Хиромантия. Тайные линии судьбы - Адольф Дебарроль

По нашему мнению, и мы думаем, что мы правы в этом, знаки хирогномии, то есть формы рук, передаются наследственно, тогда как хиромантические знаки являются через влияние звезд и мозга; и потому-то эти две науки не могут быть разъединены и объясняются или, скорее, пополняются одна другою.

Мы повсюду ищем опоры и доказательств, и мы берем их в особенности у людей сильных.

Итак, да позволено нам будет взять еще одну цитату из «Новой Химии» Люка.

В свете все аналогия, ибо свет есть электричество. Люка, исследуя причину, вследствие которой свет, проходя через призму, разделяется на семь известных цветов, красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый, говорит, беря самое простое сравнение[47] :

«Семь пассажиров являются в бюро одной железной дороги, имея каждый по десяти франков.

Предположим, что на этой линии проехать станцию стоит 1 фр.; если одному из путешественников следует проехать только эту станцию, он заплатит 1 фр., и у него останется 9 фр.; если второй проедет две станции у него останется 8 фр. и т. д. В конце концов окажется, что каждый из путешественников останется тем богаче, чем меньшее число станций он проехал.

Не то ли же самое происходит и с световым лучом, проходящим сквозь стеклянную призму?

Красный цвет представляет самое большее богатство движения, итак, это он прошел сквозь призму в той части, которая принимается за наименьшую толщину. Чтобы не возвращаться к посредствующим цветам, мы скажем, что фиолетовый будет частью светящего луча, который понесет самую значительную потерю. Следует ли после этого удивляться, что фиолетовый луч будет представителем покоя, химических сгущений, тогда как красный есть самый деятельный агент воздушных перемен и поворотных движений?»

Не можем ли мы приложить это объяснение к нашей системе? Свет и электричество одно и то же начало; звук есть свет, вибрирующий в ухе, подобно тому, как он вибрирует в глазе; семисоставный солнечный спектр на близком расстоянии, как мы уже видели в этой книге, становится тройственным.

Электричество, проникая в пальцы посредством вдыхания, имеет всю свою силу, приближаясь к первому узлу пальцев – миру божественному – и будет соответствовать красному цвету, второй сустав, мир духовный, – желтому, а голубой будет тождествен с миром материальным.

Это по крайней мере возможно, ибо в природе все – аналогия.

Люка прибавляет далее:

«Движение, проникая субстанцию сквозь бесконечно малые частицы сопротивляющейся материи, должно понести известную потерю своей силы, пропорциональную представленному ему сопротивлению».

Таким образом, жидкость должна потерять часть могущества и богатства, переходя из одного мира в другой.

Человек – совершеннейшее растение

Оставим скитаться нашу фантазию. Иногда в снах бывает много правды. Мы иногда спрашивали самих себя, основываясь на законах аналогии, не есть ли человек совершеннейшее растение? Химия учит нас, что колючки притягивают электричество. Таким образом растения пьют свет своими шероховатостями, листья – их пушком. Человек также везде представляет колючки: ресницы, волосы, нос, руки, ноги – и в этом походит на растение. Не содержит ли он в себе подобно растению и материального или сопротивляющегося начала, способного испаряться под тем или другим влиянием света, предназначенного сиять вне тела? И дыхание трех тел не будет ли иметь аналогии с кислородом, водородом и азотом, послушное таким образом тройственной мировой гармонии, неизменяемому закону творения?

И почему растение, вдыхающее днем кислород, ночью выдыхает водород? Не имеет ли оно, подобно человеку, время для отдыха, во время которого его благородное начало, его действительная душа становится бездейственною? Растения, печально склоняющие свои головки во время грозы, свертывающие свои листики при солнечном блеске, растения, которые в комнатах обращают свои ветки и отростки к свету, который они, кажется, обожают, и которые вянут и умирают, если их долго лишают наружного воздуха, – растения, имеющие привязанности и антипатии, – мужские и женские растения, стремящиеся соединиться и оплодотвориться и иногда так близко соединяющиеся, что разрознить их невозможно, – эти растения не обнаруживают ли инстинкта, чего-то вроде разума, прикрепляющего их к человечеству?

