Приручить королевича (СИ) - Бересклет Антонина

— Чем тебя Чуролют опоил? Пусть мне рецепт шепнет! — воскликнула княжна, искусно сделав вид, будто искренне изумлена и глазам своим не верит.

— Дед вкратце объяснил, кто вы и откуда прибыли, как усердно занимаетесь… и как отважно настроены, что… ну… всем сердцем желаете спасти наше королевство от проклятия, — промямлил Радмил, переминаясь с ноги на ногу.

— А главное, он наверняка упомянул, что твой ненаглядный, обожаемый Злат нужен мне, как лысому бигуди! — хмыкнула на столь разительную перемену Варя.

— Так значит, нужен? — пробормотал паж в растерянных чувствах, от волнения не сразу вникнув в оборот речи.

— Радмил, Варя пошутила, — мягко пояснила княжна. К Варе же обернулась с полной серьезностью: — Между прочим, позволь заметить, если рассмотреть твое сравнение более пристально, может оказаться, что лысому человеку бигуди не помешают в некоторых случаях: первое — если он служит в суде и носит парик, который следует время от времени завивать. Второе — если у него есть жена или дочь, которым он может это приспособление отдать в пользование.

Теперь озадаченных было двое: паж непонимающе смотрел на Варю, Варя таращилась на княжну. Княжна держала лицо и не улыбалась даже уголком рта — вот что значит благородное воспитание!

— То есть, всё-таки не нужен? — насупился Радмил, не преминув обидеться за своего драгоценного принца. — В него невозможно не влюбиться с первого взгляда…

— А мне начхать, — заявила Варя. — Не в моем вкусе!

Паж поджал губы и насупился, метая глазами молнии:

— Ну, знаешь! Вкус у тебя, видимо, отвратительный! Раз ты своего лохматого Зимослава предпочла нашему!..

— Вашему распрекрасному причесанному принцу, ты хочешь сказать? — понесло и Варю. Она аж со скамьи вскочила, встала грудью к груди, будто два бойцовых петуха, благо ростом и телосложением были равны. — Да ваш Злат пусть хоть в золоте вымажется, хоть карамелью обольется — всё равно не взгляну в его сторону! Только и знает, что ходит расфуфыренный, как гусак!

— Как кто?! — взвился Радмил.

И Варя с запозданием припомнила, что гусаками здесь называют экзотических «треххвостых» ленивцев, отличающихся сильным неприятным запахом. (Однажды она наткнулась в учебнике зоологии на изображение очаровательного глазастого зверька, напоминающего лемура. Услышав ее умиленный возглас, мальчишки не упустили возможности над «одноклассницей» посмеяться: сперва по секрету сообщили, что в столичном королевском зверинце есть вольер с этими созданиями. Когда же Варя стала умолять сводить ее на экскурсию и схватилась проверять зарядку и память у смартфона, чтобы вдоволь пофоткать — мелюзга ехидно объявила ей на ушко, из-за какой-такой особенности физиологии неповинный зверек получил название «треххвостый», если на самом деле у него от природы только два хвоста, да почему на картинке в учебнике нарисовали только мордочку, да отчего в зверинце к этому вольеру смотрители не подпускают незамужних барышень. Варя ожидания мальчишек не оправдала — и не подумала смущенно пищать и ругаться за пошлые шуточки. Ее возмутил факт дискриминации! А ведь Вран уверял, будто здесь женщин в правах никогда никто не ущемляет…)

— Прости, — скисла Варя. Подумала и отвесила опешившему пажу поклон, не особо низкий, но достаточно вежливый. — Я не то имела в виду. В нашем мире гусаки — очень важные птицы. Говорят, они своим гоготанием древний город спасли от пожара, вроде бы… Да, они забавно ходят вразвалочку и вид имеют глупый и горделивый, но на воде выглядят не хуже лебедей. Я видела, у вас есть отдаленно похожие птицы — позади ратуши есть пруд, там лилии цветут… тьфу! Там птички плавают, на лебедей похожие, только у них по четыре крыла, клюв с зубами и размером они со страуса!.. А, теперь про страусов объяснять, да?

— Она имеет в виду белокрасов, — подсказала догадливая Мстислада.

