Непрощенный - Александр Лидин

Спорить было бесполезно, тем более что в рассуждениях фрау Матильды прослеживалась определенная логика.

— Ладно, хватит толкотню разводить, — продолжала паучиха. — Спускайся… И сумку, сумку оставь!

Артем, который уже сделал несколько шагов по взрыхленной почве, остановился.

— Сумку мне дай, — Матильда подобралась поближе. — Знаешь, я на тебя удивляюсь: вроде глупым тебя не назовешь, но иногда такое отчудишь…

Артем присел на край «дупы» и спустил вниз ноги. Под рыхлым земляным бортиком скрывались острая кромка рваного металла… или это все-таки пластик? Куда больше Артема занимало другое: что за тварь умудрилась пробить такую дыру. Точно тупым снарядом ударило… Нет, возможно, эти иглы (или как их там Матильда окрестила?) — мирные травоядные существа. И нерпи тоже — судя по названию. Но встречаться с ними желания почему-то не возникало.

— Далеко тут падать? — осведомился он, передавая паучихе сумку.

— Обычно — метра два с половиной, — отозвалась «вдовушка». — Возможны варианты.

Замечательно. Просто красота.

Он аккуратно развернулся, выбрал место, где было поменьше заусенцев, и стал медленно сползать в дыру. Одежда на груди и животе почти мгновенно оказалась разодранной, но паутинный «корсет» выдержал. Наконец, скольжение закончилось. Артем висел на руках — вернее, на одних кончиках пальцев. Кругом царил непроглядный мрак, и только над головой ослепительно сиял лоскут засвеченного солнцем неба.

— Давай прыгай! — послышался голос невидимой Матильды.

Двум смертям не бывать, а одной не миновать… Вряд ли «вдовушка» собралась таким образом избавиться от напарника — иначе зачем ей было столько возиться с его ребрами? Либо она плохо знакома с физиологией настоящих людей, либо ему и в самом деле ничего не грозит.

И Артем разжал пальцы.

Полет оказался на удивление коротким. Толчок, понятное дело, отозвался в поврежденных ребрах, но насчет двух с половиной метров фрау Цо слегка преувеличила.

— Ну, что застыл! — крикнула сверху паучиха. — Подвинься! Или мне тебе на голову сесть?

Пошарив на всякий случай руками вокруг себя, Артем сделал несколько шагов в сторону. Сияющий щербатый круг у него над головой превратился в полумесяц, потом он ненадолго разглядел Матильду — падающие сверху солнечные лучи освещали ее.

Но тут паучиха спустилась пониже, и осталась только нить, на которой она спускалась — горящая, точно голубой лазерный луч. В подземелье стояла такая темень, что даже под дырой едва можно было разглядеть собственные руки. Артем уже начинал жалеть, что так легко позволил себя уговорить. Может, не стоило спускаться? Там, наверху, хотя бы ясно, с кем имеешь дело. А шариться по коридорам в полной темноте, не зная, на что нарвешься…

— Ну вот, — удовлетворенно сообщила Матильда, приземляясь в шаге от него. — Теперь иди за мной и под ноги смотри.

— На что смотреть? — возмутился Артем. — Я ног-то своих не вижу.

— Вот дудук бестолковый… Нить видишь? Вот по ней и иди. Я-то, в отличие от тебя, в темноте вижу.

И правда: нить, которую выпускала Матильда, светилась в темноте. Артем хотел спросить паучиху, как она это делает, но решил отложить расспросы до лучших времен. Матильда уже почесала куда-то во мрак, и отставать от нее не стоило: нитка ниткой, но безопасность…

— А далеко идти? — поинтересовался Артем.

— Так — надеюсь, недолго. Выйдем в освещенный коридор, и сразу станет легче.

Голова у Артема пошла кругом. Ну да, это же вроде как космический корабль… Правда, непонятно, каким макаром по прошествии стольких лет здесь до сих пор функционирует система освещения. То, что не вышли из строя устройства для поддержания искусственной гравитации, его смущало куда меньше: это техника из области фантастики — может, она и вовсе не ломается. Но свет… всякие там проводочки, пробки, трансформаторы… Замкнет — и пиши пропало.

Здесь, во всяком случае, явно что-то перегорело. Осторожно ступая вдоль светящейся ниточки, Артем шарил руками в темноте, чтобы, паче чаяния, ни на что не наткнуться.

— Ты уверена, что нам туда? — поинтересовался он.

Бледно-голубой кончик нити замер и качнулся в воздухе.

— Само собой. Ты что, не видел, куда наши умчались?

— А если они свернут?

В темноте раздалось возмущенное шипение.

— Если такой умный, сам ищи дорогу! Давай, давай! Иди первым и показывай мне, куда поворачивать! Мне, по-твоему, помереть здесь захотелось?

