Лола Роза - Жаклин Уилсон

— Спасибо, дорогой! — буркнула мама, отталкивая его. — Слезь с кровати, Кендэл. Нечего дышать мне в лицо.

У Кендэла выступили слезы. Он тихонько соскользнул с кровати и посмотрел на меня умоляюще, не зная, как исправить положение. Я понимала, что он не хотел сказать ничего плохого. Он просто испугался, что мама все еще выглядит такой больной.

— Я тебя не люблю, — проговорил он дрожащими губами.

— Я тебя тоже не люблю. — Мама прикрыла глаза.

— Не хочу больше, чтобы ты была моей мамой, — сказал Кендэл сквозь слезы. — Хочу тетю Барбару.

Я заткнула ему рот рукой и поспешно сказала:

— Это он не всерьез, мама!

Может быть, он говорил и всерьез. Тетя Барбара ему очень понравилась. Во-первых, она все знала об акулах. Она ездила в отпуск в Америку и видела остров, где снимали старый фильм «Челюсти»; там акулы откусывают ноги людям, купающимся у берега.

Вечером тетя Барбара взяла этот фильм для Кендэла в видеопрокате. Он смотрел его, уютно устроившись у нее на коленях и прижимая к груди Джорджа. Тетя Барбара волновалась, что фильм его напугает, но, похоже, он был вполне доволен. Погрустнел он только в конце, когда акула погибла.

Я совершенно не могла смотреть этот фильм. Усевшись по-турецки спиной к телевизору, я занялась своим альбомом, положив рядом целую стопку журналов. Мне хотелось сделать страничку "Любимые блюда" со всей нашей семьей: мама, тетя Барбара, Кендэл и я. Очень трудно было добиться равновесия на этой страничке. У тети Барбары была куча любимых блюд, у меня тоже немало, у мамы почти ничего, если не считать вина и сигарет, а у Кендэла — только красный фруктовый лед.

— Тетя Барбара, а вы видели акул, когда были в Америке? — спросил Кендэл.

— Прямо в море не видела. Зато я видела китов — целую кучу, с горбатыми спинами. У меня дома есть фотографии, я тебе как-нибудь покажу. Я ездила на таком специальном катере, откуда показывают китов. Киты любят планктон, поэтому они выдувают липкую жидкость, и мелкие рыбешки застревают в ней, и тогда киты подплывают и ням-ням-ням!

Она изобразила, как они это делают. Кендэл стал за ней повторять и по ошибке выдул липкую жидкость из своего носа.

— А в Диснейленде вы были, тетя Барбара? Моя подруга Харприт была и говорит, что это самое лучшее место на свете.

— Нет, я не была. Но почему бы нам и не съездить когда-нибудь?

— Нам? Вы, Кендэл и я? И мама? Но где же мы возьмем столько денег? Лотерейный выигрыш уже кончился.

— Я думаю, у меня хватит на нас всех, — сказала тетя Барбара.

— Вы богатая? — спросил Кендэл в восторге.

— Не то чтобы богатая. Но, во всяком случае, не бедная, ведь ваш дед завещал мне пивную. Я не трачу лишних денег на тряпки, шикарные машины и прочее такое, зато люблю хорошо отдохнуть во время отпуска. В прошлом году я ездила в Таиланд. Потрясающая страна, и люди там замечательные. У меня теперь работает очаровательное тайское семейство, готовит тайские блюда. Вы когда-нибудь пробовали тайскую кухню, дети?

— Мы брали обеды в китайской палатке. Мне нравится курица чоу-мейн, — сказала я.

— Вот ты попробуешь, как готовят тайцы. Это просто прелесть.

— Просто прелесть была в "Читти-читти Бэнг-Бэнг", — сказал Кендэл, гордый своей эрудицией.

— У нас была кассета на старой квартире, — пояснила я.

— А теперь еще есть такой спектакль, с настоящей машиной, которая поднимается в воздух. Можем сходить, если хотите.

Мы уставились на тетю Барбару. Нам казалось, что она посадила нас в волшебную машину, на которой мы улетим из скучной повседневности в ослепительную волшебную страну, где все возможно.

В воскресенье утром она повезла нас в город и сказала, что мы можем пойти куда захотим. Кендэл выбрал аквариум — кто бы мог подумать? Тетя Барбара с большим пониманием отнеслась к тому, что я не хотела заходить внутрь. Она усадила меня на скамейку над рекой.

— Ну как, тут тебе хорошо сидится?

— Отлично, — ответила я.

На самом деле мне было очень скверно. Акулы были заперты в аквариуме, но все остальные тревоги я не могла запереть. Они стаями кружили у меня в голове. Я чувствовала себя виноватой, что мы с Кендэлом развлекаемся тут с тетей Барбарой, пока мама лежит в больнице и ей все еще плохо. Когда мы прощались, она выглядела такой крошечной. Я боялась, что она с каждым нашим посещением будет таять, пока не останется только охапка волос, кости и повязки.

