За десятью миллионами к рыжему опоссуму - Луи Буссенар

– Но как он забрался туда? – спрашивает Сириль, все еще недоверчиво.

Том тянет свои черный и сухой палец, напоминающий солодковый корень, и показывает скептику круглую дыру диаметром в шапку примерно в сорока футах от земли.

– Да, ты прав. Но как ты собираешься его оттуда извлечь? И потом опоссум весит всего пять или шесть фунтов. И на восьмерых-то недостаточно такого рагу. Что уж говорить тогда о тех, кто ждет в лагере…

Том считает на пальцах, но а арифметике он явно не силен. Он сбивается и снова пересчитывает пальцы на обеих руках, потом на ногах и, наконец, говорит:

– Три, четыре, пять, еще, еще, много!

Впрочем, Том привык не говорить, а действовать, руководствуясь правилом: "Acta, non verba" note 13 . Поэтому он берет топор и делает глубокую зарубку на стволе в метре от земли. Четырьмя ударами он вырубает ступеньку, забирается на нее и столь же быстро метром выше делает новую. Такой способ взбираться на высоченные деревья очень хорош, но не всякий может воспользоваться этим приемом.

Поднявшись до отверстия, которое служит входом в нору сумчатых, Том останавливается, наклоняется к дыре и обращается к животному с длинной речью, предупреждая, что ему будет оказана честь – поджариваться в ямке, набитой раскаленными камнями, и потом своим вкусным мясом насытить сжавшиеся от голода желудки белых людей.

Речь его, однако, не увенчалась успехом, и будущее жаркое упорно прячется в глубинах эвкалипта. Старый охотник спускается на землю еще быстрее, чем поднимался, и размышляет, запустив пальцы в свои взлохмаченные седые волосы.

Вдруг Том подпрыгивает, и мы понимаем, что он решил проблему. Он ищет камень, но не находит ни одного. Потеряв терпение, он обращается к Сирилю и просит у него золотой слиток. Сириль, не желая выпускать золото из рук, сопротивляется, но Том настаивает, ничего не объясняя.

– Смотри, только не потеряй, – сдается Сириль. – Знаешь, старина, я ведь тебе ссужаю деньги. Этот камушек стоит три тысячи франков.

– Давай побыстрее, раз это нужно! – нетерпеливо говорю я.

– Хорошо, – произносит Том, беря самородок, – приложи ухо там. Слушай, когда он падает, мой надо знать, как высоко опоссум.

– Понял? – спрашиваю я босеронца. – Том просит тебя приложить ухо к стволу и прислушаться, когда упадет слиток, чтобы узнать глубину дупла, чтобы срубить дерево на нужной высоте, – Так, так, – подтверждает старый абориген, снова забираясь вверх по "лестнице".

– Теперь что?

– Мой бросает туда, в дыра. Вот!

Дерево оказалось полым до самой земли. Том отрубает ветви справа и слева, отбивает куски коры и закрывает ими отверстие, из которого может выскочить зверек, пока мы будем валить дерево, Эвкалипт имеет почти восемь метров в обхвате, и свалить его чрезвычайно трудно. Правда, дерево полое, но толщина коры, по словам Тома, более сорока сантиметров. У нас всего три топора, и понадобится более часа, чтобы проделать отверстие, в которое мог бы проникнуть человек. Поскольку нет другого выхода, работа начинается. Дерево старое, и кора его твердая. Топор отскакивает от его тугих волокон.

Вдруг у меня возникает дерзкая идея. Я запускаю руку в ягдташ и нащупываю пачку патронов с разрывными пулями. Испробовав некоторое время назад страшный эффект этих пуль, я был поражен разрушением, которое они производили, А почему бы и нет? Стоит попробовать. Я прошу лесорубов прекратить работу и раздаю патроны.

Робартс понимает мою идею, но сомневается в успехе. Сириль подсекает в трех футах от земли полоску коры, по которой мы должны стрелять. И вот, встав в десяти метрах от цели, поселенцы ждут сигнала.

– Огонь!

Еще не смолк грохот взрыва, как мы уже мчимся к дереву. Сколько же разрушений может сделать этот маленький кусочек металла, что не весит и сорока граммов! Древесина разбита, выворочена, размельчена на высоте в шестьдесят сантиметров и в ширину на полтора метра. Если дать залп с другой стороны, дерево наверняка упадет. Но в этом уже нет необходимости: Том пролез в дыру.

Из отверстия доносятся пронзительные крики: Том хватает опоссумов, не давая им удрать, и возвещает об этом. Вскоре он выбрасывает наружу одного из них, потом второго, третьего. Вот уже фунтов двадцать свежего мяса для завтрака. Но возня внутри дерева усиливается, и один из поселенцев присоединяется к Тому, которому одному, видно, не справиться. Вскоре мы с невыразимым блаженством насчитываем десять сумчатых, предназначенных для наших желудков.

– Вот вам, МакКроули, молочные опоссумы, – я вытаскиваю из огромной сумки особи женского пола несколько детенышей величиной с крысу.

– Ах, дружище, старый или молодой – мне безразлично. Сейчас я могу стать и каннибалом, – это гастрономическое богохульство наш гурман, конечно, произносит в шутку.

– Ну как, Том, закончил свои дела? – спрашиваю старого аборигена.

– Ищу камень Сириль. Держи, – говорит он, вылезая с самородком в руках. Видишь, мой не потерял.

И вот горит костер, на вертеле поджаривается дичь. Подкрепившись, мы подумываем о возвращении.

– Что ты там делаешь, Том? – вдруг спрашивает МакКроули, поглощая последний кусок мяса.

– Я рисовать коббонг для нга-ко-тко, – отвечает австралиец, который вырезал своим ножом грубые очертания головы змеи на белой коре камедного дерева.

– Он прав, мсье, – одобряет действия Тома МакКроули. – Я думаю, что надо срочно вырезать эти знаки, ибо мы находимся в самом бедственном положении, и только показав свое присутствие на земле нга-ко-тко, можем избежать новых несчастий.

Нагруженные добычей, мы направляемся к лагерю, который так далеко от нас. Нет смысла вновь пересекать раскаленное солнцем золотое поле, и мы его огибаем. Дорога стала длиннее, но идти по траве менее мучительно.

Все мы спешим вернуться.

– Оак! – вдруг вскрикивает перепуганный Том, идущий впереди.

– Стой! – останавливают нас двое поселенцев, следующие за ним.

– Что случилось?

– Аборигены!

– Откуда здесь аборигены?

– Что б они провалились, эти проклятые аборигены!

– Где вы их видите? – спрашивает МакКроули у одного из поселенцев.

– Вот, смотрите.

– Но я ничего не вижу.

– Ах, сэр МакКроули, они прошли здесь совсем недавно, и нам, местным жителям, известны признаки их присутствия. И, право слово, их очень много. Трудная будет битва, – заканчивает поселенец, ударяя прикладом ружья о дерево.

– Объясните подробнее, друг мой.

– Видите, сэр Робартс, и вы, господа, эти полосы коры, только что срезанные с деревьев?