Клятва, которую мы даем - Монти Джей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я здесь уже бывал, — громко говорит Рук, не заботясь о том, слышит ли его кто-нибудь. Думаю, он хочет, чтобы его поймали, чтобы внести еще немного хаоса в наш план. — Однажды я трахнул Сэйдж в бильярдной. Такое трудно забыть.
Тэтчер насмехается, держа язык за зубами, чтобы не сказать что-нибудь язвительное, я уверен.
Ненависть, которая то и дело вспыхивает между нами и единственным сыном Стивена Синклера, выходит далеко за рамки того, что Рук увел его девушку много лет назад.
Нет, наши фамилии столкнулись еще до нашего рождения.
Наше соперничество заложено в фундамент Пондероза Спрингс. Кровь, пропитанная ненавистью, разлилась по земле. Когда-то организация «Гало» была создана для мести, связывающая воедино людей Синклера, которые похищали, избивали, насиловали дочерей и сестер основателей Пондероза Спрингс.
Колдуэлл.
Ван Дорен.
Пирсон.
Хоторн.
Женщины из нашего наследия были ступенькой к тому, что превратилось в большую мерзкую организацию, которую организовал Стивен. Он похищал молодых невинных девушек и наживался, продавая их бог знает кому.
Нам суждено было ненавидеть друг друга, и хотя мне хотелось бы думать, что я выше вражды за наследие, трудно не продолжать ее, когда Истон Синклер — гребаный ублюдок, и был им с тех пор, как я его знаю.
Дойдя до конца коридора, Рук поворачивает налево и останавливается перед тяжелыми двойными дверями из красного дерева. Из-за них доносится музыка, и вместо того, чтобы потратить секунду на повторение нашего плана, он прижимает к ним две татуированные руки и толкает.
Никакой осторожности. Всегда.
Он вечно давит на газ, так он и умрет.
— Чертовски нетерпелив, — ворчит Алистер, открывая дверь.
— Давно не виделись, Синклер, — кричит Рук, раскинув руки в стороны. — У тебя есть местечко, чтобы сдать на нас?
Мы вчетвером входим в покерную комнату, окутанную дымом сигар. За завесой дыма четверо друзей Истона обмякли в своих креслах, едва обращая внимание на свои руки под действием наркотиков, алкоголя или поглощенные женщинами, которые слоняются по комнате.
Истон выглядит не намного лучше. Наверное, хуже всего за все годы, что я его знаю.
Его лицо уткнулось в шею какой-то девушки в коротком красном платье. ее тело, отвернутое от нас, взгромоздилось на покрытый зеленым войлоком стол, на котором были разбросаны фишки для покера. Бретельки ее платья свободно свисают с рук, когда он смотрит в нашу сторону через ее плечо.
— Убирайтесь на хрен из моего дома, — требует он, хлопая девушку по бедру, что заставляет ее отойти от стола к другим девушкам в комнате.
Левая сторона его лица почти зажила. Благодаря нескольким пластическим операциям шрамы от ожогов побелели и тянутся от глазницы до подбородка. Кожа в полоску, напоминающую о том, как Рук прижимал его лицо к выхлопной трубе мотоцикла.
— Скажи «пожалуйста», — ухмыляется Рук.
Дразнить Истона — его любимая игра.
Челюсть Истона сжата, он дергается от гнева из-за нашего вторжения, но это единственное, что в нем привычно. Он взмахивает рукой, хватаясь за горлышко бутылки с водкой. Его светлые волосы взъерошены, глаза покраснели, кожа болезненно бледная.
Похоже, время и к нему не было благосклонно.
— Отсоси мой член, Ван Дорен, — рычит он, прижимая кончик бутылки к губам и делая глоток жидкости, а затем вытирает рот тыльной стороной ладони. — Убирайся или тебя заставит полиция. Выбирай.
— Ты не в моем вкусе, чувак, — Рук держит руки глубоко в карманах, покачиваясь взад-вперед на пятках. — Мне очень нравится клубничный блонд. Может попробуешь покрасить волосы, и мы вернемся к этому вопросу?
Мне не нужно видеть, чтобы понять, что он ухмыляется, зная, что Истон превращается в кучку пепла, добиваясь девушку. Он заслуживает всего, чем живет сейчас, за то, через что заставил ее пройти.
Возможно, наши фамилии и породили нашу ненависть. Но Сэйдж Донахью? Она — бензин для этих двоих.
Истон заливисто смеется, откидывая голову назад.
Мои брови дергаются, и я бросаю взгляд на Алистера, который спокойно наблюдает за ним.
— Пристрастился к выпивке после того, как папаша попал в тюрьму? Какое клише, — говорит Рук.
Это его отрезвляет, раздается звон разбитого стекла, когда он ставит бутылку на стол. Его шаги вперед более скоординированы, чем я ожидал. Он идет, пока не оказывается лицом к лицу с Руком. Мой друг только ухмыляется, глядя, как человек, олицетворяющий всю боль его девушки, поднимает кулак.
— Прикоснись к нему, — щелчок предохранителя моего пистолета раздается в воздухе, и конец ствола стучит Истону в висок, — облегчи мне задачу.
Я наблюдаю, как он напрягается. Каждый крут, пока в дело не вступает оружие.
В комнате воцаряется тишина. Все застыли в полной неподвижности.
— Убирайтесь из этой гребанной комнаты, — ворчит Алистер, обращаясь к невинным свидетелям, все еще находящимся тут.
Я слушаю шарканье ног и тихий шепот, когда они выбегают из комнаты, пока держу пистолет у черепа Истона, наблюдая за его остекленевшими глазами, которыми он продолжает смотреть на Рука.
Очевидно, что причастие Истона к «Гало» было недостаточным, чтобы его арестовали вместе с его отцом и другими причастными, но мы знаем, что он следующий в очереди на то, чтобы занять это место.
А значит, любая информация, которой он располагает, нам нужна.
— Ты собираешься натравить на меня своих псов? Должен ли я ожидать, что Алистер начнет выбивать из меня все то дерьмо, которое ты хочешь? — Истон фыркает, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня.
Мой палец нажимает на курок. Чуть больше давления — и он мертв.
— Я слишком стар для игр с тобой, — отвечает Алистер, хватая его за плечо и толкая на пустой стул. — Ты все упростишь. Мы задаем вопрос, а ты отвечаешь.
Я прижимаю дуло пистолета к его лбу, надавливая для убедительности.
— Где он? — Тэтчер заговорил впервые с тех пор, как мы сюда приехали.
— Поконкретнее, — ухмыляется он. — Кто он?
Алистер хватает его за волосы и запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз, на его болезненную, потную кожу, подсвеченную верхним светом.
— Я сказал, что слишком стар, а не то, что не буду играть с тобой. Если ты будешь умничать, будет только хуже. Где твой папаша?
Истон усмехается, проводя языком по сухой нижней губе.
— Это, блядь, бесценно.
Я направляю руку к стене, нажимаю на курок и чувствую, как удар по металлу отдается в моей руке, когда пуля вонзается в стену. Деревянные щепки разлетаются в воздухе.
— Если ты не начнешь говорить, будет много крови.
Его челюсть дергается, зубы скрежещут,
