Однажды в Марчелике 4 (СИ) - Сухов Лео

Вот только особой кровожадности за Мясником никогда не водилось, каким бы страшным ни было прозвище.

Наоборот, всю свою жизнь Петерсон старался избегать конфликтов с другими людьми. Оскорбление? Можно отшутиться! Хамство? Поставить на место при помощи кулаков, а не револьвера. Нападение? Значит, не надо идти туда, где на тебя могут напасть. Эти простые принципы позволяли Петерсону спокойно жить, иметь множество друзей — и не замарать руки по локоть в крови к тридцати годам.

Хотя, конечно же, это не значило, что Петерсон был беззащитен. Те, кто думал так, оказывались либо дураками, либо трупами. Потому что Мясник всё-таки умел неплохо стрелять, хоть и не претендовал на звание мастера. И, что ещё важнее, любил ножи. Большие ножи, маленькие ножички, хитро спрятанные лезвия, метательные ножики, смазанные ядом кинжалы, тесаки, большие и не очень стилеты всевозможных форм…

В его фургоне была собрана настоящая коллекция холодного оружия. Причём на все случаи жизни. Среди бесконечных стеллажей с оружием едва нашлось место для кровати и маленького уголка мастерской. И фургон Петерсона был единственным в вадсомаде, который еле-еле тянули четыре волла вместо двух. Конечно же, глава вадсомада частенько ворчал из-за странного увлечения Мясника. Однако никогда не ставил ребром вопрос об уменьшении коллекции.

А всё почему? Потому что глава вадсомада отлично знал то, чего не ведали дураки, но уже осознали некоторые трупы. Мясник Петерсон умеет тихо ходить, сильно бить — и бесшумно убивать! А значит, коллекция ножей всех форм и размеров, что находилась в его фургоне — это его арсенал для выполнения самых важных задач, какие только можно было вообразить. Правда, в небольшом вадсомаде талантам Петерсона редко находилось применение…

Однако всё изменилось из-за войны. Когда староэдемские войска схлестнулись с повстанцами с побережья, когда бои докатились до мест обитания касадоров, а вадсомад вынужден был искать убежища в окрестностях Кастиелло де Романо, таланты Мясника оценили на самом высоком уровне!.. Сам Дан Старган их оценил, а это известный, между прочим, отморозок на юго-западе!

И вот уже за плечами Мясника десятки вылазок и выходов в разведку. А ещё более сотни убитых солдат противника — а таковым касадоры решили считать и староэдемцев, и марчельских поселенцев. Ну и много чего по мелочи: кража планов, диверсии, похищения…

Мясник Петерсон, казалось, был везде и всегда. Он портил продукты, взрывал склады с боеприпасами, брал языков, травил колодцы — и всё это делал молча и тихо. И так ни разу и не попался. Не сказать, чтобы ему сильно нравилась новая карьера, но как же приятно было применять свои таланты на благо касадорского общества! И, конечно же, получать от всех уважение и заслуженную похвалу.

Правда, незадолго до своего внезапного отъезда Старган поручил Петерсону совсем другое дело. Очень скучное, но почему-то очень важное — а именно, разведку на востоке. Мяснику предстояло выехать в сторону центральных равнин и следить там за перемещением хаблов. И эта задача Петерсену совсем не нравилась… Поначалу.

Дело в том, что она была скучной. Пустые равнины, вечные ветра и одинокие роллфельды, которые катились по засушливым просторам — вот и всё, что он наблюдал… С таким делом, по мнению Мясника, мог бы справиться любой мальчишка из касадоров.

Однако всё изменилось два дня назад. И не осталось больше сомнений: Дан Старган точно знал, кому поручить это важное дело. И теперь Мяснику предстояло сделать и узнать очень многое…

И всем этим приходилось заниматься под самым носом у хаблов. Не у одного отряда, не у обычного нашествия — нет!.. У целой огромной хабловской армии, которая размеренно, но неотвратимо двигалась на запад, к горам Дефромаг. А значит, могла приблизиться и к Кастиелло де Романо, и к любому поселению в его окрестностях. Да и просто к свободным городкам, в обилии разбросанным на окраинах центральных равнин…

Эта армия была поистине огромна. Ни с чем подобным касадорам раньше не приходилось сталкиваться — уж точно не на памяти ныне живущих… В эту огромную армию входили десятки, если не сотни тысяч особей. Именно подсчётом врага теперь и занимался Мясник, чтобы принести назад не панику, а точные сведения. Но чем дальше он изучал, тем сильнее ему не нравилась ситуация…

Армией хаблов управляли григио. Но если бы в этой армии были лишь они! Нет, были там и другие существа — странные, умные и хитрые. Они ни в чём не уступали людям. И именно они вели врага из центра Марчелики к землям человечества.

