Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1 - Терри Гудкайнд

Когда Ричард узнал намного больше о магических рисунках и символах, он пришел к пониманию того скрытого смысла, что содержали некоторые из этих элементов, – главным, образом тем же способом, как изучал древнед’харианский язык: поначалу лишь догадываясь о значении отдельных слов, а по мере того как знание слов росло – стал улавливать и те понятия, которые выражали группы слов.

Именно этим путем он пришел к пониманию того, что некоторые части заклинаний, которые чертил Даркен Рал, чтобы открыть шкатулки Одена, тоже были частями танца со смертью.

В этом был некий смысл. Зедд как-то говорил ему, что сила Одена – это сила самой жизни. Танец со смертью практически представляет собой борьбу за жизнь, и Оден, сам по себе, сосредоточен вокруг жизни, защищая ее от неистового буйства магии Огненной Цепи.

Ричард погрузил палец в красную краску и провел изогнутую дугу через лоб Джона-Камня, а затем подкрепил ее линиями, образующими символ концентрации силы. Он использовал элементы, которые понимал, но комбинировал их новыми способами, изменяя и их, и общую картину. Он не хотел, чтобы сестры Тьмы, увидев эти рисунки, распознали их прямое значение. Несмотря на то, что он составлял рисунки из известных ему элементов, все они были достаточно оригинальными, ни на что не похожими.

Люди, собравшиеся вокруг, чуть склонились вперед, завороженные не просто самим рисованием, но и реализацией идеи. В этом было что-то от поэзии. И хотя они не понимали значения линий рисунка, но воспринимали их совокупность как выражение вполне конкретной цели, как нечто важное, как именно то, чем они и были, – как угрозу.

– Знаете, что напоминает мне весь этот рисунок? – спросил один из наблюдавших.

– Что? – пробормотал Ричард, добавляя штрих к символу, обозначающему мощный удар, лишающий противника силы.

– Отчасти это напоминает мне стиль игры. Не знаю почему, но вот эти линии, то, как они выглядят, напоминают мне некоторые атаки в джа-ла.

Удивленный тем, что этот человек – другой пленник – смог ухватить столь важную особенность этого рисунка, Ричард бросил в его сторону недовольный вопросительный взгляд.

– Когда я работал кузнецом и подковывал лошадей, – пояснил тот человек, – мне нужно было их хорошо понимать. Ведь невозможно спросить у лошади, что ее беспокоит, но если быть внимательным, можно научиться примечать самые разные вещи, такие, как движения тела, и со временем начнете понимать значение и смысл вот такого языка. Если обращать внимание на незначительные движения, то можно избежать и ляганий, и укусов.

– Здорово, – сказал Ричард. – Примерно это я и делаю. Я собираюсь придать каждому из вас нечто типа визуального изображения силы.

– Откуда ты так много знаешь про символы силы? – подозрительным тоном спросил один из наблюдавших за его работой, человек по имени Брюс. Это был солдат Ордена, входящий в состав их команды, – один из тех людей, которые спали в собственной палатке и всегда возмущались тем, что приходилось следовать указаниям нападающего – непросвещенного язычника, сидящего по ночам на цепи, подобно животному. – Вы, живущие здесь, насочиняли слишком много всякого для поверий о магии и тому подобном, вместо того чтобы посвятить свой разум более стоящему – делам Создателя и вашему долгу перед собратьями.

Ричард пожал плечами.

– Я имел в виду, что я применяю мои представления, мои идеи относительно символов силы. Мое намерение заключается в том, чтобы изобразить на каждом из команды то, что, мне кажется, позволит ему выглядеть более сильным, вот и все.

Брюс казался явно неудовлетворенным таким ответом. Он указал на лицо Джона-Камня.

– Почему ты полагаешь, что все эти волнистые линии и все прочее выглядит как представление силы?

– Ну, не знаю, – сказал Ричард, стараясь придумать что-то такое, чтобы ему перестали задавать вопросы, но при этом не рассказать что-то действительно важное. – Просто сочетание этих линий кажется мне выражающим силу.

– Но это нонсенс, – сказал Брюс. – Рисунки не могут ничего такого означать.

Другие солдаты, входящие в команду, наблюдали за Брюсом и ждали ответов Ричарда, будто задумали устроить бунт против их нападающего.

Ричард улыбнулся.

– Если ты думаешь именно так, Брюс, если уверен, что рисунки ничего не значат, то я изображу тебе цветок на лбу.

Все рассмеялись, даже солдаты.

Брюс, показавшийся уже не таким уверенным, тогда как его взгляд метался, обегая смеющихся приятелей по команде, прочистил горло.

– Пожалуй, после этого твоего объяснения мне тоже понятно. Я тоже хочу, чтобы на мне был какой-нибудь из твоих рисунков. – Он ударил себя в грудь кулаком. – Я хочу, чтобы другие команды боялись меня.

Ричард кивнул.

– Будут бояться, если все сделают так, как я скажу. Помните, что перед этой первой игрой люди из другой команды, увидев красную краску на наших лицах, решат, что это какая-то глупость. Вы должны быть готовы к этому. Когда вы услышите, как они смеются над вами, пусть этот смех разозлит вас. Пусть он наполнит ваше сердце желанием вбить этот смех назад им обратно глотки.

В начале игры, когда мы выйдем на поле, другие команды, а также множество зрителей, вероятно, будут не только смеяться, но и обзывать вас последними словами. Именно это нам и нужно. Пусть они недооценивают нас. И когда они будут все это делать – когда будут смеяться и отпускать в ваш адрес грубые ругательства, – я хочу, чтобы вы сберегли ту ярость, что ощутите в тот момент, и наполнили ею свои сердца.

Ричард поочередно посмотрел в глаза каждому члену команды.

– Помните, что мы прибыли сюда, чтобы стать победителями турниров. Мы здесь ради шанса сыграть с императорской командой. И мы одни заслуживаем этот шанс. Те люди, что будут смеяться над вами, – всего лишь дрянные отбросы из игроков в джа-ла. Мы должны сокрушить их, чтобы сыграть с командой императора. Все, кто встречается с нами в первых играх, стоят на нашем пути. Они стоят на нашем пути и смеются над нами.

Когда вы выйдете на игровое поле, пусть их смех звенит в ваших ушах. Впитывайте его, но оставайтесь безмолвными. Пусть они не увидят никаких эмоций с вашей стороны. Держите эмоции внутри себя до нужного момента.

Пусть они считают нас дураками. Пусть уверенность, что мы окажемся легкой мишенью, не даст им сосредоточиться на том, как обыграть нас. Пусть они ослабят свою защиту.

Затем, как только начнется игра, четко скоординированным образом дайте волю своей ярости, выпуская ее на тех, кто смеялся над вами. Мы должны ударить по ним со всей нашей силой. Мы должны сокрушить их. Мы должны считать эту игру такой важной, будто играем с императорской командой.