Алексий II - Александр Юрьевич Сегень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На первом родосском совещании председательствовал Афинский архиепископ Хризостом II (Хатзиставру). Собственно говоря, это совещание было учредительным, оно задалось целью обозначить главные вопросы, которыми будут заниматься участники будущих подобных форумов. Примечательно, что, по воспоминаниям одного из участников — архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия (Кривошеина), «на образ действий архиепископа Никодима оказывал большое влияние и давление член нашей делегации, служащий иностранного отдела Патриархии, некто И. В. Варламов, пренеприятная и нахальная личность. Видимо, он был чекист, во всяком случае, присланный органами советских властей, чтобы наблюдать за действиями архиепископа Никодима и прочими членами делегации».
Под таким наблюдением русские архиереи были во многом скованы в своих действиях, и владыка Никодим даже снял с рассмотрения вопрос об усилении борьбы с атеизмом в современном мире, так же как и вопрос о масонстве, которое в СССР отсутствует, а потому, по словам владыки Никодима, сей вопрос является вопросом местного, а не общеправославного значения. Но в остальном, как пишет тот же архиепископ Василий, «несмотря на все трудности совместной (первой) работы с владыкой Никодимом, на его неопытность и самоуверенность, на его страх перед приставленным к нему Варламовым, его боязнь провалиться в глазах советских властей... он авторитетно, твёрдо, умело и вместе с тем тактично защищал на Родосе дело Православия в целом и достоинство РПЦ в частности. Особенно он твёрдо противостоял притязаниям Константинополя на почти что папский примат, на его попытки монополизировать дело подготовки и созыва Собора. Он это проводил твёрдо по существу, но мягко и тактично по форме, так что единство Православия не только не было нарушено, но вышло даже усиленным. Среди греков, хотя и не всех, он приобрёл авторитет и уважение».
После Родоса епископ Алексий был отправлен на III Ассамблею Всемирного Совета Церквей. Она проходила в Дели, и именно на ней было закреплено вхождение Русской Православной Церкви Московского Патриархата в эту организацию. Русские архиереи добились весьма важного изменения самой основы вероисповедания, так называемого базиса, в который была внесена «троичная формулировка». Изначально базис, выработанный на I Ассамблее в Амстердаме в 1947 году, выглядел так: «Всемирный Совет Церквей есть сообщество Церквей, которые признают Господа нашего Иисуса Христа как Бога и Спасителя». В новой редакции базис звучал следующим образом: «Всемирный Совет Церквей является содружеством Церквей, исповедующих Господа Иисуса Христа Богом и Спасителем согласно Священному Писанию и потому ищущих совместного исповедания, общего для них призвания во славу единого Бога, Отца, Сына и Святого Духа». Разница существенная, отсекающая еретиков, не признающих Троицу, в которой Христос является одной из трёх сущностей, нераздельных и неслиянных.
1962 год принёс Алексею Михайловичу Ридигеру ещё одну тяжёлую утрату. Скончался его дорогой батюшка — отец Михаил. 28 мая ему должно было исполниться шестьдесят лет, но всю зиму и весну он тяжело болел. Смерть любимой жены оказалась для него невыносимым ударом. На Пасху 29 апреля отец Михаил с трудом совершил богослужение, вскоре у него случился инфаркт. Пастырь добрый не дожил до своего юбилея совсем немного — умер 9 мая, в самый День Победы.
Скольким людям в своей жизни помог отец Михаил, скольких в буквальном смысле слова спас от верной смерти! Один из таких спасённых, вызволенный отцом Михаилом из концлагеря Пылькюла Валерий Поведский, впоследствии ставший протоиереем, писал Святейшему: «Ваш покойный отец не только знаком был с писаниями деятельных Отцов Церкви древности, но и с живыми носителями их мудрости — валаамскими старцами. Всё это он совмещал с велениями времени, потому и сам являлся, при наличии любви и сострадания к людям, достаточно мудрым руководителем многих в их пути к Царству Небесному, иногда производя впечатление старца своими советами и практической помощью. Мама Ваша, верная помощница Вашему отцу, была единодушна с ним в радостях и скорби, которая есть постоянная спутница всякого пастыря Церкви. Поэтому-то, быть может, ей был так близок акафист Божией Матери “Всех скорбящих Радость”, прочитываемый ею ежедневно. Вы были единодушны с родителями, и эта жизнь с ними была колыбелью Ваших духовных младенчества, а затем и роста...»
Елена Фёдоровна Гизетги, племянница отца Михаила, в своих воспоминаниях писала: «Он приходил к нам — и я всегда помнила, что если придёт мой дядя Миша, то обязательно у него в кармане будет шоколадка. Без шоколадки не приходил никогда. Он всегда был весёлый, очень любил шутки, добродушно над нами подшучивал... Это качество Святейший Патриарх унаследовал от отца. У него была удивительная улыбка и глаза. Эти глаза остались в памяти — добрые, всегда сияющие... Во время войны все священники, в том числе и отец Михаил, призывали брать из лагерей в свои семьи детей, оставшихся без родителей, — и многие брали, как русские, так и эстонцы. У нас жил мальчик, отец Михаил крестил его, у наших знакомых тоже — кто двух брал, кто одного. Отца Михаила очень любили, слушались, шли к нему со всякими горестями. Он говорил, например, моей маме: вот, люди пришли, им негде жить... У него-то места было мало, а у нас большая квартира. И жили у нас люди, без конца жили, а он помогал им материально. Беженцы из лагерей обращались к нему как к священнику — и мы им помогали. Это была семья. Вот я бы сейчас не смогла уже так — время стало другое... А он помогал очень многим людям — а у самого и ряса, и подрясник были старенькие... А моего отца расстреляли ещё в 1941-м. Он носил итальянскую фамилию Гизетги, но Гизетти, как и Ридигеры, давно обрусели. Вообще, эти два семейства были так близки и тесно связаны, что фактически это была одна большая семья. Я не любила свою фамилию за то, что она очень красивая и все сразу обращали внимание, а я была девчонкой очень стеснительной... Я не знала, что папу расстреляли, только маму вызвали и сказали. Обвинения? Белый офицер, капитан, участвовал здесь в офицерском собрании. Он очень деятельным был, ему всегда нужно было в чём-нибудь участвовать. Отец Михаил стал мне вторым отцом. Со всеми своими делами я всегда ходила к нему. Это была поддержка во всём. Он часто говорил: “Только с Алёшей не потеряйтесь” — чтобы мы всегда были вместе... “Чтобы только вы не потерялись...” Отец Михаил очень меня любил...
