Причины полюбить тебя вновь - Тата Кит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом посмотрю.
Чтобы отвлечься, я начала перекладывать на столе предметы с места на место. Мне буквально физически нужно было занять чем-то руки, чтобы голова не думала о таких глупостях, как слегка повернуть голову и посмотреть на Сашин сосредоточенный профиль, склонившийся над листом бумаги, или на его руки, одна из которых всё ещё выводила что-то карандашом, а другая упиралась ладонью в стол.
— Вот, — придвинул он ко мне лист. — Надеюсь, похвалишь, мамочка?
— Не надейся. Хвалить тебя за любую мелочь заточена твоя мамочка. Моя похвала для другого человека.
Сказав это, я рывком отодвинул кресло от стола и встала. Прихватив телефон и папку с документами, стремительно пошла к двери, но открыть ее не успела.
Обходя стол с другой стороны, Саша нагнал меня, поймал меня за талию одной рукой и вжал в дверь свой массой, не забыв подложить ладонь мне под затылок, вероятно, чтобы я не расшибла голову об дверь, когда начну дергаться в его руках.
— Отпусти, — выронила я холодно, чувствуя на свои губах Сашино такое же частое дыхание, как и моё собственное. Глядя прямо во тьму, затопившую карие глаза, я прижимала к груди папку с бумагами и телефон. — Я позову охрану. Отпусти меня. Сейчас же.
— Прости, — вдруг выдохнул Саша тихо. — Прости меня за то, что произошло в беседке. Я не о поцелуе, — добавил он тут же, заметив, как я напряглась. — За слова прости. Я не должен был говорить тебе это.
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке? — горько усмехнулась я. — Можешь не пытаться. Я всё поняла. Давай просто забудем обо всём и продолжим работать, как коллеги.
— А ты сможешь забыть? Мы спустя столько лет не смогли. Думаешь, сейчас получится всё перечеркнуть? Не обманывай хотя бы себя, Руфи, — произнес Саша, и пальцы его при этом мягко путались в моих волосах.
Я как завороженная смотрела в его глаза и не понимала, откуда только у меня берутся силы не наброситься на него с поцелуем снова?
Наверное, достаточно. Моя попытка уже была использована. Я уже поцеловала его первая и жестоко за это поплатилась. Снова я эту ошибку не повторю.
Сашина ладонь скользнула от моего затылка к шее, мягко поднялась и легла на щеку. Кончик его пальца невесомо погладил кожу у носа.
Ну, нельзя же быть таким нежным и ласкать мою кожу так же, как много лет назад!
— Не понял, — кто-то ткнулся в дверь, но наткнулся на препятствие в виде закрытого замка. — Анатольна, ты где? — насмешливый голос Макара Андреевича разрушил хрупкий момент между мной и Сашей. Я первая отошла в сторону, выскользнув из мужских рук, и снова вернулась к столу.
Пару минут мы с Сашей простояли в молчании, ожидая, когда шаги за дверью стихнут.
Наконец, Саша коротко на меня посмотрел, но ничего более не сказав, повернул замок, открыл дверь и вышел из моего кабинета, а я смогла выдохнуть и расслабить спину, больше не притворяясь, что где-то во мне есть крепкий непоколебимый стержень.
Положив на стол папку и телефон, я оперлась о него ладонями и тихо выдохнула. Покачиваясь на каблуках, попыталась найти в себе силы, так как мне нужно будет прямо сейчас снова встретиться с Сашей, но уже в присутствии Макара Андреевича.
Когда уже закончится этот чертов день?
Блуждающий по столу бессмысленный взгляд вдруг споткнулся о листок, на котором что-то рисовал или писал Саша. Сдвинув с него папку с документами, я наткнулась на короткую записку, написанную Сашиной рукой:
«Наше место, сегодня в 8».
Глава 18
Выпендриваться или не выпендриваться?
Сохранить гордость или нет? — вот в чем вопрос.
А что есть эта «гордость»? И как она проявляется?
Если я не пойду в восемь вечера на встречу с Сашей, я покажусь дурой или гордой? Где эта чертова грань? В какую сторону нужно склониться, чтобы перестать балансировать на тонкой нитке, стоя на одной ноге между гордостью и дуростью?
Расслабиться, и будь что будет?
Мне уже не двадцать лет, я не могу положить на всё болт и веселой козой убежать вприпрыжку от бед и забот, надеясь, что они меня не догонят или сами рассосутся. Слишком много ответственности, и каждый шаг подразумевает новую ответственность. Какие мне, к чёрту, свидания? Детский сад…
— Иди уже. Вижу, что хочешь, — цокнула Арина, ввалившаяся в мою комнату без стука. В два шага дошла до кровати и плюхнулась на нее с большим надкусанным яблоком в руке. — Или ты случайно приняла душ пораньше и теперь зависла в трусах перед шкафом? Кстати, бельишко — зачёт.
— Я не знаю, — выдохнула я сокрушенно и уперлась лбом в край двери шкафа. — Я хочу и не хочу идти. Вернее, хочу, но что-то внутри меня протестует.
— Сходи в туалет, сбрось всё протестующее в унитаз и спокойно иди на свидание с Алехандро. Красавчикам не отказывают, Ру. Тем более таким, от которых детей рожают. А я с Настей посижу. До утра, — подмигнула сестра красноречиво.
— Ладно. Но пойду я только ради того, чтобы всё ему рассказать. Хватит уже этой лжи. Я устала.
Рванув руку в шкаф, наугад достала из него черный деловой костюм с брюками. Сойдёт. Чтобы рассказать неприглядную горькую правду этот костюм то, что нужно.
— Не-е, — протянула Ри брезгливо. — Только не этот костюм. В нём только хоронить кого-то. Надень то белой платье в синий цветок. Тебе эти два цвета очень идут. И платье ты это еще никуда не надевала. Даже мне не давала его поносить.
— Тогда я точно буду выглядеть так, будто старалась как для свидания.
— Ну, ты, вроде, туда и идёшь. Не?
Цокнув, я вынула платье из шкафа и покрутила вешалку с ним в руках. Всё закрыто, длина приличная, но оно какое-то уж слишком… праздничное, что ли. А я не чувствую, что у меня праздник.
В дверь позвонили.
— О! Санёк, наверное, не выдержал и сам за тобой приехал, — Ри радостно спрыгнула с моей постели, а на подходе к двери ее подрезала Настя, бодро крикнувшая «кто там?».
— Я от Александра Михайловича, — отозвался голос из-за двери.
Арина тут же открыла ему дверь.
Тяжело вздохнув, я быстро надела платье, подобрала серьги и босоножки с сумочкой к платью. Посмотрела на себя еще раз в зеркало,
