Резидент, потерявший планету - Рафаэль Михайлович Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это было сказано в кабинете, выходящем окном на тихую улочку. Альвине же находилась в лесной чаще, в окружении бандитов, лицом к лицу с изощренным гитлеровцем.
Она начала с того, что сделала комплимент Онгуару как опытному бойцу нацподполья и автору воззваний, а также его более молодому другу Яану в их бескомпромиссности перед крестьянскими массами и умении не останавливаться перед массовым террором, чтобы держать население в страхе. Онгуар облегченно вздохнул, и Альвине поняла, что попала в цель.
«А теперь смелее, Альвине, — приказала она себе, — у твоего противника нет тыла! Начни, как говорит Пауль, с «каскадной» фразы, при подозрениях она сослужит службу».
— Но, конечно, надо всегда и во всем учитывать эстонский характер, усталость людей после войны. Национальный характер, господа!
Онгуар пока поддакивал. Альвине начала разделываться с инструкциями бухгалтера. Возмездие может исходить от лесных братьев, но оно должно носить выборочный характер: убить хуторянина на дороге — значит, восстановить против себя волость. Акт террора — извольте, но как исключительная мера. Есть другие: оклеветать, подбросить подметное письмо, выкрасть документы, подвести под удар милиции. Диверсии — да, но пусть они исходят от самих крестьян: дело Роотса и его друзей уговорить, подбросить материал для разжигания страстей, расклеить листовки на дорожных столбах…
— Фрау! — вдруг резко оборвал ее Онгуар. — А те, кто послали вас, не обрекают таким образом нас на бездействие?
— Те, что послали меня, герр штурмбанфюрер СС, — она пошла напрямик: — Просили напомнить, что за спиною вашей уже не войска СС, а эстонские крестьяне, и ориентир должен быть не на «Майн кампф», а может быть на прозу Эдуарда Вильде и стихи Лидии Койдула.
Чтобы подсластить пилюлю, более миролюбиво заметила:
— В ваших кругах, если не ошибаюсь, считалось, что речи Геббельса и поджог рейхстага тоже лили воду на мельницу национал-социализма. Вам предлагается более современная стратегия, майор Онгуар.
Он задумался, и она продолжила рекомендации. Суть — не в диверсии, а в подготовке общественного мнения для ее свершения. Объединение с другими группами поощряется, но именно на группу Роотса возложены особые надежды эстонских друзей и пусть она представляет как бы самостоятельный кулак. Почувствовав, что хоть в этом угодила Онгуару, поспешно добавила, что исключения могут быть и что, по ее данным, их связник Калле обвинен в пособничестве лесным братьям и лучше бы его по соображениям конспирации забрать к Роотсу.
— Разрешите нам, — язвительно пояснил он, — избежать провалов вопреки желанию ваших шефов, фрау Лауба, преподносить Загранцентру или «Интеллидженс сервис» раздутое число лесных братьев. Все, что вы передали, мы обсудим. Надеюсь, наши коррективы — это уже прозвучало насмешливо, но без яда, — не будут восприняты вашими руководителями как бунт в подполье?
— Я, как и вы, сейчас всего лишь передаточная инстанция. Мне не дано права что-либо менять в инструкциях наших более опытных друзей. Помните, национальный характер, господа! — закончила она опять «каскадной» фразой.
Ей показалось, что он тихонько чертыхнулся, но после небольшой паузы довольно миролюбиво попросил доставить к ним рацию, пулеметы, пишущую машинку. Альвине обещала все это передать господину Диску.
На обратном пути Калле молчал, но изредка начал предлагать своей спутнице руку, которую она демонстративно не замечала. Мгла высвечивалась, и к домику они подходили уже с первыми бледными лучами солнца. Альвине несколько часов поспала и собралась в дорогу. Калле тоскливо спросил:
— Так мне… уходить, госпожа, в лес? Как велите?
— Уходить, — жестко сказала она, — если не хочешь загреметь.
Альвине добралась до Таллинна, разыскала Прийдика Яласто и быстро отчиталась о поездке. При этом не преминула подчеркнуть, что потребовала от Онгуара учитывать при совершении диверсий и акта террора эстонский национальный характер и чисто человеческую усталость хуторян, но что Онгуар, кажется, пропустил это мимо ушей, равно как и совет объединиться с другими группами.
— Скотина! — рассвирепел Яласто. — Типичная немецкая скотина, думающая, что она — пуп земли. Устарел, мешает… Что мы сообщим шефу, друзьям? Спасибо за все, мадам Лауба, но мне придется послать туда же Йыги с более жестким ультиматумом и вызвать на связь самого Яана. Вашу встречу с Иваром Йыги я организую.
У нее возникла страшная мысль: не разоблачит ли ее Йыги, узнав, какие инструкции она передала банде Роотса? Сразу же сообщила своим через Мати, что «не смогла приласкать мальчишечку (Яана Роотса) и охладить его папашу (Онгуара), а это и лучше, папаше дадут отпуск для лечения нервной системы. Шурина (Калле) там приютят. Иво решил отдохнуть там же, да не испортил бы он посаженных мною цветов (инструкций для Роотса). Племянница».
Ее донесение позволило старшему лейтенанту Мюри внести предложение:
«Доношу, что первая часть операции «Перекраска» выполнена относительно успешно. Данные Альвине Лауба о намерениях иностранной агентуры убрать штурмбанфюрера СС Онгуара выдвигает перед нами вопрос о немедленной «бункеризации» сына лесничего — Энделя Казеорга совместно с лейтенантом Эльмаром Вяртмаа в район действий банды Роотса и создания легенды вокруг лесного брата Казеорга как возможного дублера Онгуара. Прошу разрешения на внедрение крестьянина Антса Киви в банду Роотса».
«Любезная Тесьма, — педантично доносил Диск, — прошу известить Планетного Гостя, что миссия Племянницы в основном выполнена, но опекун Яана (Роотса) пренебрегает предложенной нами тактикой. Нахожу необходимым кардинально избавить неопытного Яана от подобного опекунства. Направляю к нему нашу обаятельную Улыбку».
А Улыбка, наделенный этим щекотливым поручением, спешит известить Дедушку:
«Готовлюсь к обеду с Яаном вдвоем без всяких помех, однако выбор калькулятора меню (замены Онгуара) не терпит отлагательств. Предварительная сервировка стола Племянницей обошлась, по-моему, без проколов. Из Эстонии, 1949».
Вот уже второй месяц Антс Киви проходил цепочку испытаний, изнурительнейших тестов, которые предлагал ему день за днем подозрительный Онгуар. Антс поселился в домике у Калле и выполнял для Роотса все то, что делал раньше его шурин, взятый, наконец, в банду: Антс стал связником, наводчиком бандитов, изредка, в непогоду и ночной час, натапливал для них баньку, Майму переехала к родным в Северную Эстонию. На хуторе Калле ни Мюри, ни Анвельт ни разу не были, но записками, благодаря тайнику под разбитой лодкой, обменивались
