Банши. Город грехов (СИ) - Скай Айла

— Охота началась, Дань. Я стану ее тылом. И, — она прикрыла глаза на мгновение, — спасибо, — двинулась вперед, минуя застывшего Кощея и оказавшись перед Амиром. — Мазерати у входа. Спасибо за транспорт, господин Амир. Всего хорошего, — она обогнула его и вышла из комнаты, оставив их одних.

— Что она сказала, Шаман? — спросил задумчиво Амир.

— Что охота началась.

Глава 22. Неожиданная просьба

Пробираясь через толпу посетителей клуба по направлению к выходу, чувствовала, как меня посетило мимолетное чувство облегчения. И даже танцующие не раздражали. Быстро пробралась к выходу и оказалась снаружи. Ночь медленно вступала в свои права, накрывая Город темной завесой. Градус понизился — это ощущалось. Немного поежившись, втянула прохладный воздух. Боль в боку по нарастающей возрастала — похоже открылось кровотечение из ранения от пули. Кинула взгляд вниз и прошлась по темной ткани — на пальцах остался кровавый след. Мне бы перевязку и в кроватку — идиллия. После того как уделала Диму и его ишаков, буду спать как младенец, не иначе. Раздумывая, как быстрее оказаться дома — вызвать такси или же Славу, не заметила, как напротив меня остановился черный седан представительского класса. Молодой человек в стандартной униформе выскочил с водительского сидения и, обойдя машину, открыл заднюю дверь, а затем замер в ожидании.

— Госпожа Царева, присаживайтесь! — мягко произнес водитель.

— О как, — удивленно поджала губы. Блин, и вот не обратила же внимание на номер! Хрен знает, кто там сидит внутри. Тупила бы еще долго, но тут услышала голос.

— Подвезу.

Нырнула в приятное тепло дорогой машины и встретилась глазами с мужчиной внутри.

— Караулил что ли? — непонимающе нахмурилась.

— Возможно.

— Кажется, мы попрощались, — откинулась на спинку, прикрывая глаза.

— Кажется, ранее ты выглядела куда более презентабельно, — заметил мой собеседник.

— Язык отрежу.

— И кто тогда скрасит твою дорогу домой?

— Он, — махнула в сторону водилы.

— Уверена, что у него он есть? — усмехнулся мужчина.

— Кто?

— Язык.

— Да ты шутник, Аркаша, — открыла глаза и повернулась к нему. — Так что? Что ты тут делаешь?

— Не знаю. Не задавай вопросов, на которые ответить тебе не смогу. Давай так, — он на миг задумался. — Я не буду спрашивать, почему ты так выглядишь. И отвезу домой. А ты не будешь задавать вопросы.

— Все-таки караулил, — хмыкнула. — Ладно, Господин уже-прокурор, — продиктовала адрес. — Помолчим? — он понял мой посыл.

Я прикрыла глаза снова, пытаясь отогнать нарастающую боль не только в ране, но и во всем теле. Когда оставила Кощея у двери его друга, сразу направилась на бар. Все произошедшее не вызывало у меня удовлетворение. Скорее отвращение. Хотелось отмыться от общения с этими людьми, смыть каждый взгляд, каждое слово, обращенное ко мне. Когда эта коза брила себе голову, даже не обращала на это внимание — все мои мысли занял крот внутри моего дома. Кто-то открыл, либо сделал так, чтобы открыли ворота в мои владения. Скорее всего камеры покажут шиш с маслом. Не думаю, что тот, кто хотел мне насолить, не позаботился о том, чтобы его не поймали. Пить не хотелось, поэтому лишь ловила на себе удивленные взгляды бармена, приготовившего мне безалкогольный коктейль. Вибрация звонка моей айфона из клатча на коленях вырвала меня из плена тяжелых мыслей. Тагаев-старший. Что-то зачастил старик. Поднесла к уху и застыла в ожидании.

— Добрый вечер, Василиса, — донеслось с того конца провода.

— Чего тебе? Не могу сказать, что рада твоему звонку.

— Я, — он на миг замолчал. С мыслями что ли собирался? — Ника спрашивала о тебе.

— Ника?

— Девушка, которую ты помогла спасти. Не думал, что мне придется обращаться к тебе с такой просьбой. Но гордыня сына может затмить его взор на важные вещи. И начали вы не с той ноги.

— Ты всерьез думаешь, что я буду добровольно тебе помогать?

— Не мне. Ей. Она не хочет предстать перед Советом. Не знаю, что ею руководит. Но догадываюсь. Но ты же знаешь — кто не из семьи, тот с мишенью на сердце.

