Афёра - Владимир Силкин

— Интересно… Зачем бы это?

— Не знаю. Я в тонкостях их работы не разбираюсь, может, задание какое выполнял…

— А может, это с пассажиром вашим связано, с Черненко?.. Они же, кажется, у него ничего не нашли, может, проследить хотели?

— Даже не знаю, может быть, — сказала Вера. — Вы у бригадира нашего спросите, она-то наверняка знает.

— Ладно, спрошу. И таможенника этого высокого мне теперь придётся разыскивать. Вашей помощью, если что, можно воспользоваться?

— Да пожалуйста, только вернусь из рейса.. А зачем он вам понадобился, я же, кажется, и так все вам рассказала, как было? — спросила вдруг девушка.

— Так, на всякий случай, вдруг он что-нибудь заметил, чего вы не углядели. Надо же убийцу найти.

— Да, это верно, — согласилась Вера. — А то страшно ездить стало: как ночь наступает и одной приходится оставаться, пока тётя Шура отдыхает, так сразу же труп этот с дыркой во лбу вспоминается… Ужас. Не дай бог такому ещё раз повториться.

— Ну ладно, Верочка. Пожалуй, на этом сегодня и закончим, — сказал Алексей, решив, что вряд ли узнает от девушки ещё что-нибудь важное. — На всякий случай, когда вы обратно возвращаетесь?

— Через трое суток.

— Ну что ж, всего доброго. Постараюсь больше не беспокоить вас. Понимаете, что о нашем разговоре пока лучше никому не говорить?

— Да, конечно… А с таможенником-то как быть?

— Постараюсь все-таки найти его без вас. Начальство же наверняка знает, кто вашего пассажира проверял и потом с поездом дальше ездил, — уверенно сказал Макаров, хотя сам в это пока не склонен был верить…

— Наверное.

— Значит, найдём его. Доброго пути.

31

Дежурный по линейному отделу милиции встретил Алексея как старого знакомого — дружеской улыбкой и приветственным кивком.

— Ну, как дела? — спросил он, когда Макаров заглянул к нему через окошко в стене.

— Нормально, — улыбнулся Алексей коллеге. — Дай бог здоровья вашему Михаилу Марковичу… Кстати, он ещё не вернулся?

— Шеф-то? У себя, — подтвердил дежурный, — только что был здесь, пошёл к себе в кабинет. Спрашивал о тебе, не появлялся ли…

— Пойду зайду, — отозвался Макаров, на

правляясь по узкому недлинному коридору в

сторону кабинета начальника отдела.

Когда Алексей входил в дверь с табличкой, на которой аккуратными большими буквами было выведено «Полковник Сычёв М.М.», он по-своему планировал разговор. Но сначала ему пришлось все-таки удовлетворить вполне законный интерес начальника линейного отдела к ходу расследования — ведь в конце концов именно Сычёв организовал ему встречу с проводницей и бригадиром таможенников.

Получился своего рода отчёт: полковник слушал рассказ московского гостя, почти не перебивая, лишь подтверждая кое-что из того, что говорил Макаров, энергичными кивками стриженной по-армейски седоватой головы или пожимая молча плечами, когда сообщённое Алексеем вызывало его удивление. Особенно выразительные жесты и озабоченное покряхтывание сопровождали слова Алексея в тот момент, когда он сопоставил категорическое отрицание бригадиром таможенников факта досмотра в одиннадцатом вагоне кого-либо, кроме пресловутого казаха, и утверждение Веры, что досмотр Красавчика, ехавшего под фамилией Черненко, все-таки проводился. Несоответствие в показаниях двух несомненно честных людей было вопиющим. Чрезвычайно подозрительной выглядела поездка одного из таможенников до некоего, одному ему известного пункта на территории Литвы или Белоруссии. На этом месте полковник в первый раз решился прервать рассказ Макарова вопросом.

— А она не ошиблась? — спросил он, имея в виду, естественно, проводницу, и, заметив вопросительный взгляд Алексея, пояснил: — Он же, этот таможенник, скорее всего продолжил поездку не в форме? Ведь форма должна была его демаскировать?

— Не знаю, признаться, не догадался спросить её об этом, — ответил Макаров. — Но если он не «светился» почём зря, то мог ехать и в форме — меньше проблем на границах. Тем более после того, как он столь тщательно, как написала в своём заявлении Вера, проверил пассажира и его купе, тот узнал бы дотошного инспектора даже в скафандре, не то что в цивильном костюме… Тем более что внешность этого таможенника, по словам проводницы, была достаточно заметной.

