Не для меня (СИ) - Морейно Аля

— Алёна, я тебя ни в чём не обвиняю, — я врал, но какой смысл был сейчас её обвинять? Мне нужна была правда, а не её истерика. — Объясни мне, пожалуйста, всё с самого начала. Я хочу понимать, как это так: ты — моя жена, наш ребёнок — от другого. И он от него не отказывается, хотя по документам Илюша — мой сын. Какая роль во всём этом спектакле отводится мне?

Только теперь до меня начал доходить смысл всего происходящего. И я уже был готов выдать длинную гневную тираду, но она заговорила:

— Мы были вместе год, собирались пожениться. А потом он исчез. Не отвечал на звонки, в офисе его не было. Никто не мог сказать, куда он делся. Я узнала, что беременна, хотела сообщить ему, но так и не смогла его найти. У меня началась паника, я решила, что он уехал на родину и бросил меня. Времени для раздумий не было, и я вспомнила о тебе. Моему ребёнку нужен был отец. А ты… ты любил меня, я это всегда знала. Потому и пришла тогда к тебе.

— То есть ты меня не любила? Ты пришла только для того, чтобы повесить на меня своего ребёнка?

Всё постепенно становилось понятным и очевидным. Всё, что мучало меня все эти месяцы, получило логичное объяснение.

— Не повесить! Я хотела, чтобы ребёнок родился в полной семье и рос в любви. Мне нужна была твоя поддержка и забота. Я сама бы не справилась.

— Почему ты мне не рассказала сразу? Я бы не отказался от тебя и твоего ребёнка! Зачем ты сделала из меня дурака? Знаешь, каково было мне все эти месяцы смотреть на Илюшу и гадать, мой ли он сын?

— Я не знаю. Наверное, испугалась, что ты меня не примешь с ребёнком.

— А что теперь? Твой мужчина нашёлся?

— Да.

— И ты хочешь вернуться к нему?

— Я пока не могу.

— Почему? Он женат?

— Нет, идёт следствие, скоро будет суд.

— Даже так? И в чём его обвиняют? Он убил кого-то или ограбил? Наркотики? Оружие? Во что он тебя втянул?

— Он ни чём не виноват, его подставили! Обвиняют в экономических преступлениях, но, надеюсь, суд его оправдает.

— Я так понимаю, что если оправдают, то ты уйдёшь к нему и Илюшу заберёшь?

— Да.

— А если не оправдают?

— Не знаю. Если не прогонишь, то с тобой останусь, пока он будет сидеть.

Всё это было чудовищно. Я готов был к чему угодно, только не к этому. Моя Алёнка, моя любимая девочка, которой я бредил больше десяти лет, мной просто манипулировала. Она использовала меня так, как ей было выгодно! И я, как последний лох, даже не подозревал ничего и подыгрывал ей.

Вернее, не так. Я подозревал, я чувствовал и знал, что между нами больше нет любви. Но гнал от себя эти мысли и придумывал оправдания. Гораздо приятнее было жить и обманывать себя, чем взглянуть правде в глаза. Так что я тоже был соучастником этой аферы.

— И как ты предлагаешь теперь жить мне?

— Не знаю. Я не хотела тебе пока ничего говорить. Думала, когда будет решение суда, если оно будет в нашу пользу, то уже тогда расскажу.

— А если не в вашу? Если его посадят? Собиралась продолжать держать меня в неведении и использовать дальше? Алёна, как так можно играть людьми? Я не узнаю тебя! Я же всю жизнь любил только тебя. Неужели я не заслужил хотя бы знать правду? Разве ж я оставил бы тебя и не помог?

Было больно. Как же мне было больно! Меня словно разрезали на куски и обильно присыпали солью. Душа корчилась в муках, воздуха не хватало.

Я выскочил на улицу. Было душно. Парило. Собирался дождь. Я побрёл куда-то, не разбирая дороги.

Как она могла со мной так поступить? Когда из милой девочки она превратилась в расчётливую стерву?

Я слишком высоко взлетел на крыльях счастья. А потому падение оказалось таким болезненным. Она не любила меня! Всё это время она любила другого, а меня обманывала. И теперь, если его оправдают, то она уйдёт. И Илюшу заберёт. И я не смогу этому помешать, ведь он мне не родной сын.

Жизнь снова рушилась, как карточный домик.

Домой в тот вечер я не вернулся, пошёл ночевать к Стасу. Он заставил меня выпить и долго терпел моя пьяные слёзы.

