Привычное проклятие - Ольга Голотвина

— Науфина!

Женщины обернулись.

Краснолицый плотный человек в потертой кожаной куртке простер перед собой руку, словно пытаясь задержать исчезающее видение.

Ауриви, испуганно пискнув, отступила на шаг. Ее муж, наоборот, шагнул к дерзкому незнакомцу:

— Да как ты смеешь!..

Науфина властным жестом остановила Зарлека. Подошла почти вплотную к человеку, окликнувшему ее по имени. Взглянула в глаза. Одним изумленным взмахом ресниц отбросила прочь почти сорок лет.

— Фержен!

— Когда стихли звуки волшебной песни, Великая Мать огляделась — и увидела созданный ею мир. Он был прекрасен: мелкие болотца, до дна прогретые солнечными лучами, и глубокие протоки меж ними, полные рыбы; коряги, выступающие из пышных облаков тины, и заросли, где неведомая живность шуршала так аппетитно, что Великая Мать жадно клацнула клыками. И поняла она, зачем пела Песню Творения: эти края должны быть населены! Но самке, даже самой могучей и мудрой, не дано в одиночестве дарить миру детей. Поэтому Великая создала самцов: первого — из ночного мрака, второго — из воды и болотной тины, третьего — из камня, четвертого — из ветра. Так возникла первая семья. Самцы подарили Великой Матери свою любовь и силу, и отложила она первую кладку. С тех пор и повелось, что семья — это самка и четыре самца…

— А почему вас у мамы было шестеро?

Тяжелый хвост взвился для удара, но замер, не коснувшись узенького хребта малыша. Конечно, перебивать учителя невежливо, но как познавать жизнь, не задавая вопросов?

— Наш народ переживает тяжелые времена. Черное колдовство смяло в ком наш мир и несколько соседних. Для тебя-то это привычно — движение складок, когда можно шагнуть в сторону и вместо родного болота оказаться в пустыне или посреди морских волн. Тебе забава, а каково самке, которая только что отложила яйца, лежит без сил и чувствует, как надвигается складка! А яйца ведь мягкие, их нельзя передвигать с места на место…

Сизый поймал себя на том, что разболтался. Может, ему надо было стать сказителем, а не следопытом? Досадливо закончил:

— Словом, самок мало, а каждому хочется, чтобы у него был ученик… Ты лучше смотри в три глаза!

Внизу, на дороге, люди чинили повозку. Один подвел под нее длинную палку, другой прилаживал колесо. Рядом лежали снятые с повозки тюки и паслось ездовое животное. От Короткого Хвоста ящеры знали, что оно называется лошадью.

Можно обойти людей, пересечь дорогу севернее. Но лучше идти знакомыми местами. Брести наугад по чужой территории — что ползти по лесному пожарищу: обязательно попадешь пузом на тлеющие под золой угли. Люди опасны, очень опасны! Уж как старательно они с Учеником зарылись утром в листву — а люди их все равно заметили. И сразу напали. Еле удалось удрать. Может, и эти только делают вид, что чинят повозку… а сами ка-ак набросятся!..

Пока зоркие красные глаза подмечают каждое движение врага, мысли заняты совсем другим. При малейшей опасности Сизый вернется в мокрый чужой кустарник, а пока можно плавно скользнуть в воспоминания о своем первом брачном сезоне.

Каким счастьем было учуять на замшелых корягах пахучие метки и услышать вдали гортанный рев самки, скликающей семью! Как заиграли мускулы под чешуйчатой кожей, как начал извиваться хвост, как упруго, толчками забились все три сердца!

Он нашел ее, эту незнакомку с манящим голосом, и приготовился к бою, обнаружив вокруг нее еще пятерых самцов. Но добрая умница, собравшая их, сказала: «Угодья богатые, дичи хватит. Оставайтесь все шестеро. Разрешаю придумать мне новое имя!»

Без споров они нарекли свою самку Желанной. Она была прекрасна: крупная, мускулистая, с широко поставленными глазами и зеленовато-коричневой, как тина, чешуей. У многих самок клыки маленькие, самцам приходится разрывать для них дичь на части. А в пасти у Желанной красовались такие клычищи, что можно дракону глотку перехватить! Но самцы все равно разрывали для нее мясо, выхвалялись перед ней силой, ловкостью, добычливостью.

Она была самкой, повелительницей, центром мироздания. Ей отдавали силу и любовь, на потеху ей затевали шуточные поединки, для нее со дна болота добывали лакомые корневища лиан-кровохлебок и от полноты чувств грозно рычали даже на безобидных каменных улиток: нечего ползать там, где гуляет наша красавица!

Это было чудесное время. Иногда в их охотничьи угодья забредали чужаки и смиренно просили позволения передохнуть. Тогда семья собиралась вокруг гостя и слушала новости из чужих краев или предания древних времен — Желанная была неплохой сказительницей и не упускала случая пополнить свои запасы легенд.

Однажды к ним сунулся дракон — и получил такой лихой отпор, что семья крепко себя зауважала. Желанная сказала: «Герои вы мои, бойцы, защитники!» Всего несколько слов — а при воспоминании по телу проходит сладкая тягучая судорога.

Им было так хорошо, что они начали сговариваться провести вместе следующий брачный сезон. Но Плоский Гребень, старший из них (он воспитал уже двух учеников) хмуро посоветовал не загадывать наперед. У самцов вся дружба — до дележки детенышей.

Прав оказался Плоский Гребень! Каким для них было ударом, когда Желанная отложила всего лишь три яйца!

Самцы, удалились в холмы, оставив Желанную охранять кладку. Время от времени кто-нибудь подбиралсяк яростно шипящей самке, бросал ей тушку только что убитого зверька и поспешно удалялся. И бродил, бродил вокруг логова, высматривая, не появятся ли враги…

Когда вылупились малыши, Желанная крикнула издали, что все дети живы и среди них даже есть самочка. Это хорошо, самок осталось мало.

Крадучись, как к добыче, подбирались самцы к логову, подглядывали, как играют на мелководье крошечные угольно-черные ящерки. С надеждой повторяли имена, что дала детям мать: Шустрый, Глазастик, Юркая. Растроганно вспоминали свое детство, первое имя, материнские уроки жизни.

Время стало бесконечным, неподвижным. Самцы продолжали охотиться вместе, но это была уже не семья, а стая. Дружба кончилась.

Наконец настал день, когда Желанная громко известила мир о том, что готова расстаться с детьми. И шестеро врагов спустились с гор в болото, бросая друг на друга злобные взгляды и прикидывая свои шансы в предстоящей драке.

Тут на бывшую семью обрушилась нежданная беда. Из зарослей крапивняка выполз еще один ящер. Седьмой. Белый чуть ли не до прозрачности, клыки от времени сточены почти до половины, один глаз давно кем-то выдран. Но хорохорился, словно он великий боец, не хуже Большелапого или Драконоубийцы. И заявил, что хочет взять ученика.