Строгий Режим (СИ) - Тесленок Кирилл Геннадьевич "Архимаг"

Однако отверженные смотрели на меня без привычного раболепия в глазах. Напротив, как-то скорее… враждебно?

— Мы всё слышали, госпожа Перчинка… — произнесла одна отверженная, глядя мне в глаза. Видимо, главная здесь. — Через встроенные кристаллы видеонаблюдения. Вы научили нас высоким идеалам Морали и Нравственности, но сами, похоже, совсем не придерживаетесь их…

Глава 18. Падение авторитета

Твою дивизию… Мы вроде бы старались обходить все кристаллы видеонаблюдения и отключать их. Неужели что-то пропустили?

Стена чёрных плащей, злобных глаз и сверкающих мечей выстроилась напротив нас. Мне в нос шибанули запахи потных тел и каких-то мерзких химикатов. То ли лекарств, то ли ещё чего-то в том же духе.

— Ваш авторитет среди отверженных начал падать давным давно, госпожа Перчинка, — произнесла отверженная, обвинительно тыкнув в мою сторону пальцем. — Особенно мы возмутились, когда вы во время переворота начали целоваться с королевой! Это просто вопиюще противоречило всем тем моральным ценностям, которым вы нас учили!

— Аромат вашего нектара всё ещё продолжал контролировать нас, не давая заметить очевидное, — добавила другая отверженная. — Но всему есть предел! Вы и с самим секс-террористом сговорились! — она ткнула пальцем уже в саму Перчинку, лежавшую на диване в моём теле. — Мы не удивимся, если выяснится, что вы с ним на самом деле любовники и действуете заодно!

Мда-а-а, до этих дур дошло, что они — всего лишь марионетки с промытыми мозгами. Вопрос только в том, что они предпримут дальше? Неужели они собираются…

— Чаша нашего терпения переполнена! Мы смещаем вас с поста, госпожа Перчинка! — провозгласили наркоманки. — Отныне Мирмеград переходит под власть отверженных, самой чистой и непорочной касты!

— Да что вы, чёрт побери, такое несёте! — заорала Перчинка с дивана. Её чаша терпения тоже переполнилась. — Вы же не способны самостоятельно управлять! За вами постоянно глаз да глаз нужен!

— Заткнись, извращенец! — прикрикнула на министра одна из отверженных. — С тобой разговор будет отдельный… вплоть до полной стерилизации!

— Чего??? — мы с Перчинкой и остальными девчонками выпучили глаза от удивления.

— Это единственный способ спасти тебя от твоей болезни! Болезни разврата! Все вы больны ею… но ничего, мы вас вылечим!

И меня вылечат, и тебя вылечат…Всех нас вылечат.

— Мирмеград будет очищен… Мы истребим всех мерзких сиськолюбов… — в глазах отверженных горел фанатичный огонь. На «секс-террориста» они даже не смотрели. Всё их внимание сосредоточилось на мне. — И даже вас, госпожа Перчинка, за аморальное поведение ждёт смерть.

Вот так вот… Волк, которого так старательно вскармливала Перчинка, считая ручным, неожиданно показал зубы. И уже готов тяпнуть хозяйку за мягкое. За бочок, например. А потом и за всё остальное.

— Серьёзно, девочки? — удивился я. — Бунт? Убить меня хотите? А кто вам нектар производить будет?

— Мы уже давно освоили промышленный способ производства, — отверженные глядели на меня с торжеством, уверенные, что всё просчитали.

— Но у меня-то натуральный! — я выразительно подвигал бровями вверх-вниз и пару раз пожамкал себя за сиськи. Некоторые из отверженных сглотнули, жадно глядя на меня. — Дары природы, всё такое…

Однако лидеры отвержденных быстро навели порядок и шатание в своих рядах.

— Госпожа Перчинка, — произнесла главная отверженная. — Помните, вы сказали королеве Эгине совсем недавно? Что ценно лишь её тело. Даже если королева будет пребывать в состоянии овоща, она всё равно будет откладывать яйца. Примерно тоже самое верно и для вас. Только вместо яиц — нектар. А мы уж обеспечим нужные условия для его выработки…

Отверженные окинули меня сладострастными взглядами, словно уже приготовились в экстренном режиме добывать из меня нектар. Нет, приятно, конечно, когда куча женщин жадно тебя глазами едят… правда, такими взглядами смотрят скорее на коровку с фермы, которую собираются доить ради вкусного и питательного молока, чем на мужчину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Перчинка издала возмущенный визг, крайне недовольная подобной идеей. Блин, как же стрёмно это слышать. Вот уж не думал, что моя родная глотка способна издавать такие мерзкие визжащие звуки. Как говорится, посади Перчинку за руль…

— Вообще-то я самая умная среди вас всех, — заметил я. — Вы уверены, что справитесь с управлением без моего выдающегося интеллекта?