И ничто не могло их остановить….

Ну, кроме Мясника, конечно! Петерсон и не такое мог, если уж положить руку на сердце. Поэтому, помимо разведки, он занялся ещё и диверсиями, задерживая продвижение армии хаблов то на одном участке, то на другом. Правда, время уже начинало поджимать, и пора было возвращаться в Кастиелло де Романо…

Вот только Мяснику Петерсону не хотелось уходить, не устроив напоследок какую-нибудь большую пакость! И он тянул, ждал своего шанса… И всё-таки дождался. Ветер изменил своё направление и начал дуть с запада. Такое случалось, хоть и не слишком часто: всё-таки западный ветер был редким гостем за горами Дефромаг. Однако же, если подул — значит, будет держаться хотя бы несколько дней.

Мясник улыбнулся…

Он был рад сделать эту пакость…

Ведь если увидел хабла — убей. А григио — пристрели.

Ну а всё странное и вовсе лучше сразу сжечь! Хотя в правилах касадоров этого пункта и не было, но Петерсон считал, что надо сначала жечь — а лишь потом изучать. А среди григио и хаблов было достаточно странных и незнакомых существ, которых стоило бы подпалить.

Не зря тянул Мясник с отъездом. И не зря боялся, что основные силы хаблов вот-вот покинут равнины саванн, поросшие сухостоем, и выйдут на участки с каменистой почвой. И всё-таки не успели!

Мясник Петерсон кровожадно улыбнулся. А затем чиркнул спичкой, прикрыв пламя рукой, чтобы не было видно в темноте — и осторожно подпалил верёвку из сухой травы, которую он сам плёл. Долго плёл! Почти семь дней! Тонкая верёвка, смоченная в смоле наплов, протянулась на три километра. Она плохо разгоралась, зато не тухла, пока полностью не прогорит. И даже западный ветер не мог задуть это жадное пламя.

А уж когда огонь перекинется на траву, через которую Мясник тянул верёвку, пожар вообще ничто не остановит!.. И очистительный огонь, гонимый западным ветром, обрушится на вражеские лагеря, а затем распространится дальше на восток — на многие километры. И армии хаблов ещё придётся постараться, чтобы его обойти…

Правда, это Петерсона уже совершенно не касалось. Он выполнил свою задачу. Сделал всё, что мог — и даже больше. Поэтому, пригибаясь, он добрался до двух воллов, что ждали его в укромном месте, забрался в седло и пустился прочь, будто пытаясь убежать от встающего за спиной солнца.

А на востоке — там, где раздувался подгоняемый ветром пожар, разрастаясь до огненного вала — за завесой чёрного дыма хаблы, григио и старшие в панике сворачивали лагерь. И начинали отступать. А их бегство дарило ещё немного времени касадорам, чтобы подготовиться к этой великой битве.

Возможно, последней битве в их истории.

Зато одной из самых славных битв, в которых они когда-либо участвовали….

Ни Петерсон, ни любой на его месте не усомнились бы, что выиграть этот бой касадоры не смогут.

Однако настоящий касадор никогда не проходит мимо хаблов и григио. Ведь для борьбы с людоедами-аборигенами и существуют касадоры. И предстоящее сражение — это и есть, наверно, тот самый конец их бесконечного пути…

И только один касадор, Дан Старган, шедший по следу Мэйсона Нэша, имел на этот счёт совсем другое мнение. Однако сейчас он был слишком далеко, чтобы его высказать.

Лагерь экспедиционного корпуса Старого Эдема в Марчелике, 5 сентября 1937 года М.Х.

— Фортис Верус! К генералу! — рявкнул посыльный, сунув голову в палатку и тут же исчезнув.

Крист поморщился, потому что в поведении солдата можно было легко углядеть признаки неуважения к вышестоящему офицеру. Однако предпринимать что-то было совершенно бесполезно. Ситуация была такова, что сейчас всем было не до расшаркиваний. Война только набирала обороты, и всё больше и больше человеческих сил втягивалось в её адское горнило.