После разговора с другом в голове немного улеглось. Я решил пока не пороть горячку и ждать суда. В конце концов, Илюша не был виноват в том, что у его родителей сложилась такая ситуация. Я был его отцом. Пусть не по крови, но по документам и по личному восприятию. Я любил его, считал своим сыном и не собирался отказываться от него, пока у меня его не заберут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Илюше шёл девятый месяц, когда его отца оправдали и сняли все обвинения. Алёна сообщила мне об этом спокойно.

— Мы сегодня сделали анализ ДНК. Когда будут готовы результаты, он подаст иск на признание отцовства, а я подам на развод. Прости, но так будет правильно. Мне очень жаль, что я обманула тебя. Но если бы я снова оказалась в той ситуации, то опять поступила бы точно так же. Я боролась за счастье своего ребёнка, ты должен меня понять. Одного я потеряла, причём по твоей вине, поэтому для второго я должна была сделать всё, что было в моих силах.

Я ждал этого, готовился морально. Но всё равно я не мог воспринимать это спокойно! Это было так несправедливо по отношению ко мне! И в то же время это всего лишь была расплата по счетам — я заплатил за ошибку, убившую когда-то нашего ребёнка.

Звучало глупо, но когда всё открылось и определилось, то мне стало легче. Я просто ждал, когда эта история закончится. На сей раз я намного спокойнее отнёсся к предстоящему разводу с Алёной.

Снял квартиру и переехал туда. Мне нужно было со всем этим свыкнуться и не натворить какой-то ерунды. С головой ушёл в работу. Возникла безумная идея уехать за границу, начать всё с чистого листа. Ещё с тех времён, когда я работал там, у меня сохранились некоторые связи. Денег для старта нового дела должно было хватить. В крайнем случае, я мог попросить у отца.

Теперь всё свободное время я анализировал европейский рынок и разрабатывал бизнес-план.

Они пришли ко мне в офис вдвоём, чтобы сообщить о поданных исках и обсудить условия. Мою душу, мою жизнь выставили на аукцион. И теперь предстояли торги.

— Давид?

Казалось бы, меня уже ничего не могло удивить. Но им это удалось.

— Да. Простите, мне очень жаль.

— И вы знали тогда, кто я?

Он кивнул. Всё время, пока Алёна рожала, он находился рядом. Она болтала с ним по телефону, а мне позвонила лишь раз! После родов его первого позвали к ней в палату, чтобы показать малыша. Как же унизительно и больно было это осознавать! Я был зол — на Алёну, на её мужика и на свою тупость и непроницательность.

— Я очень благодарен вам за то, что поддержали Алёну в трудную минуту и были с ней рядом, пока я решал свои проблемы. Я готов компенсировать вам все связанные с этим финансовые траты и моральные издержки.

Что он говорил? Как можно компенсировать мою боль? Моё сердце вырвали с мясом и пинали его ногами как мяч! Как это можно было компенсировать?

Первая мысль была — отказаться и послать его к чёрту. Но Алёна перехватила инициативу.

— Алекс, не кипятись. Я знаю всё, что ты сейчас думаешь. И по поводу моего обмана, и по поводу денег. Не отказывайся. Помоги мне искупить свою вину перед тобой.

Она просто покупала у меня прощение! Я готов был взорваться и крушить всё вокруг. А потом что-то щёлкнуло внутри. И мне стало всё равно.

Глава 25

Александр

Разгрести ворох наших проблем и решить всё на официальном уровне оказалось непросто. Давид добился через суд признания его отцом. Илюше сменили не только отчество и фамилию, но и имя, теперь он стал Самиром. Почему-то именно последний факт меня особенно ранил.

Илюша был моим любимым сыном, я никак не мог смириться с тем, что у меня его отняли, недвусмысленно намекнув, что для меня место в его дальнейшей жизни не предусмотрено. Это было жестоко!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От меня откупились. Да, я взял деньги. Они были мне нужны, чтобы начать новую жизнь за границей. Уже вовсю шла работа над новым проектом.

Из-за новогодних праздников развод затянулся. Формальных причин откладывать его не было, но и ускорить процесс не получалось. Да и зачем? Алёна с сыном съехали из моей квартиры задолго до нового года. Теперь оставались формальности, которые никак не могли повлиять ни на мою, ни на её жизнь. Сначала я хотел просить суд позволить мне хотя бы иногда видеться с ребёнком, но Алёна убедила меня, что в его же интересах не стоит этого делать. О моих чувствах, естественно, все думали в последнюю очередь.