Второй вариант - Георгий Северский

— В ближайшие дни.

— Хорошо. — Туманов откинулся на спинку кресла. — Это, конечно, не мадам Лаваль, но пусть она выполнит свое предназначение!..

— Мадам Лаваль? — наморщил лоб Савин. — Я, откровенно говоря, плохо верю в историю этой мадам, бывшей одновременно и наемным убийцей и романтиком… Сюжет для бульварных книжонок!

— Вы совершенно правы, — охотно согласился Туманов. — Но что делать — бульварные книжонки рассчитаны на дилетантов! Я, признаться, ни одной приличной книги о разведчиках еще не читал. Вот постарею и сам возьмусь за перо. Да-да, серьезно! Я напишу книгу.

И она будет без всякой примеси фантазий: факты, только факты!

— И начнете ее с жизнеописания «королевы шпионажа» Мата Хари?

— Мата Хари как таковой не было, — серьезно ответил Туманов. — Ее настоящее имя — Маргарита Зелла, и легенды о ней далеки от действительности. Меня же интересует не вымысел, а факт. Нет, я начну с Сун-Тзу… Читая древние рукописи этого китайского военного историка, видишь, что шпионаж был широко распространен в его стране за пятьсот лет до рождения Христова. Так что, по сравнению с китайцами, англичане, кичащиеся многолетним опытом своей разведки, — младенцы. Нет, я напишу книгу, в которой будет рассказано только о лучших разведчиках мира.

— О чекистах тоже расскажете? — попробовал шутить Савин.

Туманов смотрел на него без тени улыбки, и Савин, уже пожалев о шутке, приготовился выслушать очередную колкость в свой адрес. Но Туманов, к удивлению, заговорил спокойно:

Непростительно в нашей профессии умалять достоинства врага, это ведет к неизбежным ошибкам. Ни одного серьезного труда о разведке и контрразведке невозможно сейчас написать, не упоминая чекистов Дзержинского. Давайте порассуждаем! Дзержинский создавал ЧК на голом месте. Подобной организации в мире еще не было, значит, негде позаимствовать опыт, стиль работы, структуру. Но за два с небольшим года они провели не одну блестящую операцию. Вспомните хотя бы «дело Локкарта»: перед ЧК спасовал даже такой человек, как Сидней Рейли, а был богом английской разведки. Да и мы с вами… Всегда ли единоборство с чекистами заканчивается в нашу пользу? Вот и подумайте: откуда у них такие успехи?

— Я думал об этом, Александр Густавович. И не раз. Однако ответа на вопрос так и не нашел.

— Ответ есть, Василий Мефодиевич. Дзержинский привлек к работе людей, не просто одержимых идеями большевизма, а тех, кто имел ко всему еще и опыт борьбы с жандармской агентурой, опыт подполья. Понимаете? Все, чему в свое время учили нас, эти люди знают достаточно хорошо, но — обратите внимание! — с другой, неведомой нам стороны. И это не все. Хотим мы того или нет, но над нами довлеет груз традиций — как хороших, так и плохих. А сотрудники Дзержинского ими не связаны: ЧК еще лишь создает свои традиции. В общем, смею вас заверить, Василий Мефодиевич, нам есть чему поучиться у этих людей!..

Приоткрылась дверь, и привратник бесцветным голосом доложил:

— Аким здесь.

— Пусть войдет, — кивнул Туманов.

Появился Аким. На мгновение остановился у порога, привыкая к полумраку, прищурил темные глаза. Его смуглое, спокойное лицо оживилось, когда он увидел, что в комнате не только капитан Савин, но и начальник контрразведки.

— Здравствуйте, господа! — негромко сказал Аким. — Я не опоздал?

— Отнюдь! — улыбаясь, Туманов шагнул к нему, пожал руку. — Вы точны по обыкновению! Проходите, садитесь. — Придерживая Акима под руку, прошел вместе с ним к креслам.

«Все-таки надо отдать шефу должное, — невольно отметил Савин, — умеет демонстрировать свое обаяние! Правда, и агент того стоит!..»

Некоторое время Туманов говорил с Акимом о незначительном, спрашивал, не нуждается ли он в чем-нибудь, — это было естественное, общепринятое начало разговора с агентами. Полковник излучал доброжелательность, но Савин все же подмечал в его голосе оттенок глубоко скрытой снисходительности — она появлялась всякий раз, когда полковник обращался к людям необходимым, но малоуважаемым. Впрочем, это не слишком занимало сейчас Савина: он думал об Акиме.

