Вексель судьбы. Книга вторая - Юрий Шушкевич

“Ночью врачиха закроется в ординаторской и напьётся до беспамятства”,— высказал своё мнение Петрович. Если это так, то единственной помехой становился престарелый охранник, дежурящий на входе. Коль удастся охранника отвлечь, то путь ветерана к свободе будет открыт.

К новой операции пришлось готовиться на ходу. Ещё накануне в субботу наши друзья освоились на охотбазовской конюшне, предполагая во время своих поисков перемещаться по лесистому бездорожью не за рулём, а верхом. Теперь же кавалерийский рейд на дурку становился спасительной альтернативой поездке на машине - перекрытым по тревоге шоссе далеко не укатишь, а верхом по буеракам можно легко уйти от любой современной погони. Топографический план местности Петрович помнил наизусть с сорок второго года, а проблему с транспортировкой в седле безного пассажира взялся решить Алексей. Как выяснилось, ещё в тридцать пятом он получил разряд в конном клубе общества “Динамо”.

До дурки от охотбазы было километров семь. Выдвинулись в сумерках, чтобы прибыть на место, когда достаточно стемнеет. Благополучно преодолев дистанцию к назначенному часу, Петрович и Мария спешились и скрытно стали у густых зарослей в выбранной для наблюдения точке. Алексей же, осмотревшись с дальнего края раскинувшегося от дороги некошеного поля, решительно тронул поводья, пересёк поле резвой рысью - и лишь в самый последний момент, уже перед воротами лечебницы, перейдя на шаг, возник перед изумлённым привратником волнующим и завораживающим видением.

Алексей имел намерение мирно, словно заблудившийся в нестрашной июльской ночи верховой турист, о чём-нибудь спросить у сторожа, и лишь затем принимать решение, как поступать. Планировалось отвлечь старика на разговор, чтобы тем временем Петрович мог сообщить ветерану о начале побега, и уже только затем, поставив служивого перед свершившимся фактом, отобрать ключи и освобождать Ершова. Самым крайним вариантом было зажать дедуле рот и силою отворить решётку-дверь.

Однако произошло нечто непредвиденное. Завидев всадника на огромном серо-соловом коне, надвигающегося в ореоле восходящего лунного диска, охранник, едва успев сделать шаг за калитку, лишился дара речи и спустя мгновение рухнул на землю без чувств.

Алексей спешился и попытался привести его в сознание. Тем временем со стороны приоткрытой двери подъезда раздался тихий стук - это спустившийся из своей палаты Ершов подавал знак, что находится вблизи решётки.

Продолжая трясти охранника за щуплые старческие плечи, Алексей даже не заметил, как возникший рядом Петрович деловито извлёк из кармана его камуфлированной униформы увесистый ключ, с помощью которого отпёрли замок и вывели ветерана на волю. Дверь сразу же затворили, а ключ вернули. Работу по оживлению охранника, который оказался в немалом подпитии, Алексей передоверил подоспевшей Марии, а сам помог инвалиду вскарабкаться в седло и закрепить тяжёлый костыль.

Вскоре дед пришёл в сознание. Мария шёпотом успокоила его, напоила водой из фляги и засунула за воротник тельняшки двадцать или даже тридцать тысяч рублей. Сторож поднялся, фыркнул, и не издав более ни единого звука, заковылял к своей каптёрке.

Спустя минуту ни стук двенадцати копыт, ни треск сминаемых веток более не нарушали печального и сонного покоя, вновь сомкнувшегося над мрачной крышей, под которой продолжали тихо догорать чьи-то потерпевшие крушение жизни. И только неверный лунный свет, от которого холодным белым огнём разгорались зловещие остроконечные секиры колючей проволоки, мотками наброшенной поверх забора, продолжал напоминать об иллюзорности и недолговечности этой тишины.

*

Вызволенный из неволи ветеран Ершов оказался в высшей степени ценным помощником и просто отличным компаньоном. Ему было известно абсолютно всё, что делается в районе, а если что известно не было, то он всегда мог разузнать по одному ему ведомым каналам. Благодаря Ершову Алексей с Петровичем сумели побывать у нескольких авторитетных местных коллекционеров, своими глазами видели, как энтузиасты вытаскивают из болота лёгкий танк, а также изучили “криминальные новости”. Последние были не весьма утешительными: хотя апрельского беглеца, назвавшегося Алексеем Гурилёвым, полицейские не решились объявлять в официальный розыск, во всех отделениях на него имелись неформальные ориентировки, а оскорблённые стражи закона почитали за честь и долг изловить дерзкого обидчика.

Требовалось действовать максимально осторожно. К счастью, охотбаза Виталика являлась неприкосновенным островком, куда посторонние не заходили.

Как-то за ужином, который подавали в эффектной dining-избе, срубленной из светящихся янтарным золотом отполированных брёвен, с обилием дорогих украшений, бронзы, многочисленными чучелами, медвежьими шкурами и свисающими вниз рогами, Алексей поинтересовался: каким образом такой восхитительный уголок удаётся сохранять в неприкосновенности посреди окружающей разрухи и, мягко выражаясь, всеобщего правового нигилизма? Ветеран Ершов ничтоже сумняшеся объяснил, что “это место отмазано и закрышёвано” прежними хозяевами-бандитами, так что теперь, кто бы им ни владел, гости могут чувствовать себя здесь в полной безопасности. Было немного грустно свыкаться с мыслью, что немногочисленные островки порядка и покоя в стране требуют столь своеобразной протекции. Но, с другой стороны, эта охотбаза, словно средневековый феод, служила для всех удобным кровом и надёжной защитой.

К самому Ершову у правоохранительных органов официальных претензий вроде бы не имелось - подумаешь, сбежал человек из психушки, пусть врачи следят и лучше кормят!- однако и ему приходилось соблюдать конспирацию. После того как в один из дней Петрович заподозрил за машиной слежку, и Алексею стоило немалых сил от неё уйти, автомобильные выезды пришлось резко ограничить, госномер - сменить, а саму машину - залепить густым слоем грязи, несколько раз прогнав через большую жирную лужу.

Поэтому очень скоро верховые поездки превратились из варианта красиво отдохнуть в основной способ перемещения. Алексей с Петровичем поодиночке, вместе или в компании с Марией объездили практически все те места, где им полагалось работать в апреле сорок второго. Со временем ездить верхом освоился и Ершов - несмотря на отсутствие ноги ниже колена, он прекрасно держался в седле и иногда выкидывал с лошадью такие кренделя, что у Марии, привыкшей к аристократическим пассажам и пиаффе, волосы вставали дыбом. А когда ветерану заказали и оплатили изготовление сказочного заграничного протеза, тот ещё больше поверил в свои силы, расцвёл и отныне стремился исключить в своём поведении любую мысль об ущербности.