Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945 - Эдвард Кукридж

А тем временем капитан Ганс Эккерт, офицер абвера, ранее руководивший работой с Кошечкой, был назначен руководителем отделения абвера в Лионе. От своих агентов, внедренных в Carte, он узнал, что Жерар скрывается в Арле, а также получил сведения о структуре созданных Питером Черчиллем групп SOE в Кот-д'Азюр. Жерар был вовремя предупрежден и успел перебраться в безопасное место в Камарге. Сеть Carte разваливалась на глазах. В этих условиях Питер Черчилль, сам ежеминутно подвергавший свою жизнь опасности, сумел организовать отправку Жерара в Англию. По прибытии в Лондон он последовательно искал поддержку сначала у генерала де Голля, затем у руководителей SOE, а потом у генерала Донована из OSS. Но все перечисленные лица приняли его весьма прохладно. Тогда он отправился в Нью-Йорк и Вашингтон, чтобы заручиться поддержкой американского правительства, но и там не был принят с распростертыми объятиями. Он обосновался в Нью-Йорке и вернулся к своей профессии живописца. Организация Андре Жерара, которая, по его хвастливым заявлениям, насчитывала пять тысяч человек и охватывала десять департаментов Франции, окончательно развалилась.

Лион, Марсель, Канн и Ницца стали очень опасными для подпольщиков. Немцы успешно вылавливали оставшихся на свободе членов Carte. Некоторые французские офицеры даже были вынуждены бежать в Испанию.

Анри Фраже вместе со своими самыми надежными помощниками из Carte перебрался в Монпелье. Там они начали создавать новую сеть, но теперь уже в тесном сотрудничестве с SOE и при всемерной поддержке Питера Черчилля. Среди людей, которые участвовали в создании Jean-Marie, были Андре Марсак и Роже Барде. Судьба этих двоих оказалась трагической.

Питер Черчилль и Одетта Сэнсом тоже покинули Канн. Они направились в Тулузу, где успешно работала сеть Prunus, возглавляемая Морисом Перчуком (Эжен). Несмотря на немецкую оккупацию, зимой 1942/43 года в этом районе было относительно спокойно. Капитан Перчук организовал довольно сильные отряды маки, которые провели ряд успешных диверсий. Они же помогали агентам в переходе через Пиренеи. В конце войны Перчук попал в плен, был отправлен в Бухенвальд и расстрелян 29 марта 1945 года.

В САВОЙСКИХ ГОРАХ

В Тулузе Питер Черчилль снова получил плохие новости из Кот-д'Азюр. Немцы обыскали его каннскую квартиру на набережной Сен-Пьер и арестовали ряд его друзей. Алек Рабинович без цели слонялся по Канну, ожидая, пока ему скажут, что делать с передатчиком. Ситуация становилась критической, отнюдь не улучшившись, когда в Монтобане был арестован капитан Руффио, один из радистов Фраже.

Оставалось утешаться только тем, что у самого Фраже (Поля) все было нормально. Обосновавшись в Монтелимаре, он совершал поездки на север и на северо-восток, создавая сеть Jean-Marie, которая протянулась далеко за пределы Прованса и долины Роны. Фраже послал Марсака в Савойю, где тот установил связь с группами Сопротивления, которым не слишком мешала оккупация района итальянцами.

Питер Черчилль послал своего курьера, отважную Жизель, пригласить Фраже и его главных помощников – Марсака и Жана Рике – на военный совет в Тулузе. На нем Фраже высказал мнение, что Черчиллю нельзя возвращаться на юг Франции.

– Это даже не вопрос вашей личной безопасности, – говорил он. – Речь идет о выживании нашей организации.

Но Черчилль беспокоился об Алеке Рабиновиче и хотел во что бы то ни стало найти его и, если представится возможность, забрать два передатчика, спрятанные в Канне. Со временем он согласился, что эту миссию лучше поручить Рике, которого в Канне знают не так хорошо, как его, а значит, он подвергается значительно меньшему риску попасть в руки немцев. Рике вернулся двумя днями позже вместе с Алеком Рабиновичем и радиопередатчиками.

Марсак предложил Черчиллю перебраться в маленькую деревушку Сен-Жорьез в Савойе и организовать там свою штаб-квартиру. Это место Марсак приглядел во время своих бесконечных поездок по делам Jean-Marie. Деревня затерялась в горах Верхней Савойи, но, тем не менее, была расположена очень удобно. От нее до Аннеси всего девять миль, а до Женевы – двадцать пять. Через нее пролегал удобный курьерский маршрут в Швейцарию. Марсак успел завести там полезные знакомства для организации штаба. Черчилль и Одетта могли поселиться в «Отель де ла Пост», владелец которого был лидером местного Сопротивления, а Алек Рабинович устроится со своим передатчиком в Фаверже, соседней деревне, где Марсак уже подыскал подходящий дом. Фраже предложил Марсаку отправиться вместе с англичанами в горы и стать связным.

