Шелковая императрица - Жозе Фреш

Торговля приносила богатство, а богатство желало заявить о себе. Здесь выросло множество роскошных, искусно выстроенных зданий, каких и не ожидаешь встретить посреди пустыни, и прежде всего — конечно, храмы. Среди них манихейский был, пожалуй, самым заметным. Но не только храмы поражали взор: в торговом квартале состоятельные семьи украшали свои жилища ярчайшими шелковыми и шерстяными коврами, состязаясь друг с другом в великолепии убранства.

Богатство торговли означало хороший сбор пожертвований. Возле буддийских монастырей, похожих на плотные семейки выросших самовольно, как грибы, разнокалиберных пагод, обязательно ставились большие серебряные сосуды в форме цветков лотоса, и в них не переводились фрукты и цветы, служившие подношениями божествам.

На оживленных улицах города, постоянно заполненных людьми, можно было услышать речи на согдийском, тохарском, тибетском языках, на санскрите и, конечно же, на китайском. У подножия огромных пальмовых рощ раскинулись виноградники и фруктовые сады, поставлявшие отборные плоды даже ко двору императоров Тан. Поливная система отлично работала, за чем особо следили местные власти. Воду брали из колодцев, называемых карец, а в них она попадала при таянии снегов в горах, расположенных в сотнях ли от оазиса, по прорытым рабами каналам. Обитатели Турфана тяжким трудом вырывали у пустыни все новые участки, превращая их в зеленеющие сады.

В начале осени наступал сезон созревания винограда, и из него сразу же делали молодое вино, известное здесь как «кобылья моча». Караваны везли его ко двору Тан — и там оно обретало уже более благозвучное имя… Местный виноград — золотой, как янтарь, и сладкий, как нуга в меду, — тоже доставлялся в столицу: он был любимым лакомством императрицы У-хоу.

На первый взгляд Турфан не производил ничего, кроме фруктов и овощей.

И все же из Жемчужины Пустыни тайно вывозился товар намного более ценный, чем самые великолепные плоды. Но об этом не знал никто из жителей оазиса, за исключением Совершенных манихейской общины и молодого слушателя по имени Луч Света.

Необходимость таиться была платой за покровительство Китая: сей товар там считался личным достоянием императора, и без высочайшего соизволения никто не мог производить его.

Производство начиналось с деятельности крошечных черных червячков, выпускавших из своего тела тончайшую нить. За месяц черви съедали изрядное количество листьев шелковицы, в десять тысяч раз увеличивались в весе, четыре раза линяли, меняя свой вид, пока не приобретали сероватый оттенок, после чего замуровывали себя в шелковом коконе.

Потом, если ее не трогать, куколка начинала вырабатывать особую слюну, растворяющую шелк, и таким образом выбиралась наружу в виде бабочки. Сразу после этого насекомые затевали брачные танцы в воздухе и совокуплялись с себе подобными. В таком случае кокон бывал безнадежно испорчен, так что дозволялось это лишь немногим, оставленным продолжить род. Остальные куколки бросали в кипяток, в котором личинка погибала, зато чудесная нить оставалась цела, и ее можно было размотать на длину в два ли, то есть шестьсот шагов.

Идея заняться тайным разведением шелковичного червя пришла в голову Совершенного Учителя, когда он подсчитал доходы от китайской торговли шелком с купцами Запада, ценившими его дороже золота, изумрудов и алмазов. Точно рассчитав выгоднейшее местоположение для своего предприятия, Море Покоя восемь лет назад прибыл в Турфан и немедленно затребовал из Вавилона, постоянно присылавшего деньги на кормление общины, дополнительные средства для возведения самого величественного в округе храма.

Основной целью этого предприятия было превзойти в могуществе все прочие бытовавшие в Турфане вероучения. На Шелковом пути верования и религии соперничали друг с другом, словно лошади в забеге, и представители каждой церкви стремились отыскать способ вывести из игры конкурентов. А главным из них являлся буддизм, уже считавшийся здесь верой предков. Учение манихеев поэтому воспринималось местным населением как вульгарная ересь, придуманная пророком Мани.

Тайное производство шелка продолжалось уже два года и позволило возвести храм из красного камня — намного величественнее, чем позволили бы подачки из Вавилона. Чтобы освоить искусство разведения шелкопряда и научиться разматывать коконы, не обрывая нитей, Море Покоя доверил Лучу Света секретную миссию — проникновение на императорские шелковые дворы в Чанъане.

Луч Света был самым красивым из молодых слушателей: приветливый взгляд его синих глаз радовал встречных, собранные в аккуратный пучок черные волосы сверкали не хуже шелка, но еще ярче сиял его ум. Кроме того, кучанец по происхождению, Луч Света говорил на добром десятке языков Азии. В том числе, как многие его соотечественники, сносно владел санскритом, китайским и тибетским. Лучшего исполнителя найти было невозможно.

Добравшись до китайской столицы, ловкий слушатель, в кратчайшее время доведя свое произношение до совершенства, сумел проникнуть в Храм Бесконечной Нити, самое крупное предприятие по производству шелка. Там — конечно же, только во имя высшей и благородной тайной цели, которой служил, — молодой человек соблазнил хорошенькую девушку, работавшую в Храме; ее звали Нефритовая Луна. Без памяти влюбившись, она раскрыла ему важные секреты своего искусства. После нескольких страстных ночей, проведенных в его объятиях, Нефритовая Луна сообщила Лучу Света все, что требовалось узнать: как опускают коконы в кипящую воду, чтобы убить куколку, и как после этого вручную разматывают нить, чтобы свернуть в двадцать восемь сложений, получая прочный шелк.

Луч Света вернулся в Турфан с сумой, в которой лежали два кокона, три прожорливые гусеницы, зарывшиеся в листья тутового дерева, и небольшая кучка яиц. Наступил период ожидания, длившийся десять месяцев, — чуть дольше, чем приходится ожидать младенца.

Шелк!

Рассказывали бессчетные истории об утонченных согдийских и бактрийских принцессах, готовых отдаться китайским купцам за возможность получить отрез драгоценной ткани, сводившей их с ума одним только нежным прикосновением к коже… о парсийских царицах, способных обменять на желанную материю собственных дочерей, отправить их в дикую страну, лишь бы только заполучить немного шелка.

Однако Луч Света привез в Турфан и еще кое-что, драгоценное для него одного: воспоминания — прекрасные и немеркнущие, которыми он ни с кем не мог поделиться, чтобы не прослыть великим грешником! Статус слушателя означал, что в будущем он собирается стать Совершенным, то есть хранить целомудрие и не прикасаться, даже мимолетно, к женскому телу. Теперь же, объясняя свой успех, молодой человек тщательно избегал упоминания имени Нефритовой Луны.

— Просто повезло, вот и все! Меня хранил Мани. Да пребудет с нами Добро, а Зло пусть отступит прочь! — таков был его неизменный ответ.

Море Покоя вроде бы остался этим удовлетворен. И даже, похвалив за отличное выполнение задания, сказал:

— Кому же иному, как не тебе, доверить теперь продолжить начатое!

— Но в Чанъане разматывание коконов отдается лишь в женские руки… Китайцы