Крестовый поход машин - Кевин Андерсон

Он улыбался, желая в душе, чтобы между ним и когитором установились такие же доверительные отношения, какие прежде связывали Гинджо с великим и блистательным когитором Экло до того страшного мятежа на Земле.

Нынешняя деятельность Иблиса была неимоверно более сложной, чем те прежние – довольно неуклюжие – попытки побудить рабов к восстанию против хозяев. Сейчас он не мог в одиночку справиться со всеми своими проблемами, но был уверен, что когитор смогла бы помочь, если бы только ему, Великому Патриарху, удалось убедить Квину поделиться с ним хотя бы малой толикой ее могучего интеллекта. Правда, пока мозг древнего философа оставался немногословным и отчужденным, словно не желая оправдывать действия Иблиса.

– Квина была очень занята, – ответил посредник, несший цилиндрический контейнер. Лицо его от виска до подбородка пересекал большой келоидный рубец. Капли дождя пятнали одежду.

– Естественно, точно так же, как и я постоянно занят делами Джихада. Но ведь мы на одной стороне баррикад, разве нет? Ведь мы союзники… или, быть может, даже коллеги?

С дерзостным предвкушением Иблис протянул руку и отвернул ткань, под которой в запечатанном цилиндре с голубоватым электролитом находился розовый мозг. Монах скривился, дернув келоидным рубцом, и глаза его сделались стальными. Но мешать Великому Патриарху он не стал.

– Когитор Квина? – обратился Иблис непосредственно к цилиндру. – Почему бы нам не уйти с этого мерзкого дождя и не побеседовать? Мне необходима ваша просвещенная мысль.

Отделенный от тела головной мозг Квины был таким же огромным кладезем знаний и сведений, каким был мозг Экло. Может быть, Квина согласится учить его, если он использует полученные сведения надлежащим образом. Иблис читал некоторые из ранних эзотерических высказываний когитора, и теперь ему надо было убедиться, что он правильно их понял.

Хотя он и чувствовал, что Квина испытывает неудобство от такого непосредственного и очень напряженного интереса, он жаждал стать ближе к этой женщине-когитору, к ее знаниям и ее философии. Голос его стал тихим и вкрадчивым:

– Я прошу вас.

– Подождите, Великий Патриарх.

Монах со шрамом поднял глаза к небу, молча общаясь с древним мозгом.

Будто не замечая усиливающегося холодного дождя, посредник начал грубым гортанным голосом вещать слова когитора:

– Великий Патриарх, ты хочешь спросить меня о писаниях и древних текстах. Я слышу это в твоем голосе, в твоих действиях, в каждом твоем вздохе.

Изумленный Иблис ответил, кивнув:

– Я очарован древними пророчествами муадру и тем, как они подходят к нашему бурному времени. В текстах, которые мне довелось прочитать, я нашел множество оправданий Священного Джихада против мыслящих машин. Ваши собственные писания и речи дали мне решимость послать множество храбрых бойцов на поля сражений.

Когитор была явно расстроена.

– Эти мысли совершенно не относились к вашему Джихаду.

– Но ведь есть мысли, относящиеся ко всем временам? Особенно ваши мысли, Квина.

Барабанящий по крышам дождь не оставил на людях ни одной сухой нитки. Один из сержантов джипола протянул Гинджо кусок сухой ткани, и Великий Патриарх, вытерев лицо, продолжал:

– В одном из своих манифестов вы пишете о коллективном безумии войны, о том, что победители ради победы внушают массам иллюзии. Я стремился достичь поддержанной вами возвышенной цели и с радостью могу сказать, что отчасти это получилось. Но теперь я хотел бы поставить более высокую цель.

– Я никогда не одобряла такой практики. Это была одна из множества идей, которые я предложила в качестве примера, – ответила Квина. – Вы вырвали мои слова из контекста. Читали ли вы весь свиток, Иблис Гинджо? В нем несколько миллионов слов, и мне потребовалось несколько столетий, чтобы его составить.

– Я искал там только идеи. Вы вдохновили меня на это.

– Важные концепции надо усваивать во всей их полноте. Не стоит пытаться интерпретировать писания, надев шоры, только чтобы добиться своей цели.

Иблис, естественно, и сам хорошо знал, что сведения из писаний когитора извлекал выборочно, а потом произвольно манипулировал информацией. Но он получал удовольствие от диалога с Квиной, видел в нем интеллектуальную игру, вызов своей способности полемизировать с одним из величайших умов в истории человечества. И еще этот диалог удовлетворял потребность в наставнике, каким служил для него когитор Экло, пока не был уничтожен во время мятежа на Земле.

Великий Патриарх наскоро выдернул несколько цитат из пророчеств относительно «конца времен», из рунических письмен муадру и из других заповедей, которые – если достаточно вольно их толковать – возвещали, что человечество обретет рай только после тысячелетия тяжких страданий и достаточно больших жертв.

– Я полагаю, что Икс – это для нас возможность принести эти жертвы. Мои воины Джихада и наемники готовы уплатить эту цену, как и население Икса.

– Кровь невинных всегда была расхожей монетой в руках харизматических вождей, – сказала Квина голосом посредника. – Вы черпаете из фрагментов и источников, заведомо неполных. Следовательно, в вашем знании есть пробелы, а ваши умозаключения могут быть ложными.

Охваченный внезапно проснувшимся интересом, Иблис поднял брови.

– Значит, вы знаете весь текст посланий? Что содержится в других фрагментах?

Он хотел как можно лучше вооружиться знанием старых текстов. Ему необходимо было возбудить брожение на пробуждающихся планетах, гальванизировать угнетенные народы обещаниями скорого конца их бедствий.

После затянувшегося тяжелого молчания когитор заговорила снова:

– Вы действительно религиозный человек, Иблис Гинджо?

Он знал, что не может солгать древнему философу.

– Религия согласуется с моей святой целью – помочь человечеству подняться против своих угнетателей.

Зловещим голосом своего посредника-монаха Квина ответила:

– А прислушивались ли вы хотя бы к одному из многочисленных протестов против Джихада? Вы работаете ради человечества, Великий Патриарх… или ради самого себя?

Иблис сформулировал ответ весьма искусно:

– Быть может, действительно ради одного человека, но не ради меня. Все это – ради невинного дитяти Серены Батлер, которого на моих глазах убила мыслящая машина. Пусть протестующие против Джихада близоруки и не понимают сути его, но сам я – всего лишь орудие победы. Я с радостью уйду, когда окончательный успех будет на нашей стороне.

Через посредника Квина издала неопределенный звук.

– В таком случае вы человек, достойный восхищения, и очень нетипичный человек, Иблис Гинджо.