— Знаю, — хмуро ответила. — И знаю, что ей руководит. Она решает, сможет ли бороться и пойти рука об руку с Шаманом. В ее голове скорее всего вертится вопрос, не будет ли проще исчезнуть и перестать навсегда чувствовать всю ту боль, которая преследует ее сейчас.

— Цинично.

— Как есть. Что ты хочешь от меня?

— Помоги ей.

— С чего бы это?

— Пожалуйста, Вася. Помоги, — просьба из его уст прозвучала странно. Я не знала, что ответить ему в тот момент.

— Всего хорошего, — скинула звонок, и стала потягивать свою бурду дальше.

Ну и как же без апогея вечера? В такой день он просто обязан был быть.

Когда увидела амбалов Царева, удивилась. Не думала, что Дима настолько безголовый. Но как оказалось, настолько. Все недавние события так резво накладывались друг на друга, поэтому в голове скоростным пронеслась мысль — а что если? Царь вполне мог стоять за всем. Поэтому, решив, что: либо найду ответы, либо отсеку ненужное, отправилась за этими мудаками.

Спокойно вошла в випку и села на мягкий диван напротив Димы. Тот молча заливал в себя коньяк, графин с которым находился на столе между нами.

— И что в тебе папаша нашел? — хлестнул словами в лицо. Стопка. — Или я чего-то не знаю? — еще стопка.

— На глупые вопросы ответы можешь поискать у кого-то еще. Чего хотел? Белку твою утихомиривать не буду, — спокойно ответила на его выпад.

— Можешь сказать своим новому дружку, что скоро прилетит ответка, — снова стопка.

— У тебя есть еще минута, прежде чем я встану и перестану слушать весь этот бред, — или вылью оставшийся коньяк ему на голову. Как знать. Девушки — существа непредсказуемые.

— Знаешь, — он резко стукнул опустевшей рюмкой о поверхность стола. — Как по мне, Грек был тем еще чмом. Редкостным, я бы сказал. Но… Как это там батя любит говорить? Семья — это все. И как бы это ни было, этот чмошник часть моей семьи. Девка за Грека. По-моему, удачный обмен. И батя тоже так думает. Как считаешь, Ца-ре-ва? — последнее обращение он отчеканил наиболее язвительно.

— Да мне как-то плевать, — стало быть очнулись, придурки. — Ну это ты и так знаешь.

— Знаю. Иначе сейчас была при бате.

— Бинго. Что-то еще? Аудиенция затянулась, Дима, — он вновь опрокинул стопку, буравя меня взглядом. — Нет? Всего хорошего, — поднялась и направилась к выходу, однако мне преградили путь его люди. — А вот это зря…

— Видел ее фотку, — как бы невзначай кинул Царев-младший. — Прежде чем она отправится на корм крысам, узнаю, научил ли ее Грек отсасывать. Возможно, дам ей пару-тройку дней форы.

Память — дерзкая падла, показывающая свою рожу тогда, когда ей приспичит. И не всегда в те моменты, когда это нужно вам. Слишком много событий произошло в моей жизни. Слишком многое потревожило мой покой.

Как в замедленной съемке перед глазами всплыло лицо несчастной девушки — разбитой и выпотрошенной как изнутри, так и снаружи. Затянутая против воли в игры взрослых дядек. По воли судьбы с трудом вырвавшаяся из одного ада, но до сих пор находящаяся на игровом поле. В тот момент во мне что-то ёкнуло. Не знаю, что это было и почему. Возможно разговор с Тагаем внес в это какую-то лепту, в том числе. Одно я знала — дороги назад нет. Нельзя отвернуться от того, кого сам же взял под защиту. Хоть и косвенно.

Далее все происходило как по щелчку — удары были четко скоординированы. Я не боролась — я танцевала. Противники оказались весьма подготовленными — надо было отдать должное Царю — абы кого не держал. Целуя поверхность каменного пола, потрепали меня изрядно. А вот Дима… Димон был слишком пьян и зол. Плохое сочетание для любого случая. И очень скоро оказался на том же полу, прижатый мною. Дуло его же пистолета было нацелено на него, моя нога перекрывала ему воздух, а рука больно тянула за волосы. Я была совсем недалека от того, чтобы выстрелить. Но. Правила, мать их! Сеитов хренов со своими гребаными правилами! Щурила глаза и давила на его шею, играя с ним, как кошка с мышкой. Методично и хладнокровно. И тут судьба внесла свои коррективы. Шаман с картой. И как обыграл! Обидели дорогого человека. Не верила ни в одно его слово. Однако он смог дать мне карт-бланш, коим я и воспользовалась со всем удовольствием. Перед выстрелом услышала сдавленный шепот Димы, который никого не коснулся.