Без семьи - Гектор Мало

Я совсем забыл о Гарофоли, и слова Маттиа поразили меня.

– Как же нам быть? – сказал я. – Не лучше ли тебе совсем не входить в Париж?

– Нет, в Париж, я думаю, можно, но на улицу Муфетар я идти боюсь.

– Так и не ходи. Я пойду один, а в семь часов вечера мы встретимся.

И назначив встречу около собора Парижской Богоматери, мы разошлись в разные стороны: Маттиа и Капи пошли к Ботаническому саду, а я отправился на улицу Муфетар.

У меня были записаны адреса трех знакомых Барберена: Пажо, Баррабо и Шопине.

В самом начале улицы Муфетар жил Пажо, и я пошел к нему. Он оказался хозяином плохенького трактирчика. Отворив дверь, я робко спросил, не знает ли он, где живет Барберен.

– Какой такой Барберен? – сказал он.

– Барберен из Шаванона.

– Здесь такого нет, и где он – не знаю.

Потерпев неудачу, я отправился к Баррабо. Он держал овощную лавку, и я долго не мог добиться никакого толку, так как и он, и жена его были заняты с покупателями.

– Барберен? – наконец проговорил он. – Да, я знавал его, но не виделся с ним уже года четыре.

– Целых пять, – поправила его жена. – И где он живет, мы не знаем.

Теперь вся моя надежда была только на Шопине. Он, как и Пажо, оказался трактирщиком. Когда я вошел, он прислуживал посетителям.

– Барберен? Его уже здесь нет, – ответил он на мой вопрос.

– А где же он теперь? – спросил я.

– Не знаю. Он не оставил адреса.

Должно быть, по моему лицу было заметно, как огорчили меня его слова, потому что старик, обедавший около очага, обратился ко мне.

– А зачем тебе нужен Барберен? – спросил он.

Сказать ему правду я, конечно, не мог.

– Я пришел из его деревни, – сказал я, – и принес ему известия от жены. Она говорила, что я могу найти его здесь.

– Если вы знаете, где Барберен, – вмешался Шопине, – дайте этому мальчишке адрес. Худа от этого не будет.

Эти слова немножко ободрили меня.

– Три недели тому назад, – сказал старик, – он жил в отеле Канталь, на Аустерлицкой площади. Может быть, он и теперь живет там.

Я поблагодарил и ушел; но прежде чем отправиться на Аустерлицкую площадь, я решил узнать, что сталось с Гарофоли. Это было важно для Маттиа.

Свернув на улицу Лурсин, я вошел на двор дома, где жил Гарофоли. Старый тряпичник разбирал при свете фонаря какие-то лохмотья, совершенно так же, как в тот день, когда я был здесь с Витали. Казалось, он неотлучно простоял здесь все эти годы.

– Господин Гарофоли дома? – спросил я.

– Нет, – коротко ответил старик.

– Он все еще в тюрьме?

– Все еще там.

– А когда его выпустят?

– Через три месяца.

Еще три месяца! Значит, Маттиа может быть спокоен. В это время я наверняка успею разыскать моих родных, а они уж сумеют защитить Маттиа от Гарофоли.

Успокоившись на этот счет, я пошел на Аустерлицкую площадь. На душе у меня было легко и, должно быть, поэтому я стал думать о Барберене снисходительнее.

Может быть, он совсем не так дурен, как кажется? Без него я умер бы от холода и голода на улице Бретель. Положим, он продал меня Витали, но ведь он меня совсем не знал и не мог любить. К тому же он в то время остался без работы и боялся, что ему и жене его придется выносить страшную нужду. Теперь он искал меня, и если у меня будет семья, то только благодаря ему.

Придя на Аустерлицкую площадь, я нашел отель Канталь, или, вернее, жалкие меблированные комнаты. Их держала дряхлая глухая старуха с трясущейся головой.

Я спросил у нее, тут ли живет Барберен.

– Что такое? – прошамкала старуха и, согнув кисть руки, приложила ее к уху. – Я не очень хорошо слышу.

– Я желал бы видеть Барберена из Шаванона, – крикнул я. – Он здесь живет?

Она в отчаянии всплеснула руками, и голова ее затряслась еще сильнее.

– Ты, должно быть, тот мальчик? – спросила она.

– Какой мальчик?

– Тот, которого он искал.

– Да, Барберен искал меня.

– Нужно говорить «покойный Барберен». Он умер.

– Умер?

– Да, неделю тому назад в больнице святого Антуана.

Я был ошеломлен. Барберен умер. Как же я теперь найду свою семью?

– Значит, ты тот мальчик… Значит, вы тот молодой господин, которого он хотел отдать богатым родным.

– Вы знаете это? – спросил я, надеясь, что она может рассказать мне что-нибудь о моей семье.

– Да, он говорил мне, что нашел и вырастил ребенка, что теперь семья этого ребенка разыскивает его и что сам он пришел для этого в Париж.

