Поминки по ноябрю - Алексей Макеев

– Неплохо было бы, – вздохнул Стас. – Но ведь ты сам говоришь, что не клюет. Какой же тогда смысл?

– Да, не клюет, мне об этом вчера один знакомый бомж говорил, – небрежно объяснил Гуров. – Значит, едем вдвоем к мамаше, может, что-то и нароем.

– Подожди, я хоть машину поставлю, – проговорил Стас, – не попремся же к старушке целым кортежем. Да и веселее будет вдвоем. В одной машине, я имею в виду.

– Тогда ты за рулем, – добавил Гуров. – Машину поставлю я. Свою, я имею в виду. А ты не утруждай себя.

– А какой же мне тогда интерес ездить? – заныл Стас. – Понял, понял, я буду возить самого Гурова! О-о-о!! Какая великая честь!

Мать Егорова жила на улице Лобачевского, и туда пришлось ехать довольно-таки долго, московские улицы, как это всегда бывало под вечер, после некоторого затишья снова наполнились спешащими в разные стороны автомобилями.

Стас подвез Гурова к дому, когда на город уже плотно ложились сумерки, и остановился напротив нужного подъезда.

– Вроде здесь, – пробормотал он.

У подъезда, как им и положено, в полном составе сидело местное информбюро в составе четырех старушек и даже одной молодушки с коляской, которую та автоматически качала в убыстренном режиме.

– Будем спрашивать?.. – Стас, замешкавшись у машины, теперь догнал Гурова и вместе с ним подошел к подъезду.

– После взрывов народ стал подозрительным. Сам спросит, – на ходу ответил Гуров и добавил с неожиданной логикой: – Поэтому не дадим им этой возможности и…

– И признаемся сами, – догадавшись, подхватил Стас и обратился к старушкам: – Здравствуйте, сто сорок девятая квартира в этом подъезде?

– А кого надо? – самая полная из старушек тут же задала подготовленный вопрос, всегда звучащий актуально.

– Егорову Елену Викторовну, – галантно нагибаясь, доложил Стас. – Так здесь или нет?

– Егорову, – недоверчиво протянула соседка толстой и так внимательно осмотрела Стаса с Гуровым, словно искала на их лицах следы недавно сбритых ваххабитских бород. – Ишь ты!

– Да Ленку, Ленку спрашивают! – объяснила ей толстая. – Алешкину мать!

– Ах, Ленку, – вмешалась в разговор третья старушка и закачала головой, будто услыхала пароль, подсказывающий, что подошедшие мужчины не засланцы из вражеских гор, а свои русаки. – Ну так бы и сказали! Не знаю, дома, нет ли, не выходила она сегодня. Наверное, опять с давлением лежит.

– У меня вчера давление так прихватило, – поддержала модную в местных широтах тему толстая, – я замерила, смотрю: батюшки! Двести двадцать на сто двадцать семь! Как трансформатор! Хоть розетку мне вставляй!

– Значит, она в этом подъезде живет? – уточнил, прерывая разговор, Гуров.

– В этом, в этом, на шестом этаже. А вы по какому делу? – очнулась толстая.

– А мы, мамаши, из милиции, с ее сыном работаем, – улыбнулся Стас.

Гуров, не желая тратить время на бесполезные словопрения, пошел к открытой двери подъезда.

– А он, кажется, не дома. Или случилось что с Алешей? – услышал он участливые вопросы сзади.

– Да нет, ничего, все нормально. Просто нам нужно справку одну выправить, – по-быстрому успокоил их Стас. – Мы из хозяйственной части.

Стас догнал Гурова уже в подъезде, и они услыхали, что их начали обсуждать как хозяйственников и заведомых жуликов.

– Кого ты хозяйственником назвал? – спросил Гуров в лифте.

– А кем мне прикажешь тебя называть? Оперативником, что ли? Все равно бы не поверили!

– Это почему?

– Солидно слишком смотришься, не как оперативник, – отрезал Стас.

– А как кто?

– Я же сказал, как хозяйственник.

Лифт остановился на шестом этаже, и они вышли.

Стас, заранее страхуясь от возможных выпадов Гурова, нажал кнопку звонка, расположенную рядом с дверью общего тамбура.

Было слышно, как отворилась дверь внутри тамбура, и требовательный женский голос прокричал:

– Кто там?

– Добрый вечер, нам нужна Елена Викторовна, – отозвался Стас. – Я сегодня с вами разговаривал по телефону. Моя фамилия Крячко.

– Ну, это я.

Женщина прошла и отворила дверь. Егорова оказалась худощавой дамой лет за пятьдесят, с короткой стрижкой светлых, наверняка крашеных волос, и в очках на носу. Очки были модными, в металлической оправе и сидели немного криво. Женщина смотрела неуживчиво и напряженно.

– А вы кто? – спросила она, переводя свои круглые, как мелкие монетки, глазки с Гурова на Стаса. – Откуда я знаю, что кто-то из вас Крячко? Да и мало ли кто мне звонит по телефону? Маньяки тоже звонить умеют!