— Извини, — пробормотал Артем.

Дальше они шли молча. Постепенно мир для Артема перестал существовать. Да было ли в этом мире что-то, кроме нежно-голубой светящейся паутинки, которая ведет его сквозь темноту?

Тьма обступала со всех сторон. Безглазая, она смотрела на него, мертвая — дышала в спину, не имея рта, готова была проглотить его — стоило только сбиться с пути, потерять огненную ниточку под ногами. Он растворится в ней… и больше не будет ничего. Ничего…

Глава 7

БАРОН ПАКО

Он стоял на высоком помосте у стены огромного круглого зала. Длинные светящиеся столы ломились от яств, за ними сидели сотни блестяще одетых людей.

Впрочем, не все они были людьми. Хотя здесь, как и во всей Галактике, преобладал гуманоидный тип, но присутствовали и представители других звездных народов: то жабоподобный человек в зеленой чешуе, то крылатый, с клювом и совиными глазами, то какие-то черные, паукообразные существа с множеством рук и ног.

Трибуны бушевали. Зрители приветствовали барона Пако.

Прошествовав через все поле к длинному пандусу, ведущему к главной ложе, барон на миг остановился, высоко поднял руку и медленно обвел взглядом десятитысячную толпу. К счастью, никто из них не видел лица барона настолько четко, чтобы разглядеть выражение его лица.

Приветственная улыбка барона походила на оскал. Не оттого, что Тоар Гемельсоирский из рода Лоупов не мог улыбаться иначе, поскольку слишком сильно напоминал волка, который встал на задние ноги и к тому же потерял большую часть шерсти. Эта улыбка в точности отражала отношение правителя Диска к подданым. «Хороший гражданин должен или стоять на посту, или сидеть в тюрьме», — так звучала любимая поговорка барона Пако.

Правда, подданные об этом не догадывались. Поэтому вся Столица поддержала его во время дворцового переворота, в результате которого он получил трон. «Дай толпе то, чего она хочет, и толпа взревет» — это была еще одна любимая поговорка барона. И толпа получила то, что хотела увидеть. Выступления гладиаторов в «кровавом театре», например. С этой же целью в ложе барона присутствовали его наложницы, отбираемые исключительно за красоту и одетые ровно настолько, чтобы не только тешить взоры мужской части публики, но и будить воображение. Что касается жен барона, то они при желании могли полюбоваться схватками бойцов в его личном цирке. И дело даже не в том, что эти дамы были не столь привлекательны. «Золотая четверка» — пластический хирург, эндокринолог, портной и косметолог — при наличии соответствующих средств способна сделать красавицу даже из мохнатой рептилии с Беттины. Однако подавляющее большинство звездных правителей заключало браки исключительно по политическим соображениям. Барон Пако слишком хорошо представлял, что произойдет, если он обратится к кому-нибудь из своих высокородных жен с просьбой оголиться на публике чуть больше, чем это позволяли правила приличия. Впрочем, этого от них и не требовалось. «Каждый хорош на своем месте» — это была третья любимая поговорка барона…

Шум стих. Барон поднялся в ложу и опустился в кресло. Через пару секунд он прикрыл рот ладонью, чтобы скрыть зевок, и едва заметно качнул головой. Один из служителей, застывших в глубине ложи, сделал шаг назад и исчез за тяжелыми шторами. Даже очень внимательный наблюдатель вряд ли уловил бы связь между двумя этими событиями. Даже после того, как служитель снова появился в ложе в сопровождении гуманоида-буфонида, похожего на изнуренную голодом лягушку.

Барон, похоже, тоже ничего не заметил. Он увлеченно следил за десятью руканами, которые, сбившись в кучу, отбивались дубинками от троих воинов. Эти трое не были гладиаторами: до недавнего времени они служили в замковой охране, но относились к службе без должного рвения. Теперь, в соответствии с указом, изданным еще двоюродным прадедом Тоара, им предстояло восстановить свое доброе имя, «по собственному усмотрению выказав доблесть на поле брани либо же в цирке во славу своего повелителя».

Троица имела все шансы «восстановить доброе имя» без особого риска для жизни. Длинные клинки, укрепленные на тиаровых древках длиной в полруки, и неплохая выучка не оставляли руканам никаких шансов даже при численном перевесе. Правителю было отнюдь не безразлично отношение подданных к гвардейцам. Победа над грозным противником, во-первых, окружала его воинов ореолом непобедимости, а во-вторых, вряд ли кто-то назовет его после этого тираном, посылающим неугодных на верную смерть. Другое дело, что по возвращении «доброго имени», а вместе с ним и восстановлении в звании, провинившихся могло ожидать немало сюрпризов, но это уже зависело от каждого конкретного случая.