Агентурной работой Савин занимался давно, и кого только ни довелось повидать ему в этой роли: мужчины и женщины, пожилые и совсем юные, великосветские денди и проститутки… Разные характеры отличали известных ему агентов-провокаторов. Как правило, все они начинали одинаково: сломавшись, новоявленные агенты пытались оплатить свою жизнь или свободу как можно меньшей ценой — за этим стояли угрызения совести, желание не перегружать грехами запроданную душу. Потом, позже, все шло обычно по-иному, но это — потом, когда человек уже понимал, что выхода нет и не будет. Иначе получилось с Акимом,

Человек, проходивший теперь в тайных списках контрразведки под этим именем, был задержан случайно. Трудно сказать, чем бы все это кончилось, не попади он на допрос к генералу Климовичу, который не знал тогда ни настоящего имени арестованного, ни роли его в симферопольском подполье.

Климович психологических подходов не признавал: он шел напролом — кричал, запугивал, бил… В данном случае достаточно было окрика: арестованный сразу согласился сотрудничать с контрразведкой. Тут же, назвав несколько явок и паролей, доказал, что это не пустые слова. Ему инсценировали побег, и подпольщики, радуясь его удаче, не знали, что отныне каждый из них, столкнувшись с Акимом, доверившись ему, обрекают себя…

Аким работал хладнокровно, точно и беспощадно. Не ожидая очередных заданий, сам подсказывал их. Глядя на него, капитан Савин хотел понять: что движет этим человеком? Страсть к деньгам, патологическая жестокость?

Словно догадавшись, что мысли Савина обращены к нему, Аким взглянул на капитана в упор и тут же отвел глаза.

— Ну что ж, теперь о наших севастопольских делах, — перешел наконец к главному полковник Тума-нов. — Как вас здесь встретили… товарищи? — Начальник контрразведки усмехнулся.

— Пока все хорошо, — ответил Аким.

— Ну а главное, то, ради чего мы вас вызвали в Севастополь?

— Удивительная у нас работа! — засмеялся Аким. — Бывает, землю под собой роешь, чтобы выяснить какой-то пустяк, под удар себя ставишь, а в итоге — пшик! А на этот раз… В общем, имею удовольствие доложить, что человек, разыскиваемый в связи с известными событиями на большевистской явке в Симферополе, прожинает здесь. Адрес я установил. Зовут его Николай.

— Но почему вы уверены, что это именно тот человек? — спросил Савин. Он все еще не верил в удачу.

— Во-первых, словесный портрет, — отозвался Аким. — Во-вторых… Он появился здесь на следующий день после провала в Симферополе. Согласитесь, что такие совпадения маловероятны.

— Кто хозяин квартиры? — спросил Туманов.

— Хозяин — отставной боцман, он не представляет для нас интереса, — ответил Аким. Скороговоркой добавил: — Вместе с боцманом живет его внучка.

Туманов и Савин переглянулись, как бы сверяя впечатления: им показалось, что агент чего-то не договаривает, и это настораживало.

— Не знаете, почему он остановился именно там? — спросил Савин.

— Боцман был знаком с его отцом. Раньше этот Николай жил в Севастополе. — Какая-то нервная, по- прежнему непонятная торопливость звучала в голосе Акима. — И вот что любопытно. Я сообщал Василию Мефодиевичу, что подпольщики ждут некоего Петровича. Думаю, что ждет этого человека и Николай. Фактов у меня нет, но знаете — интуиция подсказывает…

— Значит, опять Петрович… — медленно проговорил Туманов. — Видимо, он и прочитал шифрованное объявление Николая в Симферополе, согласны, Василий Мефодиевич?

— Вполне возможно. Скорее всего, именно так.

— Да, конечно, так, — как бы подводя черту под своими размышлениями, вздохнул Туманов. — Ваши соображения, капитан?

— Думаю, кому поручить слежку за Николаем. Чтобы и на этот раз не ушел…

Туманов чуть помолчал, посмотрел на Савина.

— А ведь уйдет, Василий Мефодиевич. Опять уйдет, — мягко, даже ласково проговорил он, и тут же в голосе его прозвучали отметающие нотки. — Нет! Никакой слежки!

— Но как же… — удивился Аким, — как мы узнаем?

— А с вашей помощью, — Туманов легко встал, прошелся по комнате. — Подполье — вот единственный ключ! Туда обратился за помощью Николай. И еще не раз обратится! Значит, ваша задача — знать обо всем, что происходит в подполье. Мне нужен Петрович. Я понимаю, как это трудно, но что делать — мне очень, очень нужен Петрович!

Начальник контрразведки подошел к буфету, достал рюмки и бутылку старого шустовского коньяка.

— Выпьем, — едва ли не весело сказал он, разливая коньяк, — выпьем за удачу! И, кроме того, это подкрепит наши силы перед дальнейшим разговором…

Они выпили. Аким поперхнулся, пробормотав извинения, поспешно вышел.