– Но где же живет эта семья – моя семья? – спросил я.

– Вот уж этого я не знаю. Я рассказала вам, мой молодой господин, все, что слышала от покойного. Больше он ничего мне не говорил.

В это время в комнату вошла служанка, и старуха, оставив меня, обратилась к ней.

– Вот так история! – сказала она. – Это тот самый мальчик, которого искал покойный Барберен. Теперь мальчик пришел, а Барберен умер. Вот так история!

– А Барберен ничего не говорил вам о моих родных? – поинтересовался я у служанки.

– Конечно, говорил и даже очень часто. Это богатые люди.

– А как их фамилия, и где они живут?

– Этого не знаю, об этом Барберен помалкивал. Он боялся, как бы кто-нибудь не получил награду вместо него. Он был такой хитрый!

Да, это так. Старуха права. А теперь Барберен умер и унес в могилу тайну моего рождения.

– И никто из моих родных никогда не приходил к нему?

– Никто.

– А были у него какие-нибудь приятели, с которыми он мог быть откровеннее, чем с вами?

– Какие там приятели? У него не было ни одного!

Я схватился за голову. Я был так поражен, так взволнован, что совсем растерялся.

– Однажды он получил письмо, – сказала, немножко подумав, старуха, – заказное письмо.

– Откуда?

– Не знаю. Он сам взял его у почтальона, и я не видела штемпеля.

– Может быть, можно найти это письмо?

– Когда он умер, мы осмотрели все, что осталось после него – конечно, не из любопытства, а чтобы уведомить его жену, – но никакого письма не нашли. В больнице тоже не осталось после него никаких бумаг или писем. И если бы он не сказал, что он из Шаванона, то нельзя было бы известить о его смерти жену.

– Значит, ее известили?

– Конечно.

Несколько минут я стоял молча. Спрашивать еще о чем-то было бессмысленно: старуха рассказала мне все, что знала. Я поблагодарил ее и простился с ней.

– Куда же вы теперь пойдете? – спросила она.

– К товарищу.

– Он живет в Париже?

– Нет, он пришел в Париж вместе со мной только сегодня утром.

– Не хотите ли остановиться у меня? Скажу, не хвастаясь, что здесь вам будет хорошо. К тому же ваши родные, не получив никаких известий от Барберена, наверняка приедут справиться о нем сюда. А вы как раз тут и будете… Сколько лет вашему товарищу?

– Он немного моложе меня.

– Скажите пожалуйста! Два таких мальчика и одни в Париже! Так приводите своего товарища сюда, остановитесь у меня. У нас здесь тихо и спокойно. Это очень приличная улица.

Хоть комнаты этой старухи были грязнее и отвратительнее всех, какие мне когда-либо приходилось видеть, я согласился на ее предложение. Теперь, когда было неизвестно, найду ли я еще моих богатых родных, нечего было привередничать. Жизнь в этих меблированных комнатах обойдется нам дешево, а это было самое главное. Хорошо еще, что у нас было накоплено семнадцать франков.

– А сколько вы возьмете за комнату в сутки? – спросил я.

– Десять су. Уж, кажется, недорого?

– Хорошо, мы придем вечером.

– Приходите пораньше. Вечером опасно ходить по улицам Парижа!

До семи часов было еще много времени. Не зная, что делать, я пошел в Ботанический сад и, забравшись в уединенный уголок, сел на скамейку.

Долго я сидел так, раздумывая о своей судьбе. Барберен умер, не оставив никому никаких сведений о моих родных. Значит, я не смогу их найти, и все, о чем я мечтал, никогда не исполнится.

Наконец я встал и, выйдя из сада, отправился к собору Парижской Богоматери, где мы с Маттиа договорились встретиться. Стемнело, стали зажигать фонари.

В этом громадном городе, полном света, шума и движения, я чувствовал себя еще более покинутым и одиноким, чем если бы заблудился в глухом лесу.

Наконец пробило семь часов. В ту же минуту я услышал лай, и, прежде чем успел опомниться, Капи вскочил ко мне на колени и лизнул в щеку. Вскоре показался Маттиа.

– Ну, что? – крикнул он еще издали.

– Барберен умер.

Он подбежал ко мне, и я рассказал ему вкратце все, что узнал. Мои известия огорчили Маттиа почти так же, как и меня самого, и он старался всячески ободрить и утешить меня.

– Твои родные, – сказал он, – не получив никаких известий от Барберена, наверняка сами придут в меблированные комнаты Канталь. Ты увидишься с ними, только немножко позднее, чем думал, – вот и все.

То же самое говорила мне и старуха, но слова Маттиа показались гораздо убедительнее и немного ободрили меня. Ведь и в самом деле это только отсрочка, не более того.

Успокоившись, я рассказал Маттиа про Гарофоли.