Поцелуй теней - Гамильтон Лорел Кей

– Ты хочешь сказать, что гарем Кела дает ему отставку?

– Все больше и больше женщин из гарема.

– Тогда почему тебе не пригласить одну из них? Они намного сильнее меня.

– Может быть, по той причине, о которой ты говорила, Мередит. Никто из них не поймет меня так, как ты.

– Думаю, ты их недооцениваешь. Но что же такого делает Кел, из-за чего они бросают его целыми стадами? Королева – садистка, но ее стражники готовы вползти на ее ложе по битому стеклу. Что же такое делает Кел, что еще хуже?

Я не ожидала ответа, но не могла даже придумать что-нибудь настолько плохое.

Улыбка погасла на лице Шолто.

– Королева однажды это сделала, – сказал он.

– Что именно?

– Заставила одного из нас раздеться и проползти по битому стеклу. С условием, что, если он это сделает и не покажет боли, она ему даст.

Я моргнула. Я слыхала о худшем, да черт побери, я видала худшее. Но мне хотелось знать, кто это был, и потому я спросила:

– Кто это был?

– Мы, стражи, поклялись сохранить это унижение в тайне. Так наша гордость легче это переживет.

Снова в глазах его появилось это потерянное выражение. И снова я задумалась, что же такое сделал Кел, что хуже игр королевы.

– Почему не сделать такое предложение более сильной сид-хе, не входящей в стражу принца? – спросила я.

Он едва заметно улыбнулся.

– При Дворе есть женщины, не входящие в стражу принца. Мередит. Они не дотронулись бы до меня тогда, когда я еще не вступил в стражу. Они боятся принести в мир еще одну извращенную тварь. – Он засмеялся с какой-то дикой интонацией, будто заплакал. Больно было слышать. – Так меня называет королева – "извращенная тварь", иногда попросту "тварь". Через несколько столетий я стану как ее Холод и как ее Мрак. Я буду ее Тварь. – Он снова засмеялся этим болезненным смехом. – Я бы многим рискнул, чтобы это предотвратить.

– Действительно ли ей так нужна поддержка слуа? Так нужна, что она откажется от моей смерти, откажется покарать нас за нарушение ее строжайшего запрета? – Я покачала головой. – Нет, Шолто, она не сможет этого так оставить. Если мы найдем способ обойти табу целомудрия, то и другие попробуют. Как первая трещина в дамбе – она ведет к разрушению.

– Она теряет контроль, Мередит, она уже не держит Двор как раньше. Эти три года не были для нее удачны. Двор раскалывается от ее причуд, а принц Кел становится... – Он будто не находил слов, а потом закончил: – Когда он придет к власти, по сравнению с ним Андаис покажется образцом здравого рассудка. Как Калигула после Тиберия.

– Ты хочешь сказать, что если нам теперешнее состояние кажется плохим, то это мы еще плохого не видели?

Я попыталась сказать это с улыбкой, но не вышло.

Он повернулся ко мне, посмотрел загнанными глазами.

– Королева не может себе позволить потерять поддержку слуа. Поверь мне в этом, Мередит, я не больше тебя хочу оказаться брошенным на милость королевы.

"Милость королевы" вошла у нас в поговорку. Тот, кто чего-то боялся, мог сказать: "Лучше я отдамся на милость королевы, чем это". Означает, что ничего более страшного на свете нет.

– Чего ты хочешь от меня, Шолто?

– Я хочу тебя, – ответил он, глядя прямо мне в глаза.

Я не могла сдержать улыбку.

– Ты хочешь не меня, ты хочешь сидхе в своей постели. Вспомни, что Гриффин меня отверг, потому что для него я была недостаточно сидхе.

– Гриффин был дурак.

Я улыбнулась, и мне вспомнились слова Утера сегодня вечером о том, что Роан – дурак. Если, чтобы меня бросить, надо быть дураком, почему они все это делают? Я посмотрела на него и постаралась ответить так же прямо:

– Я никогда не была с ночным летуном.

– Это считают извращением те, кто ничего извращением не считает. – В голосе Шолто звучала горечь. – Я не ожидал, что у тебя будет опыт общения с нами.