— Ага! — отверженные самодовольно кивнули, полностью уверенные в своем праве управлять целой страной. У одной из них потянулась полупрозрачная капля из носа, почти достигла уровня подбородка, сверкая в воздухе.

— Доченьки, пожалуйста, прекратите! — взмолилась Эгина, забившаяся в угол. Она с мольбой глядела на своих дочерей, закутавшихся в черные одежды. — Хватит воевать! Вы же все сестры! Все касты, от рабочих до солдат! Вам нечего делить! Мирмеград — наш общий дом!

Но пламенная речь королевы, чего я от нее никак не ожидал, не возымела эффекта. Отверженные смотрели подчеркнуто равнодушно, в их глазах сверкал злой лед.

— Мы не собираемся делать поблажки для сестер, погрязших в заблуждениях, — заявили они. — Ваши взгляды неверны, и мы сделаем все, чтобы заткнуть вам рты! А кто начнет сопротивляться, с тем мы очень быстро разберемся…

Они еще крепче сжали свое оружие в руках, готовые пустить его в ход вне всякого сомнения. Такие фанатики не пожалеют даже собственные жизни, лишь бы пролить кровь врага.

— Доченьки, как вы не понимаете! — снова взмолилась Эгина. Она не теряла надежды. Может быть хотя бы у королевы получится достучаться до своих блудных дочерей? — На нас идет огромная армия параситик! Если мы начнем сражаться друг с другом, они перебьют всех нас!

— Вот и хорошо! — отверженные довольно заулыбались. — Очищение Мирмеграду пойдет только на пользу! Выживут лишь лучшие представители нашей расы.

— Когда параситики придут, вы все сильно удивитесь! — хихикнула одна из отверженных. — За вашей спиной, госпожа Перчинка, мы договорились с ними совсем о другом плане действий… О котором вы даже понятия не имеете.

— Что? — снова задергала Перчинка на диване, но на нее никто даже внимания не обращал. Все, подруга, никому ты больше не нужна. Предали даже ближайшие подсосы.

— Близкая дружба с благородным народом параситик пойдет нам только на пользу, — продолжали вещать отверженные. — Они обогатят Мирмеград своей культурой и сделают наше общество только лучше! И самое главное — помогут бороться с развратом!

— Да вы больные на хрен, — не выдержал я. Концентрация бреда достигла каких-то космических величин. — Параситики из мирмеций живые инкубаторы для своих личинок делают. Какой на хрен обогатят? Каким, блядь, раком?

У меня просто других слов, кроме матерных, уже не осталось.

— Они будут делать не из всех инкубаторы, а только из плохих представительниц нашего народа! Кто не захочет меняться в лучшую сторону и останется в плену своих закостенелых убеждениях!

— Да вы больные на хрен! — повторил я. Отверженные ухитрились дважды подряд довести меня за короткий промежуток времени.

— Нет! Мы здоровые! — неожиданно громко взвизгнула одна из отверженных. Ее трясло, словно в припадке. — Единственные здоровые. Во всем Мирмеграде! Это вы все больные! Ненормальные! Отвратительные!

— Но мы вас вылечи-и-им… — зловеще произнесла другая. — И от ваших физических недостатков, и от ваших неправильных убеждений… а кто лечиться не захочет, тех опасных для общества личностей отдадим параситикам… На перевоспитание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот и поговорили. Я крепче сжал в руках меч Грез. Где не справляется дипломатия, в ход идет война…

— Королеву Эгину и госпожу Перчинку брать живыми! — приказала главная отверженная, скрываясь среди рядов своих подчинённых. — Остальных убить!

— Вперёд, сестры, за здоровье! И за наши правильные убеждения!

Стена чёрных плащей вновь повалила на нас, оскалив острые лезвия мечей… С отверженными нам драться уже было не привыкать. Они сильно уступали своим здоровым сёстрам мирмециям по всем параметрам, но добирали своё яростью. Терзавшие их боль и злоба гнали отверженных в атаку даже на смерть, без сомнений и жалости даже к самим себе.