Нет ли и у них интеллектуального звездного вещественного тела, так как и они, подобно нам, носят звездные знаки? Интеллектуальное (астральное) тело есть связь, соединяющая всю природу, и человек потому так и близок к природе, что имеет это интеллектуальное тело.

В природе солнце, вращаясь над лугами, наполняет атмосферу целебными ароматами и в то же самое время поднимает с болот ядовитые испарения, а между тем это одно и то же солнце. Свет всегда одинаково прекрасен, одинаково чист, между тем здесь он приносит здоровье, в другом месте причиняет лихорадки.

По нашему мнению, человеческое тело представляет собой то же самое.

Тот же свет, проникая в мозг, становится мыслью, проникая же в органические и материальные части, он становится или интеллектуальным, или материальным телом.

И тогда, смотря по тому как могущественны истечения в том или другом, человек будет иметь большую или меньшую моральную силу, более или менее здоровья, будет более или менее совершен.

«Если мысль позволит ослепить себя испарениям материального тела; – она станет бездейственной, тяжелой, как будто пьяной».

Если благовонные истечения мысли господствуют над туманами интеллектуального и материального тела, человек приблизится к совершенству, и возвысится до выспренного мира.

Интеллектуальные тела прямо сообщаются с звездным светом, который есть создатель форм, источник природы, и, следовательно, сама природа, и должно заметить, что так как все есть гармония; то половые органы, или органы создания, как у мужчин, так и у женщин суть тела интеллектуальные.

Интеллектуальные тела, сказали мы, принадлежат всем существам. Только человек имеет мысль, зависящую от превосходства его мозга, предназначенного разрабатывать эту мысль. Только в нем свет божествен!

Мысль возвышает человека над всеми существами и мешает ему сноситься с ними (эта мысль – исключение). Это царский дворец, куда народ не проникает.

Если царь хочет узнать народ, он должен выйти из дворца и смешаться с этим народом.

Если человек хочет прийти в совершенное согласие со всей природой, он должен усыпить чувства. Только той частью, которая присуща всем существам, может он гармонично слиться с ними, и эта всеобщая гармония природы есть инстинкт. Разве животные не предчувствуют бури, землетрясения и великих наводнений? Говорят, что некоторые собаки видят призраков, и это очень возможно. Все прозорливцы выходят из простого народа и в большинстве случаев бывают простоваты, а иногда и совсем идиоты; сомнамбулы принуждены бывают усыпить свои мысли, чтобы читать в звездном свете. Были высшие люди, которые читали в этом свете, но им, как Парацельсу и Аполлонию Тианскому, требовалось употреблять особые средства; им было необходимо, так сказать, оцепенить свои мысли, пристально и постоянно смотря на одну точку, занимаясь одной только идеей, одним словом, остановить действие разума могущественным усилием воли.

Эти люди делали иногда удивительные открытия, ибо, теряя сознание своего существа, только на минуту, вследствие своего желания, они, приходя в себя, припоминали все, что было замечено ими во время созерцания тайн природы, в которой впитывание их мыслей дозволяло им читать.

Поэты, мечтатели ходят инстинктивно, с тревожными, потупленными глазами, ничего не видя, ничего не чувствуя, ни холода, ни ветра, ни дождя, и в них рождаются впечатления природы, по диапазону которой они настраивают свое бытие, – впечатления, которыми их мысль воспользуется позже более или менее счастливо, смотря по энергии их организации; всего чаще они таким образом читают в звездном свете то, что ранее их написали в нем великие гении. Другие, как Гофман и Эдгар По, находят прозрение, сковывая свою мысль пьянством, и эти люди в своих грезах иногда предсказывают будущее.

Во всяком случае подобного рода откровения делаются только высшими натурами, которые, пользуясь пьянством как средством, непрерывно очищают, в жизненных сделках, свое интеллектуальное тело, отдавая мысли своими трудовыми привычками полное могущество над телом. Интеллектуальное тело, освобожденное таким образом от своих нечистых паров, приводит их в симпатическое сношение со всем, что природа имеет более благородного и более прекрасного, тогда как люди, над которыми господствуют инстинкты, придут в сношение с самыми низшими ее частями: одни будут видеть великолепные пейзажи, другие – навоз и грязь.