Против этого поспорить было трудновато, и Стас, сопя от обиды, полез за удостоверением.

Гуров оказался быстрее. Он протянул документ женщине и спросил:

– Нам можно с вами побеседовать?

– Я ничего не видела, – четко и безапелляционно проговорила женщина. – В жизни не была свидетелем и не собираюсь! У меня больной желудок!

– А мы вам это и не предлагаем, – ответил Гуров.

Егорова ему сразу же не понравилась. Чувствовалось, что женщина эта нервная, избалованная и разговор с ней предстоит не самый приятный. Просто потому, что она сама весьма неприятна.

– Вы нам позволите войти? – спросил Гуров, беря обратно свое удостоверение.

Выражение лица Егоровой неуловимо изменилось.

– Прошу вас, господин полковник, – улыбаясь, проворковала она. – Очень приятно познакомиться… А этот с вами товарищ… Тоже полковник! Надо же! – Она вернула документ Стасу, одарив и его улыбкой, от которой захотелось сбежать.

Однако Крячко героически состроил самую любезную физиономию и молча кивнул.

– Да, – буркнул Гуров. – Тоже полковник. Хозяйственник.

– Сразу видно, – оценила Егорова, посмотрев на Стаса уже достаточно заинтересованно. – Проходите, господа.

Коридор и полы в комнатах были застелены ковровым покрытием, на стенах, оклеенных обоями под толстый тисненый рисунок, изображающий ветки яблонь и слив с плодами и цветками, тоже тут и там висели ковры.

– У меня беспорядок, прошу извинить, я гостей не звала, – притворно засуетилась Егорова. – Я обычно убираюсь каждый день и вот сейчас только взяла в руки щетку, как вы позвонили. Я считаю, что у трудолюбивой женщины всегда есть…

– Место подвигу, – закончил за Егорову Стас.

– Вы что-то сказали? – снова улыбнулась Егорова.

– Присесть можно? – спросил Гуров.

– На диване вам будет удобно, господа полковники, – просюсюкала Егорова, показывая на диван, застеленный ковром. – Очень мягко и полезно для здоровья. Ведь сидеть на мягком – это значит заниматься профилактикой геморроя, вы знаете это, господа?

Стас переглянулся с Гуровым и присел на стул, с тоской посматривая по сторонам. Его оптимизм уже начинал давать трещину.

Гуров сел на диван.

Елена Викторовна принялась убирать со стола журналы, катушки с нитками и упаковки с таблетками и перекладывать их на телевизор и на полку, находящуюся рядом.

– Ну что, господа, кофе хотите? У меня есть кофе двух сортов… А может быть, вы хотите пива? – Егорова остановилась посередине комнаты и задумалась, рядом с каким полковником ей присесть.

– Елена Викторовна, – Гуров перехватил инициативу, – мы бы хотели поговорить с вами о вашем сыне.

– О Леше? – Егорова застыла на месте, потом непонимающе взглянула на Гурова. – А мы уже говорили вот… – она покивала на Стаса, – с господином полковником. Леша – хороший мальчик. Он много работает. Начальство его хвалит. Вы знаете, как трудно было одной вырастить такого хорошего сына! – Егорова решилась, отошла к столу и присела на стул напротив Стаса и слева от Гурова. – Ведь это самая настоящая проблема, найти нормального мужчину. Мужа для себя и отца для мальчика. Все сама, все одна. А время какое было! Боже ты мой! Все эти перестройки, реформы! Как мы выжили!.. Не представляю. Только с божьей помощью.

– Что с ним происходит? – спросил Стас.

– С богом? – Егорова удивленно посмотрела на Крячко.

– С Алексеем, – объяснил Стас.

– Да что же произошло? – Егорова наконец-то что-то почувствовала. Она с напряжением взглянула на Стаса.

– Все нормально, – сказал Гуров. – Мы хотели бы больше узнать про вашего сына.

– Потому что, возможно, в ближайшее время ему предстоит выполнять серьезное задание руководства! – с важной помпезностью добавил Стас. – Нам нужно знать мнение о нем ближайших родственников. Таков порядок.

Гуров взглянул на Крячко, но промолчал.

Егорова молитвенно сложила руки на груди.

– Его повысят в звании! – мечтательно произнесла она. – А на должностном окладе это отразится?

– Несомненно! – отрезал Гуров. – Вы только должны нам рассказать, что это за рыбалка у него такая непонятная. Не клюет же, как говорят специалисты.

– Рыбалка, рыбалка…

Егорова подумала и призналась.

– Сама не верю в эти рыбалки, – решительно сказала она. – Хоть он мне про них и говорил. Какие могут быть рыбалки, если он и в детстве не так уж часто занимался этим делом?! Да и к тому же, чтобы идти на рыбалку, нужно взять, я не знаю даже, что… удочки, сетки какие-то, хоть тротил, да? – Егорова мелко засмеялась, но увидела, что ни Гуров, ни Крячко шутить не расположены, и оборвала смех.