Двойной капкан - Андрей Таманцев

Аналитики КТК проработали больше сотни сценариев и пришли к выводу, что следующим объектом нападения чеченских непримиримых и тех, кто их поддерживает, может быть одна из российских атомных электростанций. А именно — Северная АЭС на Кольском полуострове.

Мухин. Что-что?! Они хотят рвануть Северную АЭС?!

П. Я не сказал «хотят». Я сказал «могут».

Мухин. Фигня! Не смогут!

П. А почему?

Мухин. Ну, там же охрана и все такое. Это же АЭС, а не бензоколонка!

П. А вы уверены, что атомные электростанции в России охраняются лучше, чем бензоколонки?

Перегудов. Помолчи, Олег. Продолжайте, мистер Струде.

П. Генрих, Док. Просто Генрих. В этом и заключается наша задача: проверить, как в действительности охраняются атомные электростанции, а в частности — Северная АЭС. Я думаю, все вы уже поняли, что сделать это можно единственным способом. А именно: захватить станцию. Или по. крайней мере попытаться ее захватить. Если охрана на должном уровне и нам не удастся это сделать, я с чистой совестью доложу совету директоров КТК, что об этом можно не беспокоиться. Если же удастся, мы задокументируем все свои действия и передадим эти материалы руководству консорциума. Или даже в прессу. Это уж точно заставит российское руководство пошевелиться и навести порядок с охраной своих АЭС и других стратегических объектов.

Хохлов. И снова Россия будет в говне.

П. Лучше в говно, чем в огне. Вы не согласны со мной?

Пастухов. Он согласен.

П. А вы?

Пастухов. Я тоже.

П. Теперь вы знаете все. Ваша задача: проникнуть на территорию Северной АЭС, нейтрализовать охрану, заложить взрывчатку и взрыватели в наиболее уязвимых точках — главный щит управления, система охлаждения реакторов и так далее.

Пастухов. Взрывчатка условная?

П. Нет, самая настоящая. Это принципиальный момент. Все должно быть так, как может быть в жизни. Доставить взрывчатку на Кольский полуостров, а затем на территорию станции — одна из самых сложных задач операции. Наш эксперимент не будет убедительным, если мы этого не сделаем.

Пастухов. Взрыватели тоже настоящие?

П. Нет. Но очень похожие на настоящие. Совет директоров КТК принял решение финансировать эту операцию и все подготовительные работы. Вы получите по сто тысяч долларов аванса. Если сумеете захватить станцию — еще по сто. Я помню, Серж, ваше правило: все сразу, наличными и вперед. Но мне не удалось настоять на этом варианте. И настаивать на нем не было, согласитесь, никаких оснований. Вы же не можете гарантировать, что захват удастся, правильно?

Пастухов. Почему бы руководителям консорциума не обратиться к правительству России с официальной просьбой провести такую проверку? Будет выделено спецподразделение, они сделают все, что надо.

П. Мы думали об этом. Ничего не получится. Москва не пойдет на это. А если даже пойдет, то это будет обыкновенная показуха, имеющая целью продемонстрировать нам, что охрана стратегических объектов находится на самом высоком уровне.

Вопрос об исполнителях так же принципиален, как и вопрос о взрывчатке. Наша акция должна показать, что террористы смогут найти в России не только взрывчатку, но и профессионалов, которым по силам выполнение этой задачи. А такие профессионалы есть. Вы — не исключение. Немало бывших спецназовцев с опытом Афганистана и Чечни ушли из армии и вынуждены промышлять мелкой торговлей или работать на криминал. А теперь, вероятно, вы захотите обсудить мое предложение между собой и без моего присутствия. Я угадал?

Пастухов. Да. Погуляйте с полчасика по русской природе. А мы посидим на бережку.

Мухин. Можно потолковать и здесь. Пастухов. Здесь жарко. А на берегу вода, кувшинки, мальки плещутся и иногда приходят умные мысли…"

Продолжение записи.

17.40.

"Пастухов. Проходите, Генрих. Наливайте себе кофе. Ваша Люси сварила его по какому-то французскому рецепту.

П. Вы обсудили мое предложение?

Пастухов. Да.

П. Вы его принимаете?

Пастухов. Нет.

П. Нет? Почему? Настаиваете на своем принципе «все сразу, наличными и вперед»?

Пастухов. Дело совсем не в этом. Вы предложили справедливую систему оплаты. Дело в другом. Сколько человек в охране станции?

П. Около тридцати.

Злотников. Ну, не так, чтоб и много.

Пастухов. Как вооружены?

П. Я навел справки. Автоматы Калашникова, табельные пистолеты Макарова и ТТ.

Пастухов. Вот вам и ответ. Будет стрельба. Во всяком случае, очень не исключена.