С нами. Интересное местоимение. Если спросить меня, кто я, то я – сидхе, а не человек и не брауни. Я – сидхе, а если копать глубже, то неблагая, к добру или к худу, пусть даже я могла числить за собой кровь обоих Дворов. Но я сказала бы "мы", только имея в виду сидхе Неблагого Двора и ничего другого.

– После того как моя тетушка, наша обожаемая королева, пыталась утопить меня, когда мне было шесть, отец распорядился, чтобы у меня были телохранители-сидхе. Один из них был искалеченный ночной летун Бхатар.

Шолто кивнул:

– Он потерял крыло в последней настоящей битве, которая была у нас на американской земле. Мы способны отращивать заново почти все части тела, так что это была серьезная рана.

– Бхатар оставался ночью в моей спальне. Он никогда не отходил от меня, пока я была ребенком. Отец научил меня играть в шахматы, но это Бхатар научил меня обыгрывать отца.

Я улыбнулась, вспоминая.

– Он до сих пор хорошо о тебе говорит, – сказал Шолто.

Я хотела было спросить, но покачала головой:

– Нет, он бы никогда не предложил тебе это сделать. Никогда бы не рискнул моей безопасностью или твоей. Видишь ли, он о тебе тоже хорошо отзывался, Шолто. Лучший царь, который был у слуа за последние двести лет, – так он говорил.

– Я польщен.

– Ты знаешь, что думает о тебе твой народ. – Я попыталась прочесть выражение его лица. На нем было желание, но оно может очень многое скрывать. – А как же ведьмы, твой гарем?

– А при чем здесь они? – спросил он, но в глазах его что-то мелькнуло, выдававшее ложь.

– Они хотели меня изувечить, чтобы удержать от тебя подальше. Как ты думаешь, что они сделают, если ты действительно со мной ляжешь?

– Я их царь. Они сделают то, что я им прикажу.

Я засмеялась – но не горько, всего лишь иронически.

– Ты – царь фейрийского народа, Шолто, и твои подданные никогда не сделают то, что ты им сказал, или именно то, что ты думал. Все феи, от пикси и до сидхе, свободные создания. Начни принимать их повиновение как данность – и ты в серьезной опасности.

– Как принимает уже тысячу лет наша королева?

Это был только наполовину вопрос, а наполовину – утверждение.

Я кивнула с улыбкой:

– А король Благого Двора – еще дольше.

– Я новый король по сравнению с ними и совсем не так самоуверен.

– Тогда скажи мне честно: что сделают твои ведьмы, если ты их бросишь ради меня?

Он задумался, замолчал надолго, потом поднял на меня серьезные глаза:

– Не знаю.

Я чуть не рассмеялась.

– Ты действительно король-новичок. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из них признался в невежестве.

– Незнание чего-то не есть невежество. Пренебрежение знанием, которого у тебя нет, может им быть.

– Разумно, а также скромно. Как это ужасно редко у фейри королевской крови! – Я вспомнила, что хотела спросить: – Агнес, которая тебя водила в лес в детстве, твоя няня, это и есть Черная Агнес?

– Да.

Я постаралась не поморщиться.

– И теперь бывшая няня стала твоей любовницей?

– Она не постарела, – ответил он, – а я уже вырос.

– Расти среди бессмертных созданий – это сбивает с толку. Я признаю это, но все равно о тех фейри, что помогали меня растить, я в этом смысле не думаю.

– Как и я о некоторых слуа, но Агнес в их число не входит.

Я хотела спросить почему, но промолчала. Во-первых, это не мое дело. Во-вторых, я могу не понять ответа, даже если он его даст.

– Откуда ты знаешь, что королева наверное намеревается меня казнить?

Вернемся к важным вопросам.

– Потому что я был послан в Лос-Анджелес тебя убить.

Он произнес это как незначительное замечание – ни эмоций, ни сожаления, только факт.

У меня сердце забилось чуть быстрее, дыхание застряло в горле. Мне пришлось сосредоточиться, чтобы выдохнуть не шумно.

– Если я откажусь с тобой спать, ты исполнишь приговор?

– Я дал клятву, что не причиню тебе вреда. Я сдержу ее.

– Ты ради меня пойдешь против королевы?

– Те же причины, которые сохранят нам жизнь, если мы ляжем вместе, защитят меня в случае, если я оставлю тебя в живых. Ей мои слуа нужны больше, чем ее месть.