— Ладно, согласен, — проговорил, внимательно выслушав Алексея, полковник. — Теперь скажи честно: подозреваешь в убийстве этого таможенника?.. Хотя если все было действительно так, то никакой он не таможенник — просто надел форму, чтобы легче действовать было. Ну что, как ты думаешь? — смотрел полковник на гостя. — Он убил?

— Не могу пока этого утверждать…

— Но склоняешься к этому?

— Возможно, проводилась операция таможенной службы, — возразил себе самому Макаров, и полковник одобрительно кивнул, поняв его желание подстраховаться, учесть все варианты. — Могут быть у них свои, не известные нам методы, ведь так? — Алексей видел, что Сычёв утвердительно кивнул. — Ну и бригадир, в том случае, если действительно они установили контроль за нарушителем, которого не удалось уличить сразу, вполне мог не признаться мне в этом. Не все стремятся раскрывать свои профессиональные секреты и распространяться о неудачах.

— Ведомственные…

— Что? — не понял Алексей.

— Ведомственные секреты… Но тогда они подозревали, что у него, этого Черненко или как его там на самом деле, очень опасный или очень ценный, запрещённый к вывозу груз, — сказал полковник. — Сопроводив его до определённого места и убедившись, что тот не предпринимает попытки выйти из вагона досрочно или связаться с кем-то, они просто передали его данные коллегам в надежде,

что те сумеют внезапно проверить голубчика на одной из следующих станций, когда он окончательно почувствует себя в безопасности…

— Например, на Украине, на каком-нибудь полустанке, где контроля, тем более таможенного, отродясь никто не видывал, — закончил за полковника Алексей.

Сычёв помолчал, затем встал и прошёлся по кабинету. Потом снова сел на стул.

— Ладно, это хотя и слишком сложно, но в принципе тоже возможно, а значит — заслуживает проверки. Осторожной, чтобы не потревожить убийцу, проверки… — сказал, как бы подводя итог, начальник линейного отдела. Потянувшись к своему столу, полковник взял твёрдую кожаную папку и листок бумаги. — Давай приметы этого таможенника, — сказал он, коротко взглянув на Алексея и щёлкнув вытащенной из кармана шариковой ручкой. — Постараюсь связаться с их начальством и как-нибудь, исподволь, выяснить, имела ли место в интересующем нас случае выдуманная только что нами с тобой хитрая комбинация или что-нибудь вроде того… Ну и в любом случае постараюсь узнать, нет ли у них в штате там, на Нестеровском пункте, похожего человека. Хотя если игры не было, то субчика мы вряд ли обнаружим в их рядах, — закончил полковник, склонившись над листом бумаги в ожидании примет неизвестного.

— Не густо, — разочарованно сказал он после того, как Макаров повторил то немногое относительно внешности таможенника, что услышал от Веры. — Попробуем, конечно, поискать, но, очевидно, придётся все-таки задействовать Терентьеву. Что касается всего остального, то, думаю, завтра утром — максимум в обед — будем иметь какой-то результат. Свяжись со мной… Твои дальнейшие планы? — полковник чуть исподлобья взглянул на Макарова.

Алексей задумался. О самом важном он уже договорился — завтра он с помощью обладающего всеми так недостающими здесь ему самому возможностями и связями полковника получит ответ на вопросы, связанные с таможенной проверкой Иваненко. А возможно, выяснит и личность загадочного представителя этой службы, чьё общее описание почему-то заставляло его, как ни подавлял он в себе явное предубеждение, думать об одном конкретном человеке. О ком именно? Пока Макаров не хотел даже себе самому называть это имя, побуждавшее его отказаться от беспристрастности. Эта дорожка могла завести бог знает куда…

— Михаил Маркович, планы у меня простые, — сказал Алексей, глядя на откинувшегося на спинку кресла и ожидающего, теребя в пальцах незажженную сигарету, ответа на свой вопрос полковника, — я же приехал сюда совсем по другому делу. Поэтому теперь я поеду в Янтарный, продолжать свою основную, так сказать, работу. (В Янтарном его звонка ждала Паула, а в кафе «Золотой краб» — очень любопытный сосед по салону самолёта, следовавшего накануне рейсом из Москвы в Калининград, со своими интересными наблюдениями.) И у меня есть к вам ещё одна просьба

— Ещё одна, — подмигнул, усмехнувшись, Сычёв и добродушным тоном добавил: — Давай, не стесняйся, без длинных вступлений. Чем могу, помогу.

— Можно мне от вас позвонить в Москву, поговорить со своим начальством?

— Тьфу ты, — сделал вид, что сплюнул от досады, полковник. — Я-то думал! Ты, ей-богу, как маленький, Алексей. Вот телефон, — указал он красный аппарат на тумбочке возле своего стола, — садись в моё кресло — и сколько угодно. А я пойду, займусь своими делами.