Пепельные люди - Александр Конторович

Поворачиваюсь к собровцу.

– Извини, мужик, как тебя звать-величать?

– Лейтенант Рябовцев. Виктор Николаевич я.

– Витя, а ты, что по этому поводу сказать можешь?

– Немного. Нас к этому и вовсе не допускали, бункер изначально со своей охраной был. Наше дело – работа на выезде, так сказать, внешнее кольцо охраны. Про огневые точки, в принципе, слышали, только никогда не заходили сюда. Эти, – кивает он на моего собеседника, – не разрешали.

– Ладно, все эти тёрки в прошлом остались. Мы ныне в одной лодке все сидим. Так что и работать будем сообща. А тебя, друг ты мой ситный, – обращаюсь к охраннику, – как звать прикажешь?

– Норкин Павел Петрович. Инспектор охраны, старший лейтенант.

– Ага! Ну а я – майор, ежели, кто ещё не в курсе. Так что и командовать придётся мне. Вопросы у кого есть?

Оба моих собеседника, почти синхронно, отрицательно мотают головами.

– Ну, так потопали!

Подбираю автомат Норкина. Всё равно, он ранен и работать двумя руками не может. Тот понимающе кивает и, наклонившись к Малкину, вытаскивает у того из кобуры ещё один пистолет. Суёт его за пояс.

Осторожно, пригибаясь к земле, следуем за ним. Павел поминутно останавливается, сверяется с какими-то ориентирами и двигается дальше. Наша группа снова поднимается вверх по склону. Где-то рядом должны быть ещё ребята… только где? Пулемёт на правом фланге не умолкает. Чёрт его дери, когда же он стволы менять успевает? Насколько я помню, ствол у данного пулемёта нагревается быстро и менять его в тесном бункере – тот ещё геморрой. В ответ размеренно бьёт пушка бронетранспортера. Иногда её поддерживает пулемёт. А он-то по кому стреляет? Башню пробить хочет? Так у неё броня сантиметров двадцать толщиной!

По крайней мере, один плюс от этого есть. В нашу сторону сейчас никто не смотрит. Стало быть очереди сбоку можно не ждать. Так?

Хм-м-м…

Сомневаюсь я… Тут тоже не фраера сидят, парни это знающие и опытные. Какой-то особенной подлянки от них не то что м о ж н о ожидать, она просто в обязательном порядке будет! Стало быть, держим ушки на макушке. А какого рода будет эта подлянка? Сяду-ка я на их место.

Что тут самое неприятное с нашей стороны?

Пушка бронетранспортера.

Вывод какой?

Заткнуть её надобно. И поскорее, пока она не влепила прямиком в бронебашню. Положим, пробить её она не сможет. А вот заклинить – запросто. И тогда обороне амбец. Подойдут к воротам, заложат заряды и рванут – пожалте бриться!

Чу!

Пулемет замолк.

Чуть погодя прекратил огонь и бронетранспортер.

Ещё пара минут такой тишины, и вперёд пойдёт пехота с нашей стороны.

Значит, подлянка уже наготове…

Каким-то неизвестным образом, обороняющиеся сейчас выведут из строя бронетранспортер, и уже ничего не помешает пулеметчику прижать к земле атакующую пехоту. И если они ещё разблокируют второй 'БУК'… Но для этого надо будет выйти наверх! А ведь выход-то тут один!

Подгоняю своих спутников, на ходу поясняя ход своих мыслей. Норкин понимающе кивает и указывает куда-то здоровой рукой. Вернее, пистолетом, в ней зажатой.

Ещё пара шагов в том направлении… и мы выходим на край маленькой ложбинки. Она всего-то метра три в диаметре и полметра глубиной.

И в боковой её стенке сейчас откинута крышка люка. Около него стоит на коленях здоровенный мужик в черной форме и помогает вылезти наружу второму. Головы у обоих забинтованы, причём явно наспех. Ага, надо понимать, расчет 'Горчака' на свет божий вылез? На земле рядом с выходом стоит ПКМ и лежат две 'Мухи' – вот он, сюрпризик-то какой…

Ну, что ж, ребята, у меня к вам как раз должок образовался. Неоплаченный, между прочим…

Как выяснилось, должок этот был не у меня одного.

Негромко хлопнул пистолет в руке у фэсэошника, и в лицо коленопреклонённому мужику брызнуло кровью из простреленного черепа его напарника. А неплохо парень стреляет! Тут метров двадцать будет, да он ещё и после ранения…

Уцелевший охранник метнулся в сторону, пытаясь подхватить с земли ПКМ. Но пистолет Норкина хлопает ещё раз, и мужик с воем хватается за ногу.

– Что ж ты, Вова, – устало говорит Павел, – даже и поздороваться со мною по-другому не можешь? Сразу из пулемётов садить стали.

Тот молчит, только подвывает сквозь зубы.

– Ну, что, – снова спрашивает его Норкин, – чем это мы все вам вдруг не понравились?

– Ссучились вы… – сквозь зубы отвечает мужик.

