Эспеджо - Александра Шервинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Откатившись в сторону под сомнительную защиту достаточно жидкого кустика, я сгруппировался и быстро поднялся на ноги, не торопясь, впрочем, выпрямляться во весь рост. Фишер уже разворачивался в мою сторону, а рядом с ним недобро усмехалась Диана. Странно, но сейчас я не испытывал по отношению к ней никаких чувств: наверное, мозг просто отказывался воспринимать её как ту, с кем было связано немало приятных и жарких воспоминаний.
— Костик, — неожиданно окликнула меня бывшая девушка, — не сопротивляйся, ты ведь и сам понимаешь, что это совершенно бесполезно. Нас больше, и мы сильнее, хотя ты и сумел меня удивить. Не думала, что ты так быстро сориентируешься.
— Это не Храмцов, — сказал Фишер и оскалился, демонстрируя белоснежные иглы удлинившихся клыков, — только я не понимаю, кто…
— У тебя паранойя, — отмахнулась Диана, показав в улыбке такие же, как у Фишера, клыки, — кто же это ещё может быть?
— Он неправильно пахнет, — не желал уступать тот, делая обманчиво ленивый шажок по направлению ко мне, — но ты права, возможно, это просто мнительность.
— Он Ловчий, — совершенно неожиданно раздался голос Киры, и она вышла на полянку, но почему-то не присоединилась к Фишеру и Диане, а встала в стороне, словно наблюдатель.
— Смешно, — фыркнула Диана, а вот Фишер нахмурился, внимательно глядя на меня.
— Нам сказали, тут нет Ловчих, — помолчав, проговорил он, и в его голосе послышалось что-то похожее на возмущение, — это не их земля.
— Кто сказал?
— И ты поверил?
Мы с Кирой задали свои вопросы одновременно, и Фишер совсем по-человечески фыркнул, не переставая, впрочем, сверлить меня тяжёлым взглядом.
— Я не поняла, ты с ним или с нами? — Диана возмущённо посмотрела на безмятежно грызущую длинную травинку блондинку. Фишер же снова принялся за мухомор, не обращая ни малейшего внимания на предмет своих давних воздыханий. Видимо, с утратой человеческой сущности исчезли и чувства.
— Я не с ним, но и не с вами, — равнодушно пожала плечиками Кира, — Ловчих я не люблю, это правда, но некрофагов я люблю ещё меньше, если честно…
Услышав эти слова, Диана оскалилась и из симпатичной девушки окончательно превратилась в отвратительное серокожее существо. Мелькнувшая мысль о том, что когда-то я целовался с ней, жил в одной квартире, занимался любовью… вызвала такую волну тошноты, что я едва сдержался, а во рту появился омерзительный привкус.
— Поэтому в данной конкретной ситуации я на его стороне, — как ни в чём не бывало продолжила Кира и предупредила напрягшуюся Диану, — вы не справитесь, даже вдвоём.
— Втроём, — неожиданно из-за здоровенной сосны вышел Антон, который, видимо, поняв, что маски ни к чему, даже не пытался скрыться под личиной. И хотя в высоком существе с длинными конечностями — назвать это руками у меня язык не поворачивался — узнать милягу Антона было непросто, но голос и лицо практически не изменились. У меня же при виде высокой изломанной фигуры перехватило дыхание и заныло левое плечо, на котором после встречи с точно таким же существом, дэйтом, красовалось несколько шрамов. Тогда, шесть лет назад, только чудо помогло мне остаться в живых: дэйт отвлёкся на заблудившуюся в тумане молоденькую эспиру. Но здесь и сейчас эспир не наблюдалось, ни молодых, ни старых, так что дэйт смотрел на меня с легко читаемым гастрономическим интересом.
— Не люблю Ловчих, — как-то доверительно сообщил нам Антон, предвкушающе щёлкая острыми клешнями, которыми заканчивались его руки, — и болотных не люблю, так что повезло мне. Столько удовольствия сразу…
Я быстро переглянулся с Кирой, в зелёных — она тоже готова была выпустить наружу свою новую сущность — глазах которой сверкала злость, смешанная с презрением и даже отвращением. И я снова подумал о том, что не все твари Изнанки одинаковы, нельзя всех подгонять под давным-давно сложившиеся критерии. Мы меняемся, но ведь и Изнанка тоже: появляются новые мыслящие существа, соответственно, меняется многое. Впрочем, как говорила героиня одной книги — сам не читал, но Ди рассказывала — об этом я подумаю завтра. Если доживу до него, конечно.