— А-а… — переосмыслил спорное сравнение Радмил. Обижаться передумал, то ли найдя в этом образе что-то лестное для объекта обожания, то ли умилившись неуклюжести изящной четырехкрылой птицы в сухопутной среде, так напоминающей некоторые повадки избалованного принца, иногда выходившего «в люди».

— Правда, что ли? — изумилась Варя, обернувшись к княжне, захлопала глазами. — Врана, выходит, действительно в честь птицы назвали?

— Возможно, родители сулили ему этим именем богатую вальяжную жизнь, — пожала плечами княжна. — Но со временем стало ясно, что никакой он не увалень-белокрас, целый день ныряющий за жирной рыбкой или высоко парящий на четырех широких крыльях, красуясь длинным хвостом-веером. Он самый настоящий вран — резкий, стремительный, больно клюющий.

— А этот вран?.. — решила уточнить Варя, — он у вас какой? Черный и каркает?

— О, сейчас покажу! — Мстислада улыбнулась, сделала знак «подожди минутку!» — и, сложив губы бантиком, особым образом посвистела: «Тюфыть-фыть-фыть!»

На ее поднятую руку мгновенно спикировала пташка, уселась на указательный палец, как на жердочку.

«Прямо как Белоснежка!» — подумала Варя. Однако умиляться на сказочные умения чародейки было недосуг, Варя осторожно приблизилась мелкими шажками.

Предъявленный для утоления любопытства вран оказался ястребом! Полный чувства собственного достоинства, изящный и опасный, абсолютно черный хищник… размером меньше воробья, на тоненьких ножках длиной с карандаш.

— Мда… — протянула Варя, и княжна подбросила птичку обратно в небо.

Тут было, о чем поразмыслить: имя ювелиру дали в честь пернатого крокодилища, а прозвище он получил от гордой пичуги совсем иного калибра. Может, отсюда и чувствуется это его внутреннее противоречие, душевный разлад с самим собой?.. Варя сделала себе заметку на будущее: если братья еще раз заманят ее на чарку сладкого вина, она устроит им сеанс психоанализа.

— А что означает имя Алояс? — заодно спросила она в целях лучшей адаптации к традициям этого мира.

— «Алый и ясный» очевидно, — предположила Мстислада. — Похоже, он родился то ли на рассвете, то ли на закате — алом, предвещающем ветреную погоду.

— Ну, хоть у Вихря полная гармония вышла, — порадовалась за наставника Варя.

— Да уж куда им обоим до его высочества Зимослава Ледомира Снежена! — фыркнул паж.

— Будто Лучедар Злат из Златограда чем-то обделен! — парировала Варя.

_________________

Напрасно она волновалась и сидела до глубокой ночи на окошке с видом на главное крыльцо — Вихрь и Вран вместе с подругой благополучно возвратились живыми и здоровыми. Видно, что сильно устали, но выглядели довольными. Мужчины попрощались с учительницей тут же на крыльце, Алояс в благодарность за помощь с чувством поцеловал ей руку, чем немало смутил барышню. После ее поспешного ухода братья отправились к ювелиру — чистить перышки, ибо оба были заляпаны грязью по уши, что стало видно в свете фонарей, висевших над воротами школьного забора.

Варя уж хотела покинуть свой пост на подоконнике, да задержалась, вспомнив, что ворота-то на ночь запирают. Стало ужасно интересно, как эти двое справятся с задачей… Но нет, ничего интересно не случилось: насколько она разобрала, вглядываясь издалека, Белокрас просто отпер калитку при воротах — набором отмычек. И, пропустив младшего брата, отмычкой же и запер обратно.

Варя фыркнула и наконец-то со спокойной душой пошла спать.

Правда, когда она проходила мимо дверей женской купальни и услышала тихое журчание воды и плески, мелькнула мыслишка: а не воспользоваться ли усталостью учительницы и не расспросить ли ее хорошенько с пристрастием, чем таким они занимались целый день всей компанией с Зимославом во главе? Только совесть остановила ее от столь подлого шага. Варя урезонила себя тем соображением, что утром расспросить Алояса будет гораздо честнее. Ну, а если он ничего не расскажет — что ж, выйдет ей еще один урок: доверие нужно заработать.

Глава 8

По причине ночного бдения Варя совершенно не выспалась. Поэтому она почувствовала себя очень несчастной утром, услышав стук в дверь и требование: