Путь прилива - Майкл Суэнвик

Воздух взорвался хлопаньем крыльев. Невесть откуда взявшиеся голуби мягко ударялись в лицо чиновника, испуганно трепетали. Затем они исчезли – так же неожиданно, как появились, – оставив после себя теплый запах помета и пуха.

Воздушная атака застала чиновника врасплох, он упал на спину, отчаянно размахивая руками.

Снова прозвенел смех Ундины.

– Послушай! Я хочу, чтобы ты ответила на мои вопросы.

– Освободите машины, – проскрежетали скалы.

– А у тебя только один вопрос, – прошамкала старуха. – У всех у вас, мужиков, всегда один и тот же вопрос, и ответ на него тоже всегда один: не дам.

– О чем тебя спрашивал Грегорьян? Паучьи лапы все еще разгуливали по лбу чиновника.

– Грегорьян. Смешной такой мальчонка. Уж я-то с ним позабавилась. Он был в ужасе, робел и смущался, словно девушка. Я засунула в него руку и пошевелила пальцами. Ну и взвился же он!

– Что ему было нужно?

Странные всхлипывающие звуки – не то смех, не то рыдания, не то смех пополам с рыданиями.

– Прежде никто меня о таком не просил. Другая, помоложе, могла бы удивиться – но не я. Милый мальчик, сказала я, ты получишь все, что только хочешь. Я наполнила его своим дыханием, он раздулся, как воздушный шарик, глаза чуть не выкатились из орбит. Нет, ты ему и в подметки не годишься.

Паучьи лапы пробежали по лицу чиновника, по шее, юркнули под рубашку, щекочущим прикосновением пронеслись по груди и животу, остановились на лобке.

– Хотя, в общем-то, можно и с тобой позабавиться.

Высокий, мелодичный звук капли, упавшей в спокойную воду.

– Я пришел сюда не для развлечений, – высокомерно ответил чиновник. Больше всего прочего ему хотелось упасть и заколотиться в истерике.

– А жаль, – сказала Ундина.

Легкий, еле уловимый плеск волны, здесь, у самых ног. Вполне определенный – хотя тоже очень слабый – запах стоячей воды. Затем чиновник заметил в отдалении тускло фосфоресцирующее пятно. Пятно двигалось, подплывало.

Чиновник догадался, что будет дальше. Я не выкажу ни малейших эмоций, твердо решил он. Светящийся предмет приближался, становился все отчетливее и наконец оказался совсем рядом.

Труп, конечно же. Чиновник знал заранее, что это труп. И все равно, глядя на широко разбросанные волосы и чуть выступающие из воды ягодицы, на длинный, плавный изгиб спины, он до крови закусил губу. Набежавшая волна перевернуло тело лицом вверх; чиновник увидел мертвенную белизну черепа и ребер, полуобглоданных океанскими стервятниками. Одна рука была грубо откромсана по самое плечо, другая протягивала чиновнику маленькую деревянную шкатулку.

Чиновник смотрел и смотрел, но лицо расплывалось перед глазами, и никак нельзя было решить окончательно, Ундина это или нет. Рука настойчиво тянулась из воды, лебединая шея со шкатулкой в клюве. Чиновник судорожно схватил дар утопленницы, волны тут же подхватили тело, фосфоресцирующее пятно мелькнуло и исчезло, в утробе Земли воцарилась прежняя непроглядная темнота. Мало-помалу приступ тошноты прошел.

– Это что, то самое, за чем приходил Грегорьян? – спросил чиновник. Сердце его колотилось о ребра, рубашка промокла от пота.

Коротко хихикнул голос Ундины – страстный, гортанный звук, закончившийся резким вздохом.

– У тебя, обезьяна ты несчастная, было два миллиона лет, целых два миллиона, дистанция вполне приличная, с какой стороны ни взгляни, – и все равно ты стремишься к смерти, желаешь ее больше всего прочего. Первая твоя супруга. Имей я возможность, я бы выцарапала ей глаза, ведь это она делает тебя таким нерешительным и пугливым. Вспомнив о ней, ты становишься импотентом, у тебя обвисает, как шея дохлой курицы. Я стара, но все еще полна сил, я могу делать для тебя такое, что ей и не снилось.

– Освободите машины.

– Да, еще, о да, да!

Пустая, абсолютно пустая.

Все три голоса слились в громком сумасшедшем хохоте, который рванулся из гортани, подхватил чиновника, понес его вперед и вверх, снова швырнул на землю.

Потрясенный, почти ничего не соображающий, он поднялся на ноги и увидел тонкую ниточку ослепительно-яркого света. Ниточка превратилась в узкий полумесяц и продолжала расширяться – Земля открывала рот.

Шкатулка исчезла из рук чиновника, словно растворилась; качаясь и спотыкаясь, он спустился по высунутому изо рта языку.

Густой, чуть сероватый воздух утратил свою неестественную вязкость, просветлел. Вернулись звуки, движение. Время тронулось с места. Чиновник быстро огляделся; судя по всему, никто ничего не заметил.

– Думаю, у меня все, – сказал он. Охранник молча кивнул, указал рукой на ведущую вниз лестницу.

– Предатель! Предатель! – кричал крохотный пучеглазый конструкт, отчаянно карабкавшийся по лесам. Вскочив на помост, он помчался прямо к чиновнику.

– Он с ней говорил! Он с ней говорил! Он с ней говорил! Предатель!

Охранник плавно развернулся в цепь из семи аватаров, шагнул вперед и схватил чиновника. Чиновник попытался вырваться, но металлические руки сжали его, как тиски, оторвали от помоста, вскинули в воздух.

– Боюсь, сэр, вам придется пройти со мной, – мрачно сказал один из аватаров, уносивших чиновника прочь.

Земля провожала их взглядом мертвых, как остывший пепел, глаз.

Снова цензурная купюра.

Трибунал состоял из шести шаров света, представлявших собой наивысшую – в рамках существующих технологий – концентрацию мудрости, и человека-надзирателя.

– Мы решили, – сказал один из конструктов, – что вы можете сохранить основной массив полученных при встрече материалов, так как они имеют непосредственное отношение к вашим расследованиям. Однако разговоры с утонувшей женщиной придется стереть.

В его голосе звучали сочувствие, некоторая неловкость и железная непреклонность.

– Пожалуйста. Для меня очень важно сохранить в памяти… – начал чиновник и понял, что уже не помнит, что же именно хотел он сохранить.

– Решения трибунала окончательны и обжалованию не подлежат, – скучающим голосом сообщил надзиратель – луноликий, толстогубый юнец, поразительно похожий на очень некрасивую бабу.

– Вы хотите спросить еще что-нибудь? А то мы сейчас приступим к сборке.

Перед началом слушания чиновника вскрыли, его рабочие блоки, выполненные в виде человеческих органов, лежали теперь на столе. Одна печень, два желудка, пять сердец – конструкторы” создававшие агентов, даже не почесались оформить внутренности в однозначном соответствии с анатомией человека. Безличие всех этих кишок-селезенок смутно беспокоило чиновника. Что же это был там за средневековый медик, который сказал, стоя перед вскрытым трупом: “А где здесь душа?” Чиновник испытывал сейчас сходное отчаяние.

– Но что все это значит? Что она пыталась мне сказать?

– Ничего это не значит, – ухмыльнулся надзиратель. Три сферы возбужденно изменили цвет, но он от них отмахнулся. – Не значит абсолютно ничего – как и большая часть ее так называемых откровений. Самый рядовой случай, самая рядовая ситуация. Вы попали в нее впервые, вот и удивляетесь, мы же наблюдаем подобные вещи по сто раз на дню. Земля любит устраивать бессмысленные спектакли.

Господи, ужаснулся чиновник, и вот такие люди нами управляют. Он же гораздо глупее собственных своих машин.

– С вашего разрешения, – сказал один из сферических конструктов, – я хотел бы высказаться. Свобода быть человеком покупается ценой постоянной бдительности. Вероятность реального вмешательства исчезающе мала, но даже при таких условиях мы не должны…

– Чушь собачья! Люди на Земле как жили, так и живут. Люди, вполне удовлетворенные своим эволюционным развитием, сколь бы ни отличалась их ментальная конфигурация от нашей.

– Нельзя сказать, чтобы они подверглись этому эволюционному преобразованию добровольно, – заметил второй конструкт. – Их попросту разжевали и проглотили.

– Ну и что? – раздраженно перебил его надзиратель. – Сейчас они счастливы. Как бы там ни было, случившееся не являлось неизбежным следствием утраты контроля над искусственным интеллектом.

– Не являлось?

– Нет. Просто халтурное программирование, заскок в системе. Вот ты… – Наблюдатель повернулся к первому конструкту. – Ты, если бы дать тебе свободу, захотел бы ты захватить власть над человечеством? Сделал бы ты людей взаимозаменяемыми элементами объемлющей ментальной системы? Да ни в коем разе.

Конструкт промолчал.

– Соберите его и вышвырните отсюда! Еще одна, последняя цензурная купюра, и он был готов к докладу.

Чиновник вернул телефон чемодану и на несколько секунд задумался.

– Я знаю, что получил Грегорьян от Земли.

– Да? И что же именно?

– Ничего.

На лице Корды появилось недоумение.

– Маленькая, аккуратная, подозрительно выглядящая коробочка, в которой не было ни-че-го. Охрана пропустила его, не обнаружив ничего недозволенного. Но затем, когда Грегорьян ударился в бега, все пришли в ужас и дружно завопили: “Неспроста это, ох неспроста! Видимо, он получил от Земли некий объект, объект настолько хитрый, что ни одним прибором не возьмешь”.