Значит, либо им придется убивать нас, либо нам их. А они нормальные служивые люди. И кто же нам потом простит этот проверочный захват станции, если мы убьем или даже раним хотя бы одного человека? А быть живыми мишенями тоже не слишком хочется. Мы согласимся на ваше предложение только в одном варианте.

П. В каком?

Пастухов. Вы сказали, что получили наши досье в ФСБ. Точней, купили. Значит, у вас есть там свой человек?

П. Допустим.

Пастухов. Он сможет сделать то, что вы ему скажете?

П. Это вопрос оплаты.

Пастухов. Вот и заплатите ему. Пусть он между нами, на ушко, под чрезвычайно большим секретом шепнет начальнику Мурманского ФСБ, что на Северной АЭС будет проводиться проверка системы охраны. Именно так, как вы сказали: с попыткой захвата станции. Организуйте эту утечку информации. Она немедленно дойдет до начальника охраны Северной АЭС и местного отделения ФСБ. И все будет в порядке.

П. Но… Я вас не совсем понимаю, Серж. Они же поднимут всех на ноги!

Пастухов. Во-первых, эту утечку вы организуете не завтра, а тогда, когда мы будем на месте. Внедримся, примелькаемся, станем почти своими. А ждать они будут чужих. А во-вторых, и это главное, не будет никакой стрельбы. А если будет, то холостыми. Кто же станет стрелять по своим боевыми? Условно ранен, условно убит.

Станция условно захвачена.

П. Вы не сумеете захватить станцию, если вся охрана будет усилена и поднята по тревоге.

Пастухов. Это наши проблемы. Не сумеем — значит, не заработаем по второй сотне.

Но мы постараемся заработать.

П. Эксперимент не чистый. Имелось в виду проверить охрану. объектов в обычных условиях, а не тогда, когда там ждут нападения.

Пастухов. Для чистого эксперимента вы не найдете исполнителей. Или это будут бандиты. Не думаю, что совет директоров Каспийского консорциума захочет запятнать себя связью с криминалом. Да они и не смогут ничего сделать. Здесь нужны профи. А уж если мы захватим станцию даже в условиях повышенной боевой готовности, лучшего способа надавить на российское правительство и придумать нельзя.

П. Вы уверены, что сумеете осуществить захват?

Пастухов. Я же сказал, Генрих. Мы постараемся. Как, Олежка, сумеем?

Мухин. Нет проблем. Я как тот ирландец, которого спросили, умеет ли он играть на скрипке. Он ответил: «Нисколько в этом не сомневаюсь, хотя, признаться, ни разу не пробовал».

П. Я должен подумать. Я дам вам знать о своем решении…"

"ШИФРОГРАММА Весьма срочно.

Турист — Доктору, Джефу.

Эмиссар объекта Р. Азиз Садыков вылетает в Нью-Йорк из аэропорта Шереметьево-2 13 апреля с.г. рейсом 344 с прибытием в аэропорт Кеннеди ориентировочно в 10.30 по нью-йоркскому времени…"

III

Советник Султана Рузаева Азиз Садыков не хотел быть министром иностранных дел в будущем правительстве независимой Ичкерии. Он хотел быть послом Ичкерии в США, а еще лучше — постпредом в ООН. И жить в Нью-Йорке. Ему очень нравился Нью-Йорк, хотя он был здесь всего один раз и только три дня — в составе делегации ЦК комсомола, где после окончания МГИМО работал инструктором орготдела. Но чем-то задел его душу этот мегаполис — после унылой, как покойник, Москвы, после базарного, грязного Грозного. Сам дух этого города, свободного от всяких условностей, восхитил молодого комсомольского функционера.

Эта поездка и предопределила его дальнейшую жизнь. Точней, дала жизни направление, вектор.

Азиз был сыном директора крупного строительного треста в Грозном. Должность хозяйственная, но по значимости сравнимая не меньше, чем с секретарем обкома.

Все хотели строить себе дома, все были зависимы от строителей, и отцу Азиза не стоило большого труда устроить сына сначала в Московский институт международных отношений по квоте для нацменьшинств, а потом в ЦК комсомола. Предполагалось, что в Москве Азиз наберется опыта, обрастет связями и вернется в Чечено-Ингушетию уже на серьезную партийную работу.

Азиз ничего не имел против. Но поездка в Нью-Йорк все сломала в его планах. Он больше не хотел в Грозный. Он хотел в США. А путь для этого был только один — через Академию общественных наук при ЦК КПСС и Дипломатическую академию. И не только. Необходимо было заручиться поддержкой и самой влиятельной в таких делах организации — КГБ.

Прочные контакты с «конторой» у него были еще со студенческих времен. Пятое Главное управление очень интересовали настроения молодой элиты советского общества — а МГИМО как раз и было отстойником такой элиты. Азиз регулярно представлял отчеты о разговорах, которые вели студенты, наши и иностранцы.