боге весны Телепине. Поссорившись с другими богами, он отправляется в царство мертвых, но затем соглашается вернуться на землю. Телепин во многом отличается от подобных ему богов Вавилона и Египта, кроме того, в мифах отсутствует богиня – супруга (как Исида или Иштар).

Одним из наиболее оригинальных произведений хеттской литературы считается царская автобиография Хаттушиля II. Конечно, вероятней всего, она была составлена не им, а от его имени неизвестным придворным писателем. Цель написания этого произведения – оправдание узурпации власти. Автор довольно ловко пользуется такими приемами, как ссылки на волю богов (богини Иштар, в частности).

До нашего времени дошло произведение некого Киккули, рассказывающее о езде на колесницах.

Вообще, хеттская литература известна мало, но несомненно ее влияние на литературу древних греков. Яркий образ греческой мифологии – коварная женщина – сфинкс (у египтян сфинкс – существо мужского пола) ведет свое начало из хеттской мифологии.

«Песнь об Улликуми», возникшая у хурритов, была переработана хеттами, а затем, в свою очередь, повлияла на греческий эпос. В этой песне говорится о низвергнутом боге старшего поколения, который собирается мстить новым богам. Его матерью является скала. После упорной борьбы побеждают новые боги.

Сохранилось несколько лирических произведений хеттской литературы: гимн в честь Бога солнца, где говорится о том, что каждый человек, каждый зверь, любо существо получают все, что им следует по праву. А Бог солнца все видит и знает, кто творит добро, а кто зло. Хеттская религия провозглашает отказ от борьбы и призывает к самоуспокоению. Позднее эти мотивы развиваются в библейских псалмах и Книге Иова.

Об урартской литературе нам практически ничего не известно, так как обнаружены только летописи и официальные надписи, начертанные клинописью и составленные сухим языком, не содержащим поэтических образов. Видимо, в Урарту были мифы о бога войны Халде, боге бури Тейшебе и пр. Кроме того, в урартских текстах упоминается имя Гильгамеша.

Вероятно, это Мелькарт и солнечный диск

Финикийские произведения тоже мало известны, и, в основном, по греческим переложениям, как легенда о Мелькарте, достигшем Атлантического океана, и мифы о страданиях, смерти и воскресении Адониса. Недавние раскопки в Рас-Шамра (древнем Угарите) позволили обнаружить несколько своеобразных мифологических поэм с вполне самостоятельными сюжетами. Центральными фигурами здесь являются юный бог Алийон, бог смерти Мот и богиня Анат (почитавшаяся потом древними евреями как супруга Яхве). В этих текстах мы встретим и имя Ваала, страждущего бога, невинную жертву, позже отрицательно представленного в Библии и ставшего в европейской литературе символом зла. Здесь же мы встретим и героя Данеля, двойника пророка Даниила, и морского змея Лотана, очень напоминающего библейского Левиафана. Еще следует упомянуть о героических сюжетах: о походе богатыря Керета в Эдом. Таким образом, и финикияне занимают заслуженное место в истории мировой культуры.