О воспитательной системе - Антон Макаренко

1. В жизни трудовой колонии огромное значение имеет хозяйственно-организационная опытность воспитателя, знакомство с хозяйственным окружением и хозяйственными условиями данной колонии. При отсутствии у нас какой бы то ни было хозяйственной подготовки воспитателей в детских воспитательских учреждениях, при излишней привычке воспитателей к болтовне эта хозяйственная и организационная опытность, поскольку она слагается в процессе работы в колонии, и притом в процессе работы целого коллектива, имеет огромное значение, которое я бы не променял ни на какие словесные прововеди и фокусы. Колония есть производственная коммуна, обязанная богатеть, и хозяйственно-правильная работа воспитателя есть 50% успеха.

2. Только воспитатель, осевший на месте, переживающий свою связь с колонией как нечто серьезное и длительное, как эпоху в своей собственной жизни, а не только как эпиход, только такой воспитательс способен что-нибудь сделать. Те же гастролеры, которые пересиживают в детском учреждении тяжелые времена (до окончания вуза, или до выхода замуж, или приискания лучшего места), все они приносят только вред. Тогда колония ввокзал, где толпа переселенцев, где все куда-то едут и даже вещей не распаковывают. Кто не видел этих людей, обставленных потертыми чемоданами, свертками в газетной бумаге и не имеющих собственно подушки из принципа. Их энергия тратится на чтение романов, писание длинных писем, беганье в город к знакомым и на разглагольствование. В квартирах у них "парижский жанр" и мухи.

Хороший воспитатель должен обязательно быть оседлым человеком... Он крепко усядется в своей квартире, повести занавески, откуда-то притащит хорошую лампу и выйдет к ребятам сияющий и довольный, что он так хорошо и основательно устроился. Каждое разбитое в колонии стекло, каждое маленькое проишествие есть проишествие и в его жизни. Тут уж из него веревки вей, выражайся тривиально.

Гораздо хуже, если он на другой день после приезда не познакомившись даже как следует с ребятами, спешит в село производить какую-то общественную работу (которая ему нужна для какого-то стажа), через день он не присутствует на вечернем дежурстве, потому что присутствует на каком-то собрании, окончив дежурство летит (немедленно, без обеда) по каким-то делам в город, а на новое дежурство прибегает усталый и с опозданием на десять минут и сразу же начинает врать, что у него часы расходятся с колонийскими. На заседаниях педсовета его никогда нет, отдельных поручений он просто не исполняет, а через три месяца просит на три дня отпуск (он даже согласен без сохранения содержания) и... не возвращается. В непродолжительном времени иногда можно узнать, что он уже инспектор соцвоса.

3. Только длительно сохраняющийся коллектив создаст множество крепких и часто оригинальных связей со старшими колонистами, создает тот единый коллектив, который так нужен. Не наблюдавши лично, трудно себе представить те полные прелести отношения, которые создаются между воспитателями и воспитанниками с одинаковым трех-четырехлетним стажем. Эти отношения не могут быть замечены никаким ревизором или инспектором, потому что они лишены кричащих форм, подчеркнутых выражений. Эти отношения спокойны, уверены в себе. Пережитый вместе опыт, нужда и напряжение, радости и улыбка - все это роднит людей, так же как и работа. Если такие друзья иногда и поссорятся, то и в ссоре остается уважение друг к другу. Помирить их очень нетрудно.

- Как вам не стыдно, старые колонисты.

Но говоря о длительности коллектива, необходимо отметить и отрицательные явления как последствия чрезмерной длительности.

Конечно, это прежде всего персональное одряхление отдельных работников. Все живое отживает, и какой-нибудь воспитатель с 20-летним стажем по колонии далеко не будет украшать собой коллектив, хотя и отразится самым благоприятным образом на коэффициенте его длительности.

Но в менее солидных количествах излишняя длительность коллектива должна отразиться вредно на его качестве.

Прежде всего в сердце отдельного работника излишняя продолжительность работы в одном и том же детском учреждении создаст привычку, чрезмерную механизацию работы, наконец, просто усталость. Это можно назвать омертвением живых педагогических тканей. Ниже я буду говорить о механизации педагогического дела как о явлении положительном и полезном, но эта механизация все же должна предполагать присутствие воспитателя как живого деятеля.

