Бродяга - Андрей Щупов

В искристом дымчатом занавесе зияло отверстие, отдаленно напоминающее контуры человеческого тела. Пробоина на глазах затягивалась, и с кряхтением через нее спешил перебраться ворчливый утенок. А в следующую секунду с Евгением Захаровичем что-то произошло. Одним небольшим прыжком земля внезапно приблизилась, он сделал движение, чтобы подхватить сползающие джинсы, но ладони куда-то пропали. Клетчатая рубаха раздулась, превратившись в какую-то бурку, и он немедленно запутался в обезьяньих, вытянувшихся до земли рукавах. Барахтаясь в непомерных одеждах, Евгений Захарович наконец-то выпутался из них и только тут обнаружил, что отнюдь не раздет. На нем красовались потрепанные шорты, а, вытянув из штанин ноги, он узнал знакомые вьетнамские кеды. Подчиняясь какому-то воспоминанию, Евгений Захарович радостно хлопнул себя по груди и бокам. Конечно! Эта та самая вылинявшая до бела майка, с которой он не расставался два или три года. Ну да! Вот и заплатка на плече. Размытый и блеклый рисунок, изображающий человека с пропеллером. Теперь все!.. Он распрямил тело, легкое и стройное, без всякого испуга обернулся на хлопа

нье крыльев.

С силой толкаясь от воздуха, в небо поднималась большая белая птица. Тонкая длинная шея была напряжена, перепончатые лапы чуть вытянуты. Евгений Захарович пошарил взглядом вокруг. Гадкого утенка более не существовало.

Он снова запрокинул голову. Утенок улетал от него, поднимаясь над меховыми шапками сосен, делаясь все меньше и меньше. Бессознательно Евгений Захарович двинулся за ним, но через несколько шагов остановился. От него улетала часть его самого, его спутанное и промозглое будущее. Евгений Захарович машинально дернул себя за прядь волос. Возможно, это была последняя попытка воспротивиться конвейеру чудес. Но ничего не изменилось. И одновременно изменилось все. Евгений Захарович задумался. Жаль ли ему отринутого?.. Разумеется, жаль. Будущее стало прошлым, и, наверное, он будет помнить его, хотя нужна ли такая память -- не подскажет никто. И о чем жалеть, если жизнь продолжается? Более того, она только-только началась заново!

С любопытством он прислушался к себе. В тело входило нечто новое -давным-давно забытое. Нестерпимо хотелось двигаться, а сердце более не стучало, предпочитая тикать подобно ручным часикам -- легко и быстро. Он чувствовал запахи, о которых до сих пор не догадывался, на расстоянии угадывая холод ручья и живую влагу травы, терпкую березу и смолистый ваниль ели. Не тяготясь более своим телом, он побежал...

* * *

Уже на окраине города Евгений Захарович обнаружил, что сжимает в руке чугунную статуэтку Дон-Кихота. Подарок! Его подарок!.. И сразу вспомнились десятки образов, от которых жаром опалило лицо, а в груди часто и сильно затикало. Именно сегодня ОНА пригласила его к себе! На день рождения вместе с другими ребятами. Пусть по совпадению, пусть случайно, но это волшебное приглашение состоялось!

Ему стало почти страшно, и, чтобы не умереть раньше времени, он перешел на шаг. С крепнущей надеждой взглянул на чугунную фигурку и сжал ее покрепче. Она, конечно, поймет. Не может такого быть, чтобы она не поняла. Этот подарок объяснит ей все, и она поставит Дон-Кихота у себя -- может быть, даже на своем столе!..

Задохнувшись от волнения, Евгений Захарович остановился. Да, так оно, вероятно, и будет. Маленьким часовым фигурка займет место в ее комнате, чтобы предупреждать об опасностях, чтобы защищать в трудные минуты. Ведь кто-то должен ее защищать, находиться всегда рядом. А он, помолодевший и оживший, уже не будет таким застенчивым и глупым. Он станет говорить и улыбаться, он сделает все, чтобы радужными мазками перечеркнуть тоскливые сны своего будущего, и этой второй попытки он не упустит ни за что. Лучше уж сразу умереть. В свои неполные десять лет.

Худенькие ноги в кедах отказывались держать Евгения Захаровича. Ему тяжело было даже стоять. Земля -- могущественный из магнитов тянула к себе с непреодолимой силой. И все-таки эту дуэль ей суждено было проиграть. Евгений Захарович устоял. А, устояв, двинулся к близким домам.

В романах с мрачным концом над городами и селами обычно сгущаются сумерки, мерцают багровые закаты. Над городом Евгения Захаровича солнце только всходило. Совершив загадочный зигзаг, время снова шло своим чередом.