Я испугалась, что сейчас разревусь, и стала искать, чем бы развлечься. Подобрав с земли несколько ярких фантиков, я порвала их на кусочки и стала слюной наклеивать себе на руку, как татуировку. В школе я видела картинку-улитку из разноцветных кусочков бумаги и попробовала сделать такую же. Потом я добавила к ней бабочку, божью коровку и розу.

Тетя Барбара ахнула, когда увидела. Я думала, она сейчас заставит меня отлепить все это, а потом отругает за то, что я облизываю грязные бумажки. Так сделала бы мама. Но тетя Барбара поднесла мою руку к глазам и стала внимательно разглядывать ее, улыбаясь.

— Тебе нравится Матисс? — спросила она.

Я никогда не слышала о Матиссе, и она повела нас в Тэйт-Модерн. Кендэл ворчал, что будет скучно-скучно-скучно, но, когда мы наконец дошли берегом до этой огромной галереи, он стал носиться по всему зданию, и, похоже, все были довольны.

Там была целая выставка Матисса. Сначала я не могла решить, нравится он мне или нет. Все было нарисовано какими-то волнистыми линиями и совсем не похоже на настоящее; правда, яркие краски мне понравились. Тете Барбаре нравилась картина, изображающая женщину, откинувшуюся на диване в странных мягких брюках. Она сказала, что собирается сшить себе что-нибудь в этом роде. Ей часто приходится самой шить себе одежду, потому что в магазинах на ее толщину ничего подходящего не найдешь.

— Тебе я тоже сошью полосатые штанишки, Лола Роза! — Но тут она заметила ужас, мелькнувший на моем лице. — Шутка! — рассмеялась она.

Мы свернули за угол и оказались перед той самой улиткой, что висела в школе, только огромной — больше, чем тетя Барбара.

— Коллаж! — сказала я.

— Ах вот как! Ты это знаешь! По-моему, ты со своим коллажем заткнула за пояс старика Матисса. И та картинка с едой, которую ты делала вчера вечером, мне тоже очень понравилась. Кстати о еде, я умираю с голоду. Пошли поищем какое-нибудь кафе.

Мы все заказали сосиски с пюре. Кендэл превратил свои сосиски в акул, а пюре в море, однако же все доел. Я тоже съела свои сосиски, а потом еще большой кусок клубничного торта. Но в автобусе по дороге в больницу меня начало мутить. Кендэл тоже притих. Тетя Барбара обняла нас обоих.

— А маме уже лучше? — спросил Кендэл.

— Будем надеяться, — ответила тетя Барбара. Но она не сказала просто "да".

Когда мы вошли в отделение, мама сидела высоко на подушках; волосы у нее были тщательно расчесаны, губы и щеки подкрашены, и вся она была розовая и хорошенькая, почти как раньше.

— Мама, тебе лучше! — сказал Кендэл.

— Да, меня завтра обещали выписать, — откликнулась мама.

— Отличные новости, Ник, — сказала тетя Барбара.

— Виктория, — поправила ее мама.

— Виктория Удача, госпожа Удача, — сказала я.

— Правильно, это я! — отозвалась мама, но смотрела при этом не на меня, а куда-то за наши спины.

Мы посидели немножко, я и тетя Барбара пытались болтать с мамой, а Кендэл устроился на полу и шептался с Джорджем. Мама опускалась все ниже с подушек и отвечала односложно.

Вдруг она села прямо, облизнула губы и открыла зубы в сияющей улыбке.

Я оглянулась. По отделению торопливо шел Джейк, сжимая букетик гвоздик, какие продают у гаражей за два фунта девяносто девять пенсов. Мама изобразила такой восторг, словно он подарил ей охапку оранжерейных лилий. Не обращая на нас внимания, она одарила его страстным поцелуем кинозвезды. Губы у Джейка, когда он оторвался, были все мокрые. Он поднял руку, как будто хотел утереться. Мама неотрывно смотрела на него. Его рука застыла в воздухе. Он похож был на статую, собравшуюся поздороваться. Потом он неловко помахал нам с Кендэлом:

— Привет, ребята!

Тете Барбаре он судорожно кивнул.

— Здравствуйте, я сестра Виктории, — сказала она.

Джейк удивленно посмотрел на нее. Тетя Барбара встретила его взгляд, готовая услышать обидное замечание. Вид у нее был совершенно спокойный, но я видела, как на заложенных за спину руках нервно шевелились пальцы, расковыривая заусенец. Это, наверное, ужасно — все всегда удивлялись, что две сестры могут так по-разному выглядеть.

Джейк догадался попридержать язык. Мама похлопала по постели, предлагая ему сесть рядом с ней. Я видела, как ее лицо дернулось, когда он тяжело опустился на край кровати, но она не издала ни звука. Если бы ему вздумалось использовать ее кровать как трамплин, она бы и тогда не пожаловалась.