Омертвение живых педагогических тканей есть прямое и естественное следствие узкой специализации, складывающейся привычки к ограниченному кругу впечатлений, к точно обозначенным путям реакций.

Трудно определить грань между полезными и вредными явлениями как следствиями механизации, но все же необходимо установить наличие вредных педагогических ферментов, проистекающих из явления длительности коллектива. Это вовсе, конечно, не значит, что каждый работник с большим стажем обязательно приносит с собой вредное действие указанных ферментов. Положительные качества опытного работника будут полезны в колонии, но целый коллектив необходимо должен иметь в своем составе и молодые, пусть даже и совершенно неопытные силы. Так и в материальном производстве было бы совершенно невыгодным иметь весь состав рабочих только высшей квалификации. В общем процессе производства значительное количество функций требует как раз малоквалифицированной рабочей силы. Так и в педагогическом коллективе излишнее обилие слишком опытных педагогов будет просто производственно невыгодно.

Правда, у нас еще не установлено разницы в зарплате между опытным и неопытным работником и со стороны финансовой мы как будто не вынуждаемся к такому экономному расходованию квалифицированной рабочей силы, но ведь и в материальном производстве в определении характера рабочего коллектива имеет значение не только финансовая логика: просто высококвалифицированный рабочий на черной работе даст меньше эффекта, чем чернорабочий. В педагогическом же коллективе есть еще и специфические условия, вытекающие из самого характера воспитательного процесса.

Дело в том, что нельзя наших воспитанников подавлять слишком большой опытностью педагогов. Где-то должен быть выход их стремления руководить, командовать, показывать, решать. Пожалуй, это та самая самодеячтельность, о которой давно уже наговорено много хороших слов.

Прекрасная эрудиция педагогов, их умение найти решение, найти и обозначить условия, ничего не пропустить и нигде не переборщить - все эти весьма нужные способности педагогов, если они проявляются в избыточном количестве, создают солидные пределы самодеятельности воспитанников.

Вот иллюстрация.

Дежурный обход. Дежурство в руках старого воспитателя.

Пекарня.

- Почему у вас хлеб запаздывает?

- Дрожжи поздно купили.

- Я не понимаю, для чего вы покупаете дрожжи. Вы каждый день выпекаете по 20 пудов хлеба, вы должны иметь свои дрожжи.

- Да мы давно говорили, но завхоз никак не хочет купить хмелю.

- Как вам не стыдно врать. У нас целый огород хмелю. Слушай, Петро, сейчас же пойди и нарви. Я вам расскажу, что нужно делать.

Приводится в движение вся организация пекарни (15-й отряд), в это движение совершенно механически втягивается и завхоз (воспитанник), кладовщики, агрономы, помагрономов, огородники, многие персонажи колонии, кто переругиваясь, кто весело, кто безразлично, направляются свои действия к единой цели, к созданию постоянного запаса дрожжей.

Когда уже дело приближается к желанной цели, в 15-ом отряде начинают сомневаться:

- Это вы придумали, Елизавета Федоровна, а оно будет плохо. Дрожжи эти такие будут, что хлебу два дня подходить придется.

Дежурство начинает "входить в запарку".

- Что вы мне рассказываете? Что я сама не делала этих дрожжей? Вы просто разленились здесь, в пекарне, подумать ни о чем не хотите.

Через некоторое время имеется запас дрожжей. Царит мирное удовлетворение. Командир 15-го отряда добродушно беседует с Елизаветой Федоровной, которая уже не дежурит и вследствие этого может с ним разговаривать "без запарки".

- Хорошо, что вы нас нагнали. Я давно уже думал, что надо сделать дрожжи, а то без дрожжей просто пропадали, каждый день не навозишься: то забыли, то дорога плохая, то денег нет.

Елизавета Федоровна улыбается. Все пришло в равновесие. Есть дрожжи, но самодеятельности, увы, было мало.

Педагогическая наука ничем не была так заинтригована, как секретом самодеятельности. Передовые педагоги столько говорили об этой самодеятельности, она уже всем так приелась, что даже отсталые педагоги в нее уверовали.

На практике эту самодеятельность проводить было прямо геройским подвигом. Педагогическая опытность выпирала из педагога без всякого его намерения, и остановить ее было очень трудно.