– Это когда же? Мы, вроде, и не виделись опосля отъезда нашего?

– Нашлись добрые люди… позвонили, рассказали… нету вам веры больше.

– А поговорить? Капитан к вам с открытой душой… Всех позади оставил, сам вперёд один вышел. Ну, не хотели вы нас внутрь запускать, так и сказали бы, мол, катитесь отседова. Борзеть не стал бы никто. И без вас есть где отовариться, не стали же мы буром переть. Тайга большая, места тут много, чай не пихались бы в будущем боками-то?

– Это ты сейчас говорить мастер… языкастый всегда был. Обещать – не жениться!

– Даже так? – устало говорит Павел. – Ну… как знаешь… Капитану привет передавай!

Пистолет в его руке снова хлопает, и раненый заваливается на бок.

– Извини, майор, – присаживается на пень Норкин. – Плохо мне… не пойду я туда с вами. Мы с ребятами этими вместе хлеб-соль делили, сейчас вот стреляем друг в друга… За что?

– Ладно. Понимаю я всё. Сиди здесь, в ямку эту залезь, авось, ничего не залетит.

Хрустя валежником к нам подбегают собровцы, на выстрелы пришли. Оглядываю собравшихся.

– Трое со мной, один к ребятам, тащи их сюда. Внизу под откосом – мертвая зона, уцелевший пулемёт её не простреливает. Имей это в виду. Опознавательный сигнал внизу – два удара по ствольной коробке. Ответ – три удара. Усёк?

– Да.

– На всякий случай. Если что со мною произойдёт, код разблокировки систем безопасности – Омега двести двадцать три. Вводить с любого терминала. Отключается система самоликвидации и отпираются все замки. Запомнил?

– Да.

– Шуруй!

И боец исчезает в лесу.

Оглядываю свое воинство.

– Ну, что, парни, пошли?

И первым лезу в черную дыру люка.

Я сижу на краю стола и бездумно катаю в руках пустую гильзу. Первое время меня ещё пытались тормошить и отвлекать на какие-то вопросы, но видя мою, прямо сказать, неоднозначную реакцию, отстали, и дела как-то сами собою наладились.

А у меня сейчас тяжелый депресняк. Никого видеть не хочу и делать ничего неохота. В ушах ещё звучат выстрелы, а ноздри улавливают запах сгоревшего пороха.

Стукает дверь. Кто-то подходит к столу и присаживается рядом.

Поворачиваю голову.

Это Потеряшка.

Видок у него… тоже ещё тот. Морда закопченная, куртка на плече порвана.

Представляю себе собственную морду… навряд ли она чем-то отличается в лучшую сторону.

Некоторое время мы сидим молча, потом он лезет в карман разгрузки и вытаскивает флягу. Отвинчивает колпачок и протягивает её мне.

Совершенно автоматически делаю глоток. Вкуса водки почти не ощущаю.

Он тоже отпивает пару глотков, закрывает флягу и кладёт её на стол между нами. Вытаскивает из того же кармана сухарь, разламывает и протягивает мне половинку.

– Ещё? – кивает на флягу.

– Нет. Пока хватит. Как там?

– В порядке всё. И без нас с тобою обойдутся.

– Норкин где?

– К ребятам его отнесли. Пусть уж все вместе лежат.

Выйдя наверх после боя в подземельях, я обнаружил Павла на прежнем месте. Пистолет был всё ещё зажат в холодеющей руке. Из простреленного виска стекала на траву струйка крови.

Вот тогда меня и понесло…

Не очень хорошо помню, что было после. С кем-то спорил, не соглашался, даже в морду пытался дать. Уж и по какому поводу всё это началось, не помню. Как попал сюда, сам пришёл или кто привёл – тоже выпало из памяти.

– Кому я там в рыло засветить собрался?

– Мне, – хмыкает Потеряшка.

– Витя, – впервые называю я его по имени, – отчего так выходит? Нормальные же все мужики, на одну страну пахали полжизни. В одних, почитай, условиях росли. Отчего ж мы сейчас друг другу глотки рвём?

Не знаю почему, но он не очень любит, когда к нему обращаются по имени. Уже заканчивая свою тираду, вспоминаю про этот факт.

Потеряшка некоторое время молчит.

– Не знаю, командир… черт его поймёт, как у всех вдруг мозги враскоряку встали. Тот же их командир. Для себя же всё заныкать хотели!

Надо же! Командиром он меня впервые назвал. Раньше всё больше по имени обращался, либо по званию.

– Не всё…

– А ты на нижнем уровне бункера был? Нет? Ну, так зайди, полюбопытствуй! Я, так и навскидку сказать не могу, сколько народу этим прокормить можно будет! То, что наверху лежит – это, конечно, гут! Тоже запасы весьма нехилые. Однако ж губернатор о нижнем ярусе не знал! Вот и думай теперь, кто тут на кого пахал? Отчего Поливанову это неизвестно было, а какой-то капитан в этом вопросе намного более него осведомлен был? То, что там связь с городским центром напрямую существует, ты в курсе?