Неожиданно Кира подошла ко мне и взяла за руку. Я успел удивиться тому, что её ладонь оказалась горячей, словно раскалённой. Мне почему-то казалось, что у вместилища Панталиса кожа холодная и влажная. Вот она — сила стереотипов в полный рост! Эта мысль оказалась на какое-то время последней, потому что я словно утонул в ставшем вдруг вязким воздухе.
Глава 11
Я вынырнул из странного полуобморочного состояния и без малейшего удивления увидел вокруг себя привычные клубы тумана. Судя по его плотности, время близилось к вечеру: значит, пока я выяснял отношения с Матвеем, прятал в болоте сомбру и знакомился с новыми сущностями своих друзей, здесь прошло примерно столько же, сколько и там, — около трёх часов. Здесь, в Лавернее, точнее, в туманной части Салендии, вечер наступал рано, почти сразу после обеденного времени, а к семи-восьми часам на брошенную людьми Стылую Топь опускалась самая настоящая ночь. Именно она — королева здешних суток, так как тянется намного дольше, чем утро, день и вечер вместе взятые.
Впрочем, разобраться с тем, как идёт время при моём перемещении из одной Стылой Топи в другую, мне ещё предстоит, так как пока никакой чёткой закономерности я не заметил. Хотя чаще всего я возвращаюсь в свой мир — хотя какой из них теперь свой, сказать трудно — практически в то же время, в которое из него «выпал». Например, в прошлый раз я отключился после того, как стиснул залитый кровью сомбры стилет, и пришёл в себя почти сразу, судя по реакции Матвея. Здесь же за эти несколько секунд, пусть даже минут, я успел проснуться в норе Себастьяна, позавтракать, добраться до логова Карло, войти туда, переговорить с толстяком… Часа три я на это точно потратил, никак не меньше, скорее, наоборот — больше. Если это так, то хорошо, а то на этот раз меня выдернуло из того мира сюда в достаточно напряжённый момент: меня как раз собиралась прикончить троица изменившихся — хотя, наверное, точнее будет сказать «изменённых» — друзей. И если там время будет идти своим чередом, пока я тут решаю вопросы, то возвращаться мне будет уже некуда. Вряд ли два некрофага и дэйт станут ждать, пока я очнусь. Кстати, а вот и вопросик нарисовался… Что случится со мной, если я вдруг погибну в одном из миров? Я умру и в другом? Вот ведь засада… И спросить-то не у кого… Значит, выход один: не проверять это на практике. Не тот это случай, когда важность эксперимента оправдывает риски.
Осторожные лёгкие шаги я услышал достаточно поздно, наверное, потому что отвлёкся на размышления. Но чутьё молчало, не сигнализируя об опасности, и я медленно, стараясь двигаться мягко и плавно, обернулся. Такая осторожность была обусловлена тем, что я давным-давно усвоил правило, гласившее: можешь обойтись без резких движений — обойдись. Мало ли как отреагирует на это тот, кто подошёл сзади, вдруг у него нервы слабые?
— Привет, — из тумана вышла невысокая стройная фигурка, завёрнутая в длинный тёмный плащ с капюшоном, — я Лина, ученица синора Стальто.
— Ты всегда сразу всем всё о себе рассказываешь? — я внимательно рассматривал девчонку, скинувшую капюшон. Было ей на вид лет двадцать, не больше. Коротко подстриженные тёмные, с медным отливом, волосы, тонкий аккуратный носик с едва заметной горбинкой, пухлые нежные губки и настороженно смотрящие на меня огромные карие глаза беспомощного оленёнка. В общем, этакое ангелоподобное существо, от которого для человека понимающего за милю несёт смертельной опасностью. Подпустишь такого котёночка поближе и даже не заметишь, как окажешься в придорожной канаве с перерезанным горлом.
— Не всем, — она понимающе улыбнулась уголком рта и сразу стала на несколько лет старше, — только тем, с кем мне по пути. Карло сказал, что ты согласился взять меня в Подземелья…
— Я ещё не дал окончательного ответа, — хмыкнул я, уже понимая, что возьму этого ангелочка с собой, хотя бы просто для того, чтобы посмотреть, чему научил малышку лучший убийца Салендии.
— Дал, — уверенно возразила она, — иначе не стал бы разговаривать со мной и уже ушёл бы. Я много слышала о тебе, Мастер Ловчий… И я благодарна. Не сомневайся, я смогу быть полезной и уж точно не стану обузой.
— Карло сказал,