В Сен-Жорьез все оказалось именно так, как описал Фраже, – спокойно, удобно, безопасно. Владельцами отеля были Жан и Симона Котэ – люди приятные и вполне надежные. Агенты SOE решили на всякий случай сменить имена. В Канне Питер Черчилль был мсье Шаве, здесь же он стал мсье Пьером Шамбраном. Он и Одетта изображали молодоженов, приехавших на зимний отдых в Савойю. Алек Рабинович стал мсье Ги Лебутоном.

Марсак и его жена жили на небольшой вилле неподалеку от отеля. Роже Барде и Жан Рике, ездивший за Алеком Рабиновичем в Канн, стали курьерами Jean-Marie.

Вскоре Арно уже имел все основания слать жизнерадостные сообщения на Бейкер-стрит. Рике был послан к капитану Перчуку в Тулузу; Марсак постоянно ездил в Париж, где Фраже установил контакт с сетью Prosper Circuit, а также имел своего человека от Jean-Marie. Роже Барде тоже не остался без работы. В отеле, на вилле Мар-сака и в фермерском доме в Фаверже вовсю кипела работа. Сен-Жорьез со временем стал одним из важнейших центров SOE во Франции. Курьеры отсюда ездили по всей стране.

Все шло по плану, причем даже легче, чем ожидалось. Только в феврале было найдено более сорока площадок для приема людей и грузов. На каждой имелись специальные люди, ответственные за встречу. Черчилль внимательно следил за судьбой оружия, которое начало поступать. Спустя год оно сослужило хорошую службу партизанам Тома Мореля, которые храбро сражались на плато Гильер.

Черчилль и Одетта тоже выезжали в другие районы, наблюдая, как идут дела. Радиосвязь с Бейкер-стрит действовала бесперебойно, Рабинович был весьма доволен и атмосферными условиями, и тем фактом, что расстояние до Лондона сократилось на 350 миль.

Организация оперативного центра в Сен-Жорьез наверняка стала бы одним из самых значительных успехов SOE во Франции, если бы не трагическая ошибка одного человека – Марсака и необычная проницательность другого – Хуго Блейхера. Из-за этого и произошло несчастье.

Глава 6

ЧЕЛОВЕК ПО ПРОЗВИЩУ КОНЕЦ

Причина разыгравшейся в Сен-Жорьез трагедии была глубже, чем простое предательство. Чтобы ее понять, необходимо в полной мере представить себе условия, в которых жили французы после оккупации страны немецкими войсками.

Это было время для героических поступков, но не было героев. Люди жили, подчиняясь лишь одному закону – инстинкту самосохранения, причем последнего зачастую удавалось достичь за счет потери друзей и родственников. К 1943 году, хотя небольшая часть французов, открыто сотрудничавших с врагом, чувствовала себя весьма неплохо, большинство населения Франции превратилось в рабов. Миллионы мужчин и женщин были депортированы или отправлены на принудительные работы. Немцы планомерно грабили страну, снабжая всем необходимым армию и свои оставшиеся в Германии семьи. Каждый день на восток уходили колонны грузовиков, загруженные скотом и зерном, текстилем и вином. Они держали курс на фатерланд, оставляя Францию голодной и холодной. Как следствие, возник и быстро приобрел воистину гигантские масштабы черный рынок. Жесткая и несправедливая система распределения продовольствия стала бессмысленной, поскольку выпускаемые купоны все равно не отоваривались. За буханкой хлеба приходилось сутками стоять в очереди. А такие вполне обычные вещи, как мыло, чашка настоящего кофе или кусочек сливочного масла, стали роскошью, доступной лишь единицам. Людей целыми семьями выбрасывали из домов, чтобы освободить площадь для немецких офицеров. Фашисты опустились на страну, как туча прожорливой саранчи.

Бомбежки, затемнения, комендантский час, строгие ограничения перемещений по стране и прочие атрибуты военного времени не оставили камня на камне от привычной повседневной жизни французов. Все вокруг дышало угрозой.

Преступления стали нормой жизни. Люди, считавшиеся лучшими друзьями, сдавали друг друга немцам. Арестованные за мелкие нарушения и невиновные, попавшие за решетку, пытались спасти свою жизнь и свободу, донося на других. Рушились семьи, самые близкие люди становились непримиримыми врагами. Все это лишь помогало оккупантам и их приспешникам. Люди, живущие в постоянном страхе и отчаянии, позабыли о нормах поведения в цивилизованном обществе, поскольку последнее прекратило свое существование.