Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944 - Борис Ковалев

В прифронтовых районах, где была высокая концентрация войск противника, все без исключения уголовные дела находились в ведении германской военной администрации. Что касается гражданских дел, то, например, в городе Гатчине и Гатчинском районе (Ленинградская область) были созданы суды и примирительные камеры при городском голове и старшине волости. Судьи назначались военным комендантом, членов суда назначало городское военное управление. Постановления судебной коллегии по наиболее серьёзным делам утверждались комендатурой, некоторые из них решением суда передавались для разбора в СД21.

В условиях активизации партизанского движения нацисты стали широко привлекать к борьбе с народными мстителями различные коллаборационистские вооруженные подразделения. Не доверяя «русским полицейским» и желая держать их под жестким контролем, в мае 1942 года немецкие оккупационные власти издали приказ по группе армий «Центр», согласно которому «верховное командование германских вооружённых сил решило, чтобы всё местное население, выступившее на борьбу против большевиков с оружием, рассматривалось как войско, и в целях поддержания дисциплины было подчинено подсудности германскому военному суду. Одновременно подлежит подсудности военного суда германского командования и вся полиция. При совершении ими каких-либо преступлений, судиться они будут по германским военным законам»22.

Что касается законодательной базы, то в ряде местностей в судах использовались советские законы (если они не противоречили распоряжениям немецких властей). Те управы, которые имели штат юристов (или людей себя таковыми считавшими), издавали собственные кодексы. На оккупированной территории Северо-Запада РСФСР действовал «Псковский гражданский кодекс», сочиненный бургомистром Пскова Черепенькиным в 1942 году23. Заместитель начальника Смоленского окружного управления Н. Г. Никитин, выступая на торжественном собрании, посвященном «двухлетию освобождения Смоленского округа от большевиков», 15 июля 1943 года заявил: «…у нас уже утверждено положение о семейном праве. Утверждается уголовный кодекс»24.

Некоторые коллаборационисты выдвигали предложения о возрождении российских дореволюционных законов25.

В 1943 году, в условиях коренного перелома в войне и активизации советского сопротивления на оккупированных территориях России, нацисты предприняли попытку представить себя защитниками «Великих судебных уставов 1864 года». Жесточайшей критике с их стороны подверглась советская судебная система. При этом жителей запугивали тем, что в случае прихода Красной Армии все население, «видевшее свободу», будет репрессировано. Служащие геббельсовского министерства пропаганды писали, что «большевистская система, система террора и насилия в области судопроизводства, создала ряд законов и положений, направленных исключительно на укрепление жидо-большевистского режима, на укрепление власти кучки преступников, засевших в Кремле и распоряжающихся судьбами миллионов людей.

Большевистская юриспруденция ни в коей мере не защищает интересов народа. Наоборот, она направлена против них. Советский суд представляет собой учреждение насилия над человеческой личностью…»26.Рассматривая и анализируя организацию политических процессов в СССР в предвоенные годы, они напоминали русскому населению напоминалось о том, что в «СССР вопрос по обвинению в так называемой измене, контрреволюции и т. д. решался не в суде, а в управлениях НКВД или в партийных органах.

Если в этих случаях и допускался разбор дела в суде, то суд выносил заранее приготовленный и санкционированный соответствующими инстанциями приговор.

Многие дела решались за закрытыми дверьми, без соблюдения судебно-процессуальных правил и положений.

Роль адвоката была фальсифицирована, и адвокат на суде из защитника превращался в обвинителя. Большая часть дел решалась вообще без адвоката»27.

Основной целью в деле реформы суда нацисты и русские коллаборационисты провозгласили «истинное привлечение всех честных граждан к суду»28. Во многом это делалось для расширения социальной базы противников советской власти. В конце 1941 года в Смоленске немецкое командование издало распоряжение об организации в городах и районах мирового посредничества или мировых судов.

Однако, как признавали сами оккупанты, «посредническое разбирательство имущественных споров граждан было организовано только в небольшой части районов. В большинстве же районов имущественные споры граждан разрешал начальник района или даже волостной старшина в административном порядке, т. е. без всяких гарантий, обеспечивающих интересы спорящих сторон. Без затребования достаточных доказательств, без вызова другой стороны, нередко наспех и т. д.

Результатом такого разбирательства были часто необоснованность, а иногда даже несправедливость в разрешении спора, что вызывало законное недовольство населения»29.

Предполагалось, что мировые суды будут разбирать все имущественные споры граждан, а именно: споры, вытекающие из семейных отношений (кроме разводов, которые на время войны запрещались), из договоров найма, купли-продажи, жилищные споры и т. д.30.

Коллаборационисты признавали, что «.. разработанных гражданских законов мы сейчас не имеем, но в состав посреднического управления, кроме квалифицированного и опытного юриста, входят два солидных и благонадежных представителя местного населения. Им ставится в обязанность судить, руководствуясь их народным представлением о праве и справедливости»31.

Заявления в мировой суд подавались в управление начальника района лично или через волостную почту. На разбирательство дела обе стороны вызывались повестками. Дела разбирались публично и устно. На заседании необходимо было представлять необходимые документы или свидетелей. Размер пошлины определялся председателем при вынесении решения. Жалобы на решения мировых судей могли подаваться в немецкую военную комендатуру32.

Каждый претендующий на должность мирового судьи был обязан заручиться рекомендациями от русских коллаборационистских, а лучше немецких оккупационных властей и заполнить анкету. В последней должны были быть представлены следующие данные о нем:

1) фамилия, имя, отчество;

2) год и место рождения;

3) полученное образование;

4) характер работы до войны;

5) занимаемые должности после войны.

Кандидат должен был «являться благонадежным, иметь достаточное образование и возраст не моложе 30 лет». Особое предпочтение отдавалось учителям, как людям «хорошо знающим местную жизнь»33. Так, в Солецком районе Ленинградской область на эту должность был назначен 77-летний педагог (1865 года рождения), при нем числилось два заседателя, 66 и 68 лет34.

Судье устанавливался оклад содержания в 1000 рублей в месяц35. С 1 января 1943 года начали свою деятельность местные суды. Они создавались в каждом районе. Суд состоял из председач теля и двух заседателей. Предполагалось, что председатель должен быть юристом по образованию. В роли заседателей выступали доверенные лица из населения. Рекомендовалось, чтобы заседателям было более 50 лет, так как «люди старшего поколения сформировались до 1917 года и знают, что такое настоящая справедливость»36.

Разбору и решению в местных судах подлежали гражданские дела, касающиеся трудовых взаимоотношений граждан, споров, вытекающих из различных договоров, наследственные и семейные дела. Там же рассматривались и мелкие уголовные преступления, но при условии, что они не направлены против интересов германской армии.

Специально оговаривалось, что ведению судов не подлежало рассмотрение претензий лиц, у которых советскими властями было конфисковано какое-либо имущество. Обычно подобные проблемы возникали у эмигрантов, которые требовали вернуть имущество, конфискованное у них после 1917 года, в первую очередь земли. Эти вопросы подлежали рассмотрению германских военных властей, «поскольку речь здесь идёт не о правовых спорах, а об административных действиях большевистского правительства»37.

Судебные сборы по гражданским делам составляли при всякой цене иска 5 % от исковой суммы. За каждую выданную гражданам копию с документов, находящихся в судебных делах, бралось по 2 рубля38.

Особое место в немецкой оккупационной политике играл Локотьский автономный округ, объединявший 8 районов Орловской и Курской областей с общим населением 581 тыс. человек. Созданный по инициативе командующего 2-й танковой армии вермахта генерал-полковника Рудольфа Шмидта, он обладал определенным «суверенитетом». Вся полнота исполнительной власти в округе была целиком возложена на русское самоуправление, а все немецкие